Собрание слов Большое интервью Веры Полозковой

МАКСИМОВ: Сегодня происходит сбыча мечт моих, во всяком случае. Я иногда, честно вам скажу, я использую служебное положение в глубоко личных целях. Я очень хотел поговорить с человеком, который сейчас сидит напротив меня, потому что я считаю этого человека, вот есть такая формулировка очень хорошая: «один из», вот один из самых лучших актеров, один из самых лучших режиссеров. Человека, сидящего напротив меня, я считаю лучшим современным поэтом своего поколения, я так считаю, вы можете так не считать. Вера Полозкова у нас в гостях. Здравствуйте.

ПОЛОЗКОВА: Здравствуйте, Андрей. И у меня сбыча мечт.

МАКСИМОВ: Не надо скромничать.

ПОЛОЗКОВА: Очень старой мечты, я вот могу даже про нее рассказать в эфире.

МАКСИМОВ: Расскажите.

ПОЛОЗКОВА: Когда мы смотрели с мамой телевизор в возрасте моих, наверное, лет 14, и вы пригласили в эфир будущего моего большого друга, но тогда я об этом не знала, Леву Оборина, которому было 13, кажется, или меньше, и который читал свои стихи, и вы прочили ему большое будущее и говорили, что он будущий Пастернак, кажется, меня страшно это задело, и я подумала: там должна быть я, почему будущий Пастернак он, а я сижу на это смотрю, это невозможно терпеть, и с этого момента очень хотела попасть к вам в эфир.

МАКСИМОВ: А вы тщеславны?

ПОЛОЗКОВА: Тогда была невероятно. Мало сказать, что тщеславна, просто невероятно и, думаю, что лет в 14 это был прям пик этого всего. Ну, потому что у тебя нет еще никакого инструментария, чтобы это осуществить.

МАКСИМОВ: А тщеславна, это в чем для вас выражалось тщеславие?

ПОЛОЗКОВА: У меня вышла книжка, когда мне было 15 лет, мне на день рождения ее издали, и мне хотелось, когда я ехала в метро, чтобы она была у каждого второго, едущего в метро, тогда моя жизнь будет не бессмысленна. Потом я поняла, что это ад и лучше этого не хотеть, но тогда мне казалось, что вот я тогда приду к какому-то согласию с собой, когда она будет у каждого второго, сидящего в метро.

МАКСИМОВ: Это значит, что вас по жизни двигало стремление к такому внешне понятному успеху.

ПОЛОЗКОВА: Я думаю, что не постоянно, но какой-то период нельзя отрицать, что точно да.

МАКСИМОВ: А вы что-то делали, вот мне рассказывала Марина Ниловна Каменева, директор магазина «Москва», что у вас была презентация, как я понимаю, какой-то вашей книжки в книжном магазине, который находится напротив библиотеки Ленина, забыл, как…

ПОЛОЗКОВА: Воздвиженка, да.

МАКСИМОВ: Да, и там была такая невероятная толпа народа. И она рассказывала, Марина Ниловна, доказывая, что людям нужна поэзия, а я ей говорил, что людям нужна Полозкова, а не поэзия, были бы другие, было бы гораздо меньше народу. Вы это строили, вот эту популярность вы строили?

ПОЛОЗКОВА: Я не знаю, честно говоря, какие осмысленные действия и стратегии можно применять, для того чтобы это произошло. Мне кажется, что если относиться к этому рационально, то оно как раз никогда и не получится. Я просто очень люблю всю жизнь то, что я делаю, и мне самой очень странно, что оно у меня получается. Вот, наверное, так.

МАКСИМОВ: Нет, ну, вы как бы вот там создаете, ну, не создаете, или вы создаете…

ПОЛОЗКОВА: Я завела в 16 лет «живой журнал», вот, пожалуй, с этого и началась история, которую теперь очень трудно пересказать пошагово, потому что через несколько лет ее читала тысяча человек, а еще через несколько лет 30 тысяч человек, дальше все пошло, как…

МАКСИМОВ: Поскольку вы один из самых известных, вот тут «один из», все-таки есть тоже известные поэты кроме вас, согласитесь.

ПОЛОЗКОВА: Это счастье.

МАКСИМОВ: Вы один из самых известных поэтов, вы можете сказать молодым и не молодым людям, которые сегодня пишут стихи, что надо делать, чтобы прославиться?

ПОЛОЗКОВА: У меня нет такого рецепта, я не делала что-то специально, для того чтобы прославиться. Все 10 лет, что я занимаюсь своей работой, я занимаюсь своей работой и ужасно ее люблю.

МАКСИМОВ: А стихи это работа?

ПОЛОЗКОВА: Ну, в высоком смысле, ремесло, призвание.

МАКСИМОВ: Это совсем разные вещи. В высоком смысле это одно значение, ремесло – другое значение, призвание – третье значение.

ПОЛОЗКОВА: Ну, это моя работа в том смысле, что это дело, для которого я задумана. Моя работа в таком, ну, счастливом очень смысле, не в смысле того, что мне надо делать, чтобы зарабатывать деньги, а в смысле, как говорят люди, когда они гордятся тем, что они делают – это моя работа.

МАКСИМОВ: То есть вам кажется, что ваша задача, то, для чего вы рождены, это писать стихи.

ПОЛОЗКОВА: Да, определенным образом. Я не всегда была уверена в этом. Мне казалось, больше того, я даже очень переживала по этому поводу, потому что мне казалось, что я вообще должна писать тексты, быть журналистом, быть очень хорошим журналистом, это такая странная слабость и хобби, которое меня перевесило, и люди не замечают ничего остального, что я хорошо умею, а видят только это, а с этим далеко не уедешь, как говорили мне все, кто меня когда-либо окружал в юности, включая маму. Потому что у человека должна быть нормальная работа, а не такая.

МАКСИМОВ: А почему вы им не поверили?

ПОЛОЗКОВА: Меня не переломишь особенно, если я в чем-то очень уверена и, если я что-то выбрала, то мне как-то… не было человека, который не отпускал отвратительных шуток по поводу глупого занятия, которым я занимаюсь. Мой курс был устроен так, что я была самая младшая из них, из всех своих однокурсников. Я поступила в 15 лет, потому что мне очень хотелось на журфак, мои друзья соответственно были 18 и выше, до 25 примерно, и все они любили собираться, когда какие-нибудь пьянки были большие, они открывали страницу с моим «живым журналом» и читали на распев под всякие алкогольные напитки стихи, стучали себя руками по коленям, хохотали и говорили: «Нет, ну, это невозможно, Полозкова, как это можно вообще, как тебе не стыдно».

Полностью интервью с гостьей слушайте в аудиофайле.