К юбилею Михаила Швейцера

Сегодня исполнилось сто лет со дня рождения Михаила Швейцера, выдающегося кинорежиссера, о котором говорят, что в его жизни было две страсти: жена и соавтор София Милькина, и классическая проза. Его фильмография — это внушительный список экранизаций.

Изматывающую работу над картиной «Тугой узел» режиссер подытожил так: «Всё, что я мог сказать о рабочем классе и крестьянстве, я уже сказал. Больше мне сказать об этом нечего». И вскоре переключился на русскую классику. Потом вспоминал, что именно с фильма «Воскресение» по Толстому встал на путь серьезной работы, настоящего дела.

«Когда я приходил к нему домой, я ошарашен был. Он мог читать поэмы Багрицкого, Маяковского, Чехова, Достоевского. Всё, что связано с великой русской литературой, я уж не говорю Пушкин, Лермонтов — это его стихия. Великий энциклопедист», — вспоминает о режиссере народный артист РСФСР Александр Калягин.

Народный артист России Александр Трофимов: «В основном работа как происходила: у него дома чаще всего это было. За чаем как-то обговаривалось, про что всё будет. Про что мы это всё затеваем. А потом на съёмочной площадке он просто очень внимательно смотрел, что я делаю. И очень была осторожная корректура. Очень осторожная»

«Мы когда с Михал Абрамычем говорили, что такое Чичиков, он мне всё время говорил об одном. Что Чичиков — это средней руки человек. Откуда такое мышление? Купить мёртвые души и разбогатеть. Это Россия. Тут ничего не сделаешь. И вот можете себе представить. Первый бизнесмен такой», — рассказал Александр Калягин.

«Я знаю, что во мне есть Чичиков. Неубиенный Чичиков. Не потому что надо обманывать, хитрить, придумывать схемы, а потому что это единственная возможность выжить и интересно пожить».

«Я очень хорошо помню, как он показывал Смоктуновскому монолог скупого рыцаря. У него была кофточка такая вязаная, причёска. Как-то внешне он очень подходил этому персонажу. И Смоктуновский совершенно заворожённо смотрел на этот показ. Потом говорит: да-да, я попробую. Выходил начинал этот монолог: Михаил Абрамович, пожалуйста, ещё раз покажите. И как школьник он запоминал эти краски, интонации», — вспоминает кинооператор Михаил Агранович.

«Он всегда тебя слышал. Слушал и слышал. Он всегда был бесконечно открыт для тебя. И было полное ощущение, что ты находишься как в люльке. Тебе удобно, тебе комфортно, тебе как бы ничто не мешает на съёмке», — рассказала народная артистка РСФСР Наталия Белохвостикова.

«Что касается "Мёртвых душ", тоже было абсолютно любопытно. Мы сначала поговорили, а потом были некие пробы, а я уже тогда знал какие-то монологи. И я стал бормотать про себя, немножко вслух. Вдруг стремительно вошёл Михаил Абрамович, улыбаясь. И спросил: „Саша, а вот вы можете. Как сейчас вы бормотали. Вот это зафиксировать“», — поделился народный артист России Александр Трофимов.

Михаил Агранович: «Если прийти на съёмочную площадку к Швейцеру, то не сказать, кто тут режиссёр. На других площадках сразу это заметно. Свой стул. Свой холуй обязательно рядом, этого у Швейцера ничего не было. Он был добрый, тихий, некричащий, спокойный человек».

Наталия Белохвостикова: «Он позвонил и сказал: «Наташа, я хочу, чтобы ты играла Донну Анну». У меня была очень сложная сцена с Володей Высоцким, очень сложная, и он сказал: «Ты знаешь, я вот щас скажу „мотор“, и ты играй. Всё что накипело, всё что ты чувствуешь, всё что тебе хотелось, будет вариантов три — да. 10 − так 10. Стоп скажешь сама. Это было единственный раз».

«У него была замечательная компания. У Михаила Абрамовича. Приходишь к нему домой — и одни и те же лица. Это Александр Сергеич, Антон Палыч, Лев Николаич. Фёдор Михалыч. Владимир Владимирович... Маяковский!», — вспоминает Михаил Агранович.

Струкова Юлия

Новости культуры