Анна Чиповская: Это было чистое творчество!

 Вы читали раньше книги Бориса Акунина?

- Да, читала и очень его люблю. Мой любимый роман Акунина – "Коронация".

- А "Шпионский роман" до начала съемок был знаком?

- Я прочитала его, только когда мы начали работать над фильмом.

- Данила постоянно носил книгу с собой, перечитывал, пока его герой не зажил своей жизнью…

- У меня не было такого. Я просто один раз прочла внимательно, и все.

- Была ли у Вас  встреча с Акуниным до съемок? Вы обсуждали роль?

- Встречи не было, а роль я обсуждала с Лешей Андриановым, с режиссером. У нас с ним был очень интересный процесс: мы с ним и до съемок очень много разговаривали, и во время. Перед одной сценой мы разговаривали часа два с половиной, очень подробно все разбирали.

- Твоя героиня Надя кажется противоречивой – это нежная девушка с волевым характером…

- Мы хотели представить ее человеком с совершенно незамутненным сознанием, в прямом смысле слова. Она проживает в советской стране, но она девушка воцерковленная. При этом в первую же встречу с Дориным они оказываются в постели. У нее взгляд на мир, как у ребенка, у нее нет определенных штампов, принципов и правил поведения. Она слушает свое сердце: увидела Дорина, поняла, что это навсегда, и ей нечего уже ждать, не надо тянуть и играть в какие-то игры. Она очень открытый человек. Это не глупая наивность, это – непосредственность: она просто не понимает, почему должна что-то делать, если ей это не нравится, если она не разделяет этих взглядов. При этом она очень четко понимает, чего хочет.

- Есть ли у Вас свое особое отношение к эпохе 1930-1940-х годов?

- Мне кажется, у любого российского человека есть свое отношение к ней, потому что это наша история, и это время на самом деле не очень далеко от нас ушло. Это история наших мам, наших дедушек и бабушек. Я очень трепетно отношусь к этой эпохе. У меня нет четкого суждения, правильно или неправильно люди жили. Вообще, никого не хотелось бы судить: у всех свои идеалы. Единственное, что я могу сказать: любая крайность – тоталитарный строй, равно как и полная анархия, – мне кажутся каким-то нездоровым перекосом.

- Режиссер назвал жанр "Шпиона" смесью истории и фантастики, "кино со сдвигом". В чем этот "сдвиг" в вашем представлении?

- Возможно, это смесь жанров или то, как события преподносятся. Это приключенческий комикс, одновременно в нем серьезная драматургия. Какой-то синтез вещей. Мы старались делать наши сцены максимально не по шаблону классических романтических историй. Наверное, сдвиг и в этом... Мы делали это с большой любовью и с большим желанием действительно хорошо воплотить свои замыслы в жизнь, а не просто потому, что это наша работа.

- Все с большой теплотой и даже фанатизмом вспоминают о проекте…

- Да, это правда. Я вообще первый раз работала в таких условиях. Это было чистое творчество!

- Можете  выделить эпизод или какую-то линию – что-то, что запомнилось больше всего?

- Очень тяжкий был момент, когда мы снимали ночную сцену разговора Нади с Дориным уже после их любви, когда она ему объясняет свою позицию. В этот съемочный день мы практически круглые сутки работали, ушли в глубокую ночь. Более того, Даниле надо было уезжать в Питер, и финальный мой крупный план снимали уже без него, и я все свои сокровенные истории выговаривала рамке оператора Дениса Аларкона.

- Расскажите о партнерах. С Данилой Вы столкнулась впервые?

- С Данилой я действительно столкнулась впервые, и я и представить себе не могла, насколько легко мы найдем общий язык. Он совершенно потрясающий парень. Мне очень импонирует его в хорошем смысле джентльменскость. Он как будто из старого Голливуда: и юмор у него соответствующий, и музыка, которую он слушает – джаз, оперы… Он такой какой-то оксфордский молодой человек.