Собрание слов Большое интервью Михаила Ефремова

ГОЛУБКИНА:  Значит, так. Тебя как зовут?

ЕФРЕМОВ:   Миша.

ГОЛУБКИНА:  Миша. В нашей программе «Собрание слов» Миша. Просто Миша, потому что смех этот вам знаком.

ЕФРЕМОВ:   А я, может быть, кривлялся.

ГОЛУБКИНА:  То есть ты на самом деле не Миша?  Это не твой смех.

ЕФРЕМОВ:   Миша.

ГОЛУБКИНА:  Миша. У Миши очень известные мама и папа. Дедушка у него очень знаменитый режиссер.

ЕФРЕМОВ:  Миша периодически бегает за поросятами.

ГОЛУБКИНА:  За какими?

ЕФРЕМОВ:  Но его посадили на цепь, вырвали у него…

ГОЛУБКИНА:  Что?

ЕФРЕМОВ:  Как, что? Ты не читаешь…

ГОЛУБКИНА:  А, вырвали у него когти.

ЕФРЕМОВ:  Когти и клыки.

ГОЛУБКИНА:  И с тех пор стал он... ты народный артист?

ЕФРЕМОВ:  И вот он и сидит без невода.

ГОЛУБКИНА:  Так вот такой у нас Миша, и дедушка у него прекрасный. И у Миши еще 6 детей.

ЕФРЕМОВ:   Шестеро.

ГОЛУБКИНА:  Мишка наш плодовит.

ЕФРЕМОВ:   Ну, ты не знаешь, сколько у настоящих мишек бывает, у медведей.

ГОЛУБКИНА:  Что? Сколько у них бывает? Я знаю.

ЕФРЕМОВ:   Сколько бывает детей. Сколько?

ГОЛУБКИНА:   Раз в два года они приносят двух медвежат, медведицы.

ЕФРЕМОВ:   Раз в два года, а сколько живут?

ГОЛУБКИНА:  А у медведя у самого, у миши, у него жен нет, он шатун, от одной, как говорится, женщины до другой.

ЕФРЕМОВ:   Ну, а ты уверена, что все они медведицы?

ГОЛУБКИНА:  У нас в гостях Михаил Олегович Ефремов.

ЕФРЕМОВ:   Спасибо большое.

ГОЛУБКИНА:  В программе «Собрание слов», если вы еще не поняли.

ЕФРЕМОВ:   Спасибо большое,  Мария Андреевна, что вы меня представили. Здравствуйте, дорогие друзья.

ГОЛУБКИНА:  Здравствуйте. Ну, теперь говори, как человек.

ЕФРЕМОВ:   Здравствуйте, дорогие друзья, сегодня у нас в программе Михаил Ефремов.

ГОЛУБКИНА:  Он будет кривляться. Миша, как ты поживешь?

ЕФРЕМОВ:   Хорошие у тебя вопросы: как зовут, как поживаешь? Как на допросе. «Собрание слов», еще как интеллигентно назвали.

ГОЛУБКИНА:   Подожди, я сейчас  вот так еще сделаю.

ЕФРЕМОВ:   А, еще свет в глаза.

ГОЛУБКИНА:  Свет в глаза.

ЕФРЕМОВ:   Свет в глаза, как все это современно.

ГОЛУБКИНА:  Современно. Миша, скажи, пожалуйста, как ты поживаешь, я спрашиваю не на шутку, потому что вот я заметила, что Дмитрий Быков как-то ушел из вашей «Гражданин и поэт».

ЕФРЕМОВ:   Нет, ну, почему, мы с Дмитрием Быковым не далее, как позавчера дали…

ГОЛУБКИНА:  Дали под штангу?

ЕФРЕМОВ:   Не под штангу, это такие лекции Дмитрия Быкова в Центральном Доме литераторов.

ГОЛУБКИНА:  А, «Прямая речь»?.

ЕФРЕМОВ:   Нет, ну, это не «Прямая речь».

ГОЛУБКИНА:  Вы стихи там вместе читаете, он - свои, ты  - Ахматовой.

ЕФРЕМОВ:   Да, нет, я, в основном, мы в прошлый раз как раз читали, я не только Ахматовой читал, и Ходасевич, ну, Серебряный век.

ГОЛУБКИНА:  Это вот было недавно.

ЕФРЕМОВ:   Недавно. Потом там Орлов написал под Брюсова, но стихотворение про Быкова. И когда я говорю: «Вот, Дим, послушай, угадай, что за поэт», и читаю, ну, шесть строф прочел, он говорит: «Я знаю, что это за стихотворение», - сказал Быков. Но потом там пошло про Быкова, он захохотал.

ГОЛУБКИНА:   То есть Быков оценил.

ЕФРЕМОВ:   Но, на самом деле…  Быков оценил, потому что он сразу понял, на какое стихотворение, я тоже действительно знаю это стихотворение Брюсова, поэтому страшное стихотворение, и Быкову было приятно, что он узнал пародию.

ГОЛУБКИНА:  А Быков Орлова ценит?

ЕФРЕМОВ:   Я думаю, нет, я думаю, Быков вообще никого не ценит.

ГОЛУБКИНА:  Всех презирает.

ЕФРЕМОВ:   Я думаю, что он не презирает.

ГОЛУБКИНА:  А, он высокомерен просто.

ЕФРЕМОВ:   Нет, он не высокомерен.

ГОЛУБКИНА:   А что он?

ЕФРЕМОВ:   Он слишком всех любит. Он всех любит, чтобы кого-то выделять. Это вы думаете, что он презирает, он не презирает, он очень застенчивый. Знаешь, это такая застенчивость, ну, вот когда становится ломом в горле. Я думаю, что он застенчивый и относится ко всем очень хорошо, и говорит так много, и пишет так много только от застенчивости. Это его ограждение. Слава богу, что он талантливый человек, что все это, написанное им…

ГОЛУБКИНА:  Что это читать еще можно.

ЕФРЕМОВ:   Возможно читать, да.  Про стихи-то я вообще молчу, у него просто прекрасные стихи.

ГОЛУБКИНА:  Так я вот и спросила, а почему был Быков, Быков, Быков, а теперь Орлов, Орлов?

ЕФРЕМОВ:   Дело в том, что на этот вопрос ответ такой – Васильев, Васильев.

ГОЛУБКИНА:  Это его креатив, креатив продюсерство?

ЕФРЕМОВ:   Ну, наша как бы программа, она принадлежит Васильеву.

ГОЛУБКИНА:   А Васильев это Андрей Васильев, который, кем работал дедушка раньше?

ЕФРЕМОВ:   Дедушка раньше работал главным редактором газеты «Коммерсантъ».

ГОЛУБКИНА:   И  был талантлив тогда, с успехом.

ЕФРЕМОВ:   Ну, он был талантлив в придумывании названий, и вначале в самом он был у истоков «Коммерсанта», когда еще никакой коммерции, собственно говоря, не было, потом он уходил оттуда, потом  он туда возвращался. Он был главным редактором еженедельника «Коммерсантъ-Власть», который сейчас называется, тогда был «Коммерсантъ-Daily», по-моему, или не «Daily», а «Weekly», наверное, «Weekly». «Коммерсантъ-Weekly». Потом он ездил на Украину, потом он получил в 2010 году звание лучшего медиа-менеджера десятилетия, ушел на пенсию и теперь вот работает у нас конферансье, мы думали раньше, что  он конферансье. Нет, он продюсер и владелец. И как только Быков позволил себе цензурные движения в отношении нашего продукта…

ГОЛУБКИНА:  Это в смысле?

ЕФРЕМОВ:   Это было больше года назад, Быков своим волевым решением не выпустил 4 наших стиха, всего было…

ГОЛУБКИНА:  А, то есть, он решил, что это недостаточно…

ЕФРЕМОВ:   Нет, он решил, что это достаточно, наоборот, ни к чему, смешно. Дело в том, что в то время в конце декабря произошли трагические взрывы в Волгограде. Приходили к нему люди, разговаривали, выражали соболезнования, сочувствие волгоградским жертвам, и так же пришел Быков туда. Приходил еще один участник нашего проекта Вася Обломов, но Вася ничего не убрал, а Быков убрал и Васю, и себя, четыре номера он убрал. Ну, потому что я Диму-то понимаю, я вот, как Васильев не реагировал бы на это.

ГОЛУБКИНА:  А  Васильев всегда так реагирует на все.

ЕФРЕМОВ:   А Васильев  очень жесткий, к сожалению.

ГОЛУБКИНА:  Он деспотичный.

ЕФРЕМОВ:   Он деспотичный… нет, он циклоп, у него один глаз - видит он только одним и только плохое.

ГОЛУБКИНА:  Правда, это правда. А ты знаешь,  он ведь с тобой сто раз пытался поругаться и расстаться. Но почему-то не выходит.

ЕФРЕМОВ:   Мы с ним периодически расставались всегда. Ну, у нас, мы много делали всяких дурей в своей жизни, и телепрограмма у нас была какая-то и что-то еще, еще до «Гражданин и поэт» за 10 лет, за 15. И мы так расстаемся периодически, потому что, ну, гиря до полу доходит рано или поздно.

ГОЛУБКИНА:  Но миритесь все-таки?

ЕФРЕМОВ:   Меряемся.

ГОЛУБКИНА:   Меряемся и миримся. А вот с Димой, значит, он не померился?

ЕФРЕМОВ:   Он не помирился, да и Дима не особо жаждет помириться, по-моему. В общем, для меня-то печальна эта тема, потому что и один друг детства вообще, Дима мой приятель очень близкий, и потом талантливый очень человек. Но тут и Орлова нельзя как бы сбрасывать со счетов, потому что Орлова я знаю столько же, сколько Васильева.

ГОЛУБКИНА:  Да уж, страшно представить.

ЕФРЕМОВ:   И Орлов, Орлуша, хоть он и асоциал, но он наш любимый асоциал, но он наш асоциал.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.