Выставка "Темная Оттепель" в Центре Вознесенского

18 февраля Центр Вознесенского запустит II сезон проекта "Центр исследований Оттепели" новой выставкой "Темная Оттепель", посвященной оборотной стороне

советской культуры 1960-х годов.

Оттепель – эпоха культурного подъема в жизни страны, изнуренной историческими испытаниями предшествовавших десятилетий. Панельные новостройки, выросшие за считанные месяцы, преобразившийся город, вдохновивший Юрия Пименова, переполненные кафе и питейные заведения, очереди в кинотеатры, поиски нового языка в искусстве, книжный бум. Однако за этим мажорным оттепельным образом зарождается иная культура – стихия Темной Оттепели, полная риска, мистических прозрений, безумных выходок и пограничных состояний.

Несмотря на попытки приписать эпохе торжество свободной личности, официальная Оттепель оставалась верна коллективистскому идеалу, который обрывал связи с широким культурным наследием и символическим измерением.

Авторская индивидуальность в контексте Темной Оттепели была не столько целью, сколько инструментом для восстановления этого разрыва и одновременно лабораторией творческого эксперимента.

Темная Оттепель – это не социальная критика, но утверждение идеи экзистенциального пробуждения. В психологии существует понятие "тень", используемое для описания темной стороны личности. У эпох тоже существуют тени, в которых покоятся вытесненные устремления, архетипы и нереализованные грезы.

Пути пробуждения проходят через эти теневые области, и именно там, в складках темноты, мерцают скрытые временем сокровенные смыслы и чаяния культуры.

Герои выставки словно увидели мир в момент солнечного затмения: обнаружив себя блуждающими во тьме, они принялись будто через закопченное стекло вглядываться в закоулки города, кладбища и руины, гримасы случайных прохожих, игнорируя мажорную патетику современников. Александр Арефьев, Оскар Рабин, Шолом Шварц живописали маргиналии оттепельного бытия; Владимир Ковенацкий, Владимир Пятницкий, Алексей Смирнов фон Раух обнаруживали в

обыденной действительности пространство метафизического междумирья, о природе которого могли лишь догадываться; Дмитрий Краснопевцев, Дмитрий Плавинский, Борис Свешников созерцали горизонт на границе жизни и смерти, а Наталья Прокуратова стремилась к чистому духовному прорыву, раскрывая в глубинах души скрытые творческие силы.

Новая выставка Центра Вознесенского познакомит зрителя с историческиим и эстетическиим контекстом "Темной Оттепели": проявит специфический тёмный художественный взгляд на городские сумерки и метафорику литературы беспокойного присутствия. Экспозиционные залы приглашают совершить прогулку по ночным пустым улицам, заглянуть в рюмочную и небольшой склеп и даже приобщиться к духу горных восхождений, совершаемых далеко за пределами городского пейзажа.

На выставке будут представлены работы Александра Арефьева, Андрей Бабиченко, Николая Вечтомова, Владимира Ковенацкого, Дмитрия Краснопевцева, Алексея

Паустовского, Дмитрия Плавинского, Натальи Прокуратовой, Владимира Пятницкого, Оскара Рабина, Сергея Романовича, Бориса Свешникова, Алексея Смирнова фон Рауха, Владимира Шагина и Шолома Шварца.

Дмитрий Хворостов, куратор выставочных проектов Центра Вознесенского: "Представьте, что двигаетесь по улице, где еще несколько часов назад все расцветало красными флагами города, а сейчас – глубокий вечер, из освещения – только мерцающая лампа фонаря, вдоль улицы тянется угрюмый забор, дома смотрят на вас черными пустыми окнами. Вдруг в далеке задвигались тени, горят сигаретные огоньки, раздался глухой смех. Вы оглядываетесь, улица пустая – только вы и черное пятно группы людей впереди. Может быть, это друзья ваших соседей вышли покурить на улицу или работяги после сабантуя никак не разойдутся? А может быть, это группа аспирантов вышла на улицу после неформальной беседы с отцом советской школы медиевистики Ароном Гуревичем? С небольшим промедлением вы делаете шаг навстречу неизбежности и вдруг обнаруживаете себя на линогравюрах Владимира Ковенацкого, с предельной точностью изобразившего этот не поддающийся обычному глазу пейзаж. В его работах мы заглядываем в щель между мирами, однако по-прежнему чувствуем почву под ногами – темный и искрометный юмор художника. Мы будто открываем журнал "Крокодил", изданный после Апокалипсиса. Темная Оттепель темна как этот грозящий катастрофой переулок. Но темна она и потому, что речь идет о вещах неявных, малопонятных. Мы погружаемся в густую ночь человеческой души, к источнику мирового хаоса, и приглашаем вас опуститься туда вместе с нами".

Иван Ярыгин, куратор: "Несмотря на яркое единообразие, к которому стремились визионеры новой культуры, Оттепель была вдохновлена очень разными источниками и была исключительно пористым временем, где могли сосуществовать разные представления о действительности. Наряду с новой молодежью, шумно и дерзко утверждавшей свою витальность в жизни и искусстве, можно было встретить множество исчезающих пестрых типажей прошлого. Так, Андрей Вознесенский – один из главных оттепельных поэтов – в своем сближении с Борисом Пастернаком чувствовал, что перенял эстафету Серебряного века. Многое Оттепель в себе синтезировала, многое оставила непроявленным – в частности духовное дерзновение, не нашедшее места в материалистической повестке дня. Но "Тёмная Оттепель" – сложное явление, в котором можно обнаружить не только формалистские художественные опыты начала века, но и продолжение традиции метафизического авантюризма более ранней эпохи романтизма".

Татьяна Сохарева, куратор: "Сумерки тревожат, вселяют беспокойство, проявляют в подступающей мгле явления, неотрефлексированные, нестабильные, слишком странные для “дневного” поля культуры. Этот образ глубоко символичен как для русской литературы и визуального искусства, так и для области “темных” исследований. Темная Оттепель – это пространство недосказанности, манифестирующее свою промежуточность и двойственность. Оно равноудалено от фасада официальной культуры с ее духоподъемными настроениями и бодрой стилистикой и от проблематики, с которым имеет дело художественное подполье. В фокусе нашего проекта оказались темные города, явившиеся будто с полотен Джорджо Де Кирико, сумеречная зона неофициального искусства – живопись и графика “Ордена нищенствующих живописцев” и лианозовцев, поэзия и проза, служащая точкой входа в ночь: от готической новеллы в ее гоголевском изводе до хулиганских откровений романов Мамлеева".

Исторический контекст

1960-е отпечатались в истории советской культуры мажорным образом периода Оттепели, который сегодня занимает важное место в эстетическом словаре современной России и хорошо изучен. Кинематограф, дизайн, театр, литература часто обращаются к Оттепели как к культурно-историческому феномену с богатым визуальным языком, идеалистическими и сентиментальными образами мира и человека. Вместе с тем, гомогенный эстетический канон не описывал всей пёстрой реальности эпохи, в результате чего в столицах начали возникать неформальные художественные объединения.

Развитие индустрии вечернего досуга и ночных заведений были одним из факторов сближения художников. В сумрачном антураже рюмочных или барачных переферийных районов – но главным образом в появлявшихся у некоторых молодых людей отдельных квартирах – постепенно начали формироваться кружки неофициального искусства и литературы, среди которых Лианозовская школа, Южинский кружок, "Орден нищенствующих живописцев" (ОНЖ) и многие другие.

Другим знаковым феноменом времени стало специальное хранение – особый отдел в библиотеках, где в советские времена можно было встретить неочевидные издания, недоступные для широкой публики. Православные святоотеческие труды, средневековые европейские алхимические сборники, восточная философия, дореволюционная отечественная поэзия и художественная литература, не переиздовавшиеся на тот момент в СССР, – все это можно было обнаружить на полках специального хранения. Спецхран – преимущественно столичное явление – был не только источником редких академических знаний, но и центром притяжения и местом знакомств очень разных интеллектуалов, заинтересованных в вопросах философии, религии, искусства и многих других дисциплин.

Выставка "Темная Оттепель" предлагает заглянуть в советское подполье – туда, где облако едкого табачного дыма, зависшее в воздухе, делает фигуры собеседников трудно различимыми и таинственными, а парадоксальные беседы сбивают с толка и уводят прочь от привычного рационального мышления.

Основные герои

Владимир Ковенацкий –– художник, поэт, прозаик. Еще в школе помимо занятий живописью и графикой начал пробовать себя в литературе, писал стихи и прозу. Его поэзия органично объединяла основные духовные составляющие 1960-х: киплингианский романтизм, барачный натурализм, сюрреализм и восточную мистику. Стихи и станковая графика Ковенацкого, продолжавшие в своеобразно трансформированном виде традиции символизма, тесно связаны с его увлечением эзотерикой. Ковенацкий был близким другом Юрия Мамлеева и Евгения Головина, одним из первых стал участником Южинского кружка.

Алексей Смирнов фон Раух – художник, иконописец и теоретик искусства. В начале творческого пути создавал акварели Высокопетровского, Сретенского и Рождественского монастырей. Позже продолжил развивать тему религиозной живописи, изображая в экспрессионистском и сюрреалистическом стиле апокалиптические по своему настроению сцены. В 1950–1956 годы учился в средней художественной школе при Академии художеств вместе с Владимиром Ковенацким, который впоследствии познакомил его с Юрием Мамлеевым и ввел в Южинский кружок. Закончив Московский художественный институт им. Сурикова (1957–1962) под руководством Евгения Кибрика, Смирнов выбрал путь неофициального художника и с головой погрузился в мир московского андеграунда. С этого момента началась его дружба с Юрием Мамлеевым, Евгением Головиным, Юрием Стефановым, Генрихом Худяковым, Михаилом Гробманом и многими другими видными участниками неофициальной московской культуры. В конце 1960-х Смирнов порвал с "южинцами", чтобы сосредоточиться на реставрации храмов и икон, которым он посвятил следующие 30 лет своей жизни. Южинский кружок – одно из наиболее ярких неформальных сообществ оттепельной Москвы конца 1950-х – начала 1960-х. Южинский кружок возник вокруг фигуры писателя Юрия Мамлеева и его мрачной литературы "метафизического реализма". Действительность, раскрывавшаяся в коротких рассказах Мамлеева, казалась чем-то подлинно чудовищным и возбуждала жуткое благоговение перед вдруг обнаруженными темными горизонтами человеческой души. Гоголевский кураж в отношении мистических сюжетов, психологизм, присущий произведениям Достоевского, и романтическое визионерство Блока, нашедшие свое продолжение в мамлеевском абсурде, эпатировали неподготовленного слушателя и притягивали единомышленников. Южинский кружок не был художественной группировкой, ставящей создание произведений искусства на первое место, скорее это был стиль существования. Особое внимание уделялось общению, исполненному душевной открытости, в нем видели стихию жизни. Встречи южинцев выглядели более или менее привычно для нонконформистской среды тех лет: лихие пьянки, гипнотические стихи и песни, философские беседы, хулиганские выходки – однако во всем этом присутствовал особый надрыв и коллективная убежденность в причастности к более высоким планам бытия. Этот духовный надрыв связан не столько с советским атеизмом, сколько с общемировым снижением интереса к религии и фундаментальным вопросам философии. Жажда увидеть иные берега подталкивала совершенно адекватных, подчас блистательно эрудированных людей, к созерцанию густого полубредового мира – интересного, загадочного, но и весьма опасного. Восклицание "Боже мой, какой бред!" среди южинцев означало высшую похвалу. Цельной философии Южинский кружок не имел, и его участники искали подступы к тайнам мира в самых разных областях: трудах святых отцов, восточной философии и эзотерических учениях начала века.

Дмитрий Плавинский – художник и график, одна из главных фигур московского нонконформизма второй половины XX века и создатель собственной символической философии. Один из ведущих мастеров московского художественного андеграунда, сочетал черты свободной живописи с церковно-православными мотивами. Для тонкой живописи Плавинского характерно использование многочисленных красочных и лессировочных слоев. С течением времени живописная поверхность его картин становилась все более рельефной, возникали так называемые, "археологические" слои со встроенными в них объектами. Сам Плавинский определял направление своего творчества как "структурный символизм": "Одним из основных свойств русского мироощущения и искусства является структурный символизм, в основе которого лежит протообраз, расщепленный на ряды символов. Символы выстраиваются в горизонтальные ряды в структурно-временном пространстве. При вертикальном их прочтении возникают проступание одного в другом, наложения, вытеснения, столкновения и взаимоуничтожения. Расщепление и поглощение образа пространством символов и представляет собой структурный символизм… Принято думать, что художник раскрывает себя в своих произведениях. Совсем обратное: художник шифрует свое "я" системой иероглифов. Прочесть их дано не каждому, и последний из символов прочтению не поддается" (Дмитрий Плавинский "Структурный символизм"). Наталья Прокуратова –– художница, начала свой творческий путь в Ленинграде в группе "Движение", развивавшей кинетическое искусство в 1960 – 1970-е. Эта группа, делавшая основной акцент на техноцентризме нового искусства и грезах о фантастическом образе будущего, привлекла Прокуратову глубочайшей ностальгией ее участников по нездешней красоте и иным измерениям бытия. В интенсивности воздействия фантастического мира светозвуковых и зеркальных кинетических произведений Прокуратова ценила возможность пробудить зрителя от тяжелого сна, от пребывания в обыденности монотонной реальности. Интуитивно постигаемый, творимый художником мир – в случае кинетистов принимавший формы динамических абстракций – для нее был куда более реальным, чем повседневность. В середине 1970-х Прокуратова отпала от "Движения", переехала в Москву и сблизилась с местными метафизическими кругами. Продолжая свои размышления о предназначении и природе искусства, она заинтересовалась созданием гобеленов.

Наталья Прокуратова полагала, что подлинно великое произведение в первую очередь определяется силой и качеством вдохновения художника и только во вторую – техническим мастерством и изысканностью задумки. Многие сюжеты для гобеленов и поздней графики были вдохновлены походами в горы. После первых таких походов под руководством опытных друзей художница вместе с мужем философом Сергеем Жигалкиным принялась самостоятельно осуществлять все более сложные восхождения. В любимые горы Памира и Тянь-Шаня она уходила в составе небольшой группы соратников по метафизическому подполью. Само путешествие по горным долинам и хребтам, визуально перетекавшим один в другой, создавало в некотором смысле кинетические образы – действительность напоминала зазеркалье, где колоссальные объекты на горизонте по мере движение постоянно видоизменялись. Прокуратова видела рождение истинного величия художника из его противостояния абсолютному космическому ужасу бытия, из его героического подвига, провоцирующего силы судьбы.

Параллельная программа

В рамках публичной программы к выставке пройдут лекции, посвященные городским сумеречным пейзажам XIX–XX веков, некрореализму и метафизическому реализму Мамлеева, искусству от Ренессанса до Натальи Прокуратовой, традиции мистического детектива и влиянию российского религиозного ренессанса на нонконформизм 1960-х, уикенд художника Алексея Смирнова фон Рауха, а также киноцикл "Темная Оттепель в советском кино".