Новогодние вечера Как зарождался ХК "Динамо"

В.КОЛОСОВА:  В кресле ведущего уютно расположился Всеволод Владимирович Кукушкин, журналист, писатель, советник Международной федерации хоккея, вместе с ним мы делаем эту программу. Всеволод Владимирович, здравствуйте.

В.КУКУШКИН:  Добрый день.

В.КОЛОСОВА:  Я сегодня прямо в окружении прекрасных мужчин, и я рада приветствовать Владимира Львовича Писаревского, коллегу. Здравствуйте, Владимир Львович.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Добрый день.

В.КОЛОСОВА:  Проработали долго с Владимиром Львовичем мы вместе на радиостанции «Маяк». И, знаете, я себя поймала на одной мысли, мы все время с вами беседовали о том, что происходит, какие-то текущие события, но никогда о прошлом. Как так произошло?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Не знаю, но, в общем-то, очень большая история. Я в 1961 году пришел на радио, еще во времена легендарного Синявского, и по существу его последним учеником, так сказать, себя считаю, поскольку действительно с него все началось. И все наши журналисты, которые работали в то время, они мне знакомы, знакома их история, перекликались в различных областях. Но, в основном, у меня тематика была хоккей, футбол, так что вся история хоккея, она перед глазами, как говорится.

В.КОЛОСОВА:  Мы с Всеволодом Владимировичем начали нашу программу с истоков, с того, как начинался хоккей, как приживался канадский хоккей у нас в России, и буквально накануне вас вспоминали.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Очень приятно.

В.КУКУШКИН:  Да, я рассказывал ту историю, что Аркадий Иванович попросил мальчишек, которые были «Юные динамовцы», поискать немца, который умеет играть в хоккей. И вот этого немца разыскал как раз Володя Писаревский.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Но не только я, там целая компания была таких сорванцов вроде меня. Это послевоенные годы, вы знаете, конец войны 1945 год, мы жили со стадионом рядом, и такой был своеобразный оазис для нас, мы с утра до вечера там пропадали, учились плохо, вообще обстановка была творческая, так сказать. Ну, и, естественно, на всех хоккейных матчах того времени, это был хоккей с мячом, присутствовали, знали всех наперечет, в том числе, и Аркадия Ивановича Чернышева, который тогда работал в «Динамо», играл в русский хоккей.

И однажды утром мы, в общем-то, целая ватага ребятишек увидели, что Аркадий Иванович, мы его уже знали немножко, гоняет непонятной совершенно какой-то клюшкой, палкой, такую то ли квадратную, то ли круглую какую-то такую болванку, непонятно, что это такое было. Ну, смеялись, естественно, над этим, собрались гурьбой, и вдруг он подъезжает и говорит: «А вы зря смеетесь, эта игра скоро будет самой популярной у нас в стране, и мы будем ею гордиться». Ну, как-то так, разговор какой-то такой пошел.

Он говорит: «Кстати, тут работают немцы», они реставрировали тогда пленные стадион, очень много их было в то время, работали, площадки укрепляли, какие-то здания, которые пострадали в военное время. «Не могли бы вы узнать, может быть, кто-то из них играл в хоккей. Найдите такого человека, который играл в хоккей». А у нас были какие-то такие общения спонтанные с этими немцами, они были вечно голодные, просили хлеба принести и обменивали на какие-то колечки, очень умельцы они были хорошие такие, делали различные такие, типа ювелирных изделий забавных.

В.КОЛОСОВА:  Из чего, Владимир Львович?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Из пятачков из каких-то, как-то им это удавалось. Ну, такой спонтанный был контакт. Стали искать. Ну, и через неделю, как такое сарафанное радио, сообщил такой пожилой среди них, что есть у нас молодой человек, который играл вот в эту игру, даже приезжал к вам в составе студенческой какой-то команды еще в 1932 году и играл тут где-то в Москве. Ну, мы попросили, чтобы он объявился. Через дня три они приводят этого парня, худой такой, изможденный мальчишка, ему лет 18-19.

В.КОЛОСОВА:  А вам-то, сколько было, Владимир Львович?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Мне было в то время, сейчас я скажу, ну, 8 лет, по-моему, совсем мальчишка. Ну, сорви голова вообще был.

В.КУКУШКИН:  Двоечник.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Двоечник это точно. Дело в том, что мы приехали из эвакуации, мы в Челябинске были во время военных действий, потом вернулись в Москву, у нас отобрали квартиру, поскольку нас не было, и жили с мамой, где попало, в общем, это кошмарная ситуация, но это отдельный разговор. Слава богу, что она была у меня художник, скульптор, и она в театрах декорации такие всякие, бюсты каких-то, ну, для постановок, для театральных каких-то представлений она делала, и я где-то ночевал на этих различных декорациях, где-то под сценой, слушал всякие там исторические пьесы того времени, это была потрясающая совершенно жизнь.

В.КУКУШКИН:  Мог бы актером стать.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Мог кем угодно. Такая у меня была жизнь. Но, в основном, мы на «Динамо» там базировались. И причем были какие-то непонятные истории, которые тоже заслуживают внимания. В то время на «Динамо» был небольшой пруд такой, и там собиралась вечером большая такая компания, катались рядом, на поле залитое не пускали, старались его охранять, а там на пруду была какая-то жизнь такая, бегали на коньках. И мама мне купила коньки, это было для меня невероятное счастье в то время коньки. И на валенках мне мальчишки привязали, я пошел кататься.

И тут же какая-то компания пьяных молодых людей, совершенно отмороженных, срезали эти коньки и послали меня подальше. Я прихожу, плачу, а жили мы в каком-то такого барачного типа доме, и там была компания, вот «Место встречи изменить нельзя», это вот точные типажи, все в наколках, золотые фиксы, такие, знаете, восьмиклинки, сапоги в гармонь, в общем, такая публика, оторви и брось. Ну, и видят, что я плачу. «Что?» Я говорю: «Да вот, срезали коньки» - «Что? Пойдем». Значит, пошли, разнесли всю эту компанию. И потом ко мне с таким уважением относились эти хулиганы, что я там был королем на этих…

В.КОЛОСОВА:  Вам отдали коньки?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Отдали коньки, да, и вообще извинились и все прочее. Но это отдельная история. Короче говоря…

В.КОЛОСОВА:  Вы нашли немца.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Нашел немца, да, не я, но мы, целая наша компания, такая ватага была ребят. Этот немец, Аркадий Иванович тут же его взял к себе, отдельная была у него комната где-то там на стадионе, и они так уединялись долго, беседовали, тот ему что-то очень много объяснил, как потом он говорил, что он многое дал для того, чтобы эту игру как-то понять изнутри. Короче говоря, вот с этого, собственно, и начался хоккей. И Аркадий Иванович добился того, чтобы его досрочно освободили и отправили в Германию. Он раньше уехал, был у них в большом почете. Поэтому так вот начался, собственно, этот хоккей, вот так спонтанно, как-то неожиданно. Но дело в том, что Аркадий Иванович давно интересовался канадским хоккеем, у него была какая-то литература, он переводил с английского, и все это у него было. Ну, и кроме того я видел, как начался чемпионат страны, 1946 год. Тогда Аркадий Иванович забросил первую шайбу, кстати.

В.КОЛОСОВА:  Да, мы говорили, вспоминали накануне с Всеволодом Владимировичем.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Да, да, он забросил первую шайбу. Это было открытие такое чемпионата, маленькие бортики, в общем, довольно забавно. Но что запомнилось, катались прекрасно, все наши игроки, которые в русский хоккей играли, они обладали очень высокой…

В.КОЛОСОВА:  Клюшка не мешала им?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Ну, мешала понятие, шайбу никто не мог оторвать ото льда. Но скорости были фантастические, наверное, побыстрее, чем сейчас бегали, поскольку коньки были длинные типа, как норвежки.

В.КУКУШКИН:  «Гаги» были коньки.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Задники были огромные, и они разбегались так, как ракеты носились. Очень забавное было зрелище. Верхом никто не мог бросить, все низом. Но народ так постепенно стал привыкать к этому и, в общем-то, вот с этого, собственно, все и началось.

В.КОЛОСОВА:  Дорогие друзья, я обращаю ваше внимание, что слушать программу нужно внимательно, потому что вечером в программе «Мастера спорта» мы разыгрываем уникальные призы от Федерации хоккея России, мы разыгрываем билеты на «Кубок Легенд». Это удивительный турнир, в котором принимают участие великие спортсмены от Вячеслава Фетисова до Павла Буре, с 9 по 11 декабря этот турнир пройдет. И вот вечером в программе «Мастера спорта» по мотивам именно вот этой программы будут вопросы, отвечайте на них и получайте эти уникальные призы.

Итак, мы вспомнили и остановились на первом чемпионате СССР, который вы видели, да, Владимир Львович?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Да, да.

В.КОЛОСОВА:  1946. Всеволод Владимирович подробно рассказывал, как это было. Но вы уже к тому времени начали заниматься хоккеем?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Нет, вы знаете, я начал уже, по-моему, с 13 лет играть в хоккей, до этого все это было что-то такое, во дворах играли. Тогда во дворах играли везде, это, наверное, основа нашего хоккея того времени, что во дворах рождались какие-то совершенно неординарные такие хоккеисты с очень интересным мышлением, с какой-то оригинальной техникой. И вот оттуда вот это и пошло, по существу, поколение таких интересных игроков, которые сейчас бы тоже не затерялись в нашем хоккее, а, может быть, даже выделялись, потому что в каждом дворе была площадка, были игры до позднего вечера, пока не темнело, но оттуда очень много черпали.

 В.КУКУШКИН:  Володя, ты жил неподалеку от стадиона «Динамо», а я жил в районе улицы Талалихина, там был знаменитый Брошевский переулок. У нас во дворе то же самое играли в хоккей, и у нас был такой забавный момент. Клюшки-то у нас были гнуты из проволоки, и дошло до нас правило из Канады, что, когда гол забит, нужно поднимать клюшки вверх. Но в Канаде-то это было правило введено, чтобы тот, кто забил, чтобы он поднял клюшку и тогда видно, и можно объявить по стадиону, кто забил. А у нас, уже мы все смотрели, гол забит, и как соперники, все подняли клюшки вверх или нет? Если кто-то не поднимал, тогда гол не засчитывал. У нас свои правила были.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Чего только не было в то время.

В.КУКУШКИН:  Ну, чудили, как могли. Ну, дети были, слава тебе, господи. Ездили мы, той же самой клюшкой, она же крюк, мы цеплялись за машины, вот грузовичок идет по Брошевскому переулку, он заснеженный, заледенелый, значит, так, раз, зацепишься и какое-то расстояние едешь за машиной, прицепившись. Хотя это, в общем, дело рискованное, носы разбивали элементарно.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Ужас. Я это прекрасно помню. У нас на Масловке, там ходили трамваи, кто-то цеплялся за последний вагон, и от этого крюка шла длинная веревка. И вот на этой веревке висело человек 6-7, и вот они за трамваем, это потрясающе. И, как ни странно, не было каких-то таких тяжелых случаев.

В.КОЛОСОВА:  А как так получилось, Владимир Львович, Аркадий Чернышев вас отправлял искать вот того самого немца, и вроде все крутилось вокруг хоккея, а в хоккей сам пришли только в 13 лет?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Ну, дело в том, что тогда…

В.КУКУШКИН:  Это в организованный хоккей он пришел в 13 лет.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Я пришел в организованный. Мы так спонтанно какие-то…

В.КУКУШКИН:  Мы-то играли все время. А вот в секцию.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Причем это довольно любопытно. «Динамо» вообще славилось какими-то самобытными интересными людьми, и, в частности, мне запомнился на всю жизнь такой отец родной, как говорится, для всех хоккеистов и футболистов, был такой Хайдин Илья Васильевич. Это потрясающий совершенно человек, о котором можно говорить все, что угодно, такой хоккейный Макаренко своеобразный. И он ездил по Москве, развешивал какие-то такие маленькие объявления, что набор в секцию хоккея, приезжайте на стадион «Динамо» такого-то числа в такое-то время. И однажды я попал в эту шеренгу, которую он выстроил, человек 50 приехало со всей Москвы разного возраста, от 8 лет до 13, до 14, вот такие.

Он собрал всех в линию и так громко, это на малом стадионе «Динамо» было, говорит: «Так, отличники есть?» - «Есть, есть, конечно, есть» - «Два шага вперед». Ну, все обрадовались, отличники, и вышла почти вся шеренга. А я был вообще двоечником с плюсом, по-моему, разгильдяй, остался на месте, неудобно. Ну, и там еще несколько человек тоже стоят такие понурые. Он говорит: «Так, отличники, придете на следующий год, а вот этих мне надо перевоспитывать, вы понимаете. Двоечники, да что же это такое, разгильдяи, вот я с ними и буду заниматься». И там было сплошное разочарование.

Но что интересно, в той шеренге был Александров Веня, мы потом вспоминали эту историю, знаменитый хоккеист ЦСКА, легендарный, можно сказать. Он оказался среди отличников и не попал, но тут же его я увидел в ЦСКА, поскольку он пошел туда и там его, конечно, взяли с руками и ногами, очень талантливый парень. И довольно много было таких ребят, которые благодаря тому, что они хорошо учились, не попали тогда. И у нас была команда образована, мы играли.

Причем руководил такой Бизюков, вот помню его фамилию, не помню, как имя и отчество, он был участником войны, одноглазый, у него один глаз, ордена нам, все это присутствовало для убедительности. И еще Квасников такой, знаменитый вратарь футбольный был того времени, он тоже. Вот они руководили нами. Мы уже, по-моему, 12-13 лет были, такие уже. И тренировки были перед восточной трибуной стадиона «Динамо», там была коробка, и вот были тренировки. И каждый день мы там тренировались. А он участвовал в тренировке, очень интенсивно бегал на коньках, и у него постоянно что-то вываливался этот глаз, искусственный глаз вываливался, он кричал: «Стоп, стоп, глаз потерял». Все ложились, искали глаз, примерно минут пять ползали по льду, нашли глаз, он вставляет и опять.

В.КОЛОСОВА:  И тренировка продолжалась. Я сижу и сама себе завидую, столько интересных историй, посвященных хоккею в нашей стране. Эх, если бы вы тоже могли все их слышать. Но мы постараемся о многом рассказать.

В.КУКУШКИН:  И вот я могу сказать, рядом со мной сидит пионер Володя Писаревский, который был в «Пионерской правде» на фотоснимке вместе с кем?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Лев Яшин, я думаю, так.

В.КОЛОСОВА:  А как вы попали?

В.КУКУШКИН:  А Лев Яшин был, с чем? С клюшкой.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Он был с клюшкой. Причем это было его первое, по существу, такое крещение в «Динамо». Он пришел из Тушино, с какой-то заводской командой. Его оттуда взяли, потому что он неплохо играл в футбол и его пригласили, короче говоря. Причем, по-моему, пригласил его тот же тренер, о котором я говорил, Хайдин, ну, он по всей Москве следил за такими, функционер был своеобразный. Он его пригласил. И было как раз, по-моему, начало зимы и лед заливали на теннисных кортах, и мы там мальчишки открывали сезон, бегали с клюшкой на коньках. И пришел какой-то долговязый, с клюшкой для русского хоккея. И в самый разгар нашей баталии, такой спонтанной, появляется человек, оказался он корреспондент «Пионерской правды» с фотоаппаратом, попросил всех построиться в шеренгу, Яшин выделялся, он высокий был, как раз я рядом с ним, где-то ему по плечо. «Кто такие? Ну-ка, расскажите, кто вы?» 

В.КУКУШКИН:  Ну, на самом деле, потом Яшина заметил Аркадий Иванович Чернышев, потому что он его уже взял вратарем уже в хоккей с шайбой. Ну, давай, Володь, твои.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Да, это была история любопытная. Этот корреспондент сразу задал вопрос: «Кто такие, вообще?» Ну, в основном пионеры, школьники. И дошла очередь до долговязого вот этого парня с клюшкой. «А вы кто?» - «Я Яшин, меня пригласили в «Динамо» недавно, я пробую свои силы. Ну, решил сегодня, на коньках я катаюсь, играл за команду заводскую Тушино, и вот первый лед, мне так приятно среди мальчишек». В общем, короче, вот так познакомились, и потом вот эта фотография была в «Пионерской правде». Я храню ее так бережно, но, к сожалению, не принес, а как-нибудь я ее принесу обязательно. Это была памятная такая история. А потом уже он стал знаменитым, мы с ним очень дружили, пересекались на разных каких-то мероприятиях, и футбольных. Ну, в общем, хорошие воспоминания.

В.КУКУШКИН:  А тут надо к этому еще одно дополнение. Дело в том, что Яшин в составе «Динамо» выиграл Кубок СССР 1953 года. Ну, сезон заканчивается, и Аркадий Иванович ему говорит: «Лева, знаешь что, давай-ка ты все-таки в футбол, там у тебя лучше получится, а в хоккее у тебя больших перспектив нет». Он уже прикидывал в сборную. Так что Яшин это не состоявшийся хоккейный вратарь, поигравший в футбол, но неплохо поиграл.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Да, Яшина, кто его учил играть в воротах по-настоящему, это был Саная, такой знаменитый вратарь динамовский. Вот он рассказывал про него, что он такой был очень исполнительный и четко усваивал команды. Все время спрашивал: «Ну, когда я могу выйти?» В то время Хомич еще тоже уже сходил. Они вдвоем его где-то наставляли, как вратаря и действительно вылепили такую великолепную фигуру в мире футбола, которая прославила наш футбол.

В.КОЛОСОВА:  Владимир Львович, а с кем еще довелось поиграть?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Ну, тогда были очень интересные вообще матчи, поскольку в каждой команде, вот я играл на первенство Москвы за молодежную, за первую мужскую, и были такие очень серьезные матчи, они по уровню, может быть, даже не уступали командам мастеров, поскольку было очень много интересных игроков. И мы играли на стадионе «Динамо», на этой знаменитой площадке перед восточной трибуной, были по воскресеньям матчи на первенство Москвы или на Кубок Москвы.

Однажды мы играли против «Спартака», там вышли играть против нас Нетто, капитан сборной СССР в то время, футболист знаменитый, Татушин и, что самое интересное, там играл такой Пека Дементьев, это знаменитый футболист еще довоенных лет, легендарная личность, технарь такой, это какая-то фантастическая фигура в футболе, его все знали. Причем техника, насколько я помню, я несколько раз его видел на поле, он не уступает вообще выдающимся мастерам современным в футболе, это действительно был мастер. И он вышел играть против «Динамо», я играл как раз за первую мужскую. И это было днем на стадионе, народу было довольно много, и мы с ним совершенно случайно столкнулись у бортика, а он был в шароварах, как в русский хоккей выходят играть, в шароварах, без налокотников, по-моему, перчатки. И так как-то неудачно я его принял плечом, он упал и зацепился коньком за борт.

А у него были вот эти «гаги», которые в русский хоккей играли, с длинными задниками, как у норвежек, длинные-длинные задники. И он повис на этом заднике на бортике. Ну, хохот, конечно, гомерический на трибунах. Я думаю, ну, сейчас он меня огреет клюшкой вообще, как шантрапу какую-то. Я стою, сжался, думаю, господи, сейчас встанет, мне врежет. Ну, он встал, говорит: «Ничего, пацан, правильно, бить надо мужиков, только тогда ты сможешь стать настоящим спортсменом. Ничего, ничего, молодец, правильно мне врезал». Я это запомнил на всю жизнь. В общем, Нетто очень интересно играл в хоккей, у него такая своеобразная была техника. Сальников выходил такой Сергей, в общем, такая была интересная, Татушин знаменитый, уже в сборной все играли.

В.КОЛОСОВА:  А с Тарасовым удалось?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  А с Тарасовым, вот это отдельная игра. Мы играли, это уже позже было, на «Кубок Москвы», Тарасов уже тренировал сборную команду, он был довольно известный, великий такой тренер. Он вышел играть, ну, он прилично играл в хоккей. Вышел играть, в белой форме они играли, как сейчас помню, он играл в центре, первая пятерка у них была, и справа от него Сенюшкин, слева Деконский, такие были игроки, которые тоже за вторую сборную уже играли. А у нас играл Никифоров, олимпийский чемпион, его Аркадий Иванович бросил в первую мужскую, поскольку он был не в ладах с алкоголем, и он решил его на низовку сбросить. Ну, тот вышел, у него такие реваншистские были…

Короче говоря, он так стал их накручивать, у него техника была, вообще клюшка, катание очень похожа была на Всеволода Михайловича Боброва, совершенно легендарного Шаляпина нашего хоккея. И он им забил в своем стиле, обыграл всю команду и забил. Ну, Тарасова, естественно, это возмутило, он: «Вперед, мои орлы, разорвать эту банду», кричал на весь стадион, у него такие были смачные выражения, народ хохотал. И вдруг кто-то из наших совершенно случайно Тарасову врезал по губам клюшкой и выбил два зуба. А у него белая форма, кровь. Ну, тут все перепугались, что же делать. А на матче присутствовали и игроки из команды мастеров, и Аркадий Иванович. Он говорит: «Толя, давай, сейчас в медпункт, мы тебя…» - «Черта с два я уйду, пока мы вашу банду тут не обыграем». Такая перепалка, народ, конечно, хохотал, это был паноптикум полный.

В общем, кончилось тем, что мы все-таки выиграли в одну шайбу. Но он вместе со своей вот этой первой тройкой забил и только тогда позволил себя вывести с площадки. И я как раз, он был самым почти молодым в этой команде, потому что это мужская была команда, там уже играют, и Аркадий Иванович говорит: «Володь, проводи его, пожалуйста, в медпункт». Я его повел. И тогда мы впервые познакомились с ним на льду по существу с Тарасовым, это была очень интересная история. Я его в медпункт сопроводил. Потом уже встречались, вспоминали эту историю, было смешно. Но он так не стеснялся в выражениях: «Пока мы эту банду сейчас не разорвем».

В.КУКУШКИН:  Ну, это ты мягко переводишь его слова, потому что говорил-то он другими словами.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Да, там и матерком, и все было, но народ получал огромное удовольствие. Тогда ходили на эти матчи вообще большое количество, тысяч 20, наверное, было. Мороз, на трибунах стояли, вообще время было.

В.КУКУШКИН:  Ну, послевоенные годы. Но, кстати говоря, Тарасов отличался еще и тем, что он читал и много читал. И вот ему подарили эту книжку Ллойда Персиваля канадскую, ее перевели на русский язык по заданию Тарасова и распространяли ее, как надпись «для служебного пользования», чтобы не нарушать авторские права. И, более того, западное издание, тогда литовать надо было, а так «для служебного пользования». И Анатолий Владимирович все-таки схитрил, одну главу он поприжал, спрятал себе. Она называлась «Тактика хоккея». То есть другие читали, как нужно питаться, как нужно коньки, экипировка, как подбирать команду, а вот тактики не знали. И вот это было такое небольшое преимущество Тарасова.

Причем у Тарасова было так, он обожал ходить в театр. Он читал «Систему Станиславского», и потом, когда он вычитал, он сказал: «Обязательно должен быть конфликт». Ну, на сцене-то, в театре, там пьеса, она движется за счет конфликта. Тарасов думал, что конфликт должен быть, в том числе, даже внутри команды. И вот он был сторонник теории конфликта. Вот у него и в команде были конфликты между игроками, он на это смотрел спокойно. Ну, это выдающаяся личность. Если говорить честно, вот мы сейчас, мы потом будем говорить много о нем, но сейчас я могу сказать, это был сразу Большой театр, Малый театр и даже немножко оперетта.

В.КОЛОСОВА:  Абсолютно необходимо нам вспомнить 1955 год.

В.КУКУШКИН:  Да, я могу сказать, потому что 1954, мы вчера говорили, первое золото, все прекрасно, эйфория. 1955 год, наша команда приезжает в Германию, это было несколько необычно, там порядок, в том числе, должен подъехать автобус за командой. Время, нужно отъезжать, условно говоря, ровно в 14.00. Смотрят на часы, время 13.55, автобуса нет, уже начинается паника, где автобус. 13.58, автобус подлетает. Все: «Да, вот это порядок немецкий». Ну, все шло дальше.

Против нас выставили канадцы команду, которая просто наших стала бить. Вот с первого мгновения никто голову поднять не мог. Но там еще был один момент. Судей была масса, потому что играли и группа А, и B, и С, и все вместе, и судьи были от каждой страны. Судьям в свободный день делать нечего, они решили сыграть между собой. Две команды были. Тогда мне эту историю рассказывал Старовойтов, потому что он сам играл. Он уже закончил играть в хоккей и стал судьей. И вот он играет в этой команде. Как назвать? Ну, значит, «Восток», «Запад», «Капитализм», «Социализм», нет это все, ребят, мы не по этому делу. Назвали просто «Виски» - «Водка». И уже ясно, кто, где. Приз был 5-литровая бутыль коньяка. Счет никто не помнит, потому что сыграли, да, все было, кто выиграл, то ли «Виски», то ли «Водка». Выпили 5-литровую бутыль коньяка, а заодно весь запас виски и водки. А потом…

В.КОЛОСОВА:  Судили?

В.КУКУШКИН:  Нет, потом они не судили уже, но, тем не менее, вот этот неофициальный матч состоялся. А потом уже официальный матч, канадцы выиграли золото, вспорхнули и стали думать о следующем годе, олимпийские игры 1956 года, но это уже потом, и мы с вами тоже к ним придем потом.

В.КОЛОСОВА:  Да. Ну, а нам с Владимиром Львовичем нужно вспомнить историю 1969 года, когда вы уже пришли работать в радиожурналистику. Что это было?

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Я пораньше. Но дело в том, что в этот год как раз мы вместе с Озеровым и Спарре приехали в Стокгольм на чемпионат мира. Причем я, когда приехал вместе с ними в отель, и стояли у лифта, вдруг там какой-то из Словакии коллега с ними поздоровался, а на меня так подозрительно посмотрел. Говорит: «Ну, зачем же вы из определенного ведомства с собой стали водить вашего человека?» - «Да, как, это наш новый комментатор» - «Да, рассказывайте, я вижу, что…» В общем, короче говоря: «Я, - говорит, - с вами в лифт не сяду». А как раз события были в Чехословакии. Говорит: «С оккупантами, нет, не сяду». Ну, Озеров говорит: «Брось, что ты, мы же тут коллеги».

Короче говоря, поднялись в номер, и через полчаса он пришел с бутылкой, извинился, мы выпили, спели песни, все это нивелируя. Но вот такая история, это появление было в отеле. Но сам чемпионат был как раз после этих событий, была какая-то особая окраска, были драки, были всякие эпизоды, которые в то время характерны были. Чешская команда у нас, по-моему, выиграла, Голонка, братья Холики там были, хулиганили двое.

В.КУКУШКИН:  Две игры они у нас выиграли.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Да, хулиганили. Недоманский брал в руку клюшку и черенком направлял на Тарасова.

В.КУКУШКИН:  Это Недоманский такого не делал.

В.ПИСАРЕВСКИЙ:  Я сам видел, он направил…Нет, Голонка становился на колено. А Недоманский матом на весь стадион кричал на Тарасова. Но тот делал вид, что он не понимает его. В общем, такая обстановка. Короче говоря, я какой-то матч не с нашей командой, там американцы играли со шведами, мне доверили. И я стал рассказывать об обстановке вокруг, поскольку это было любопытно. И, в частности, рассказал о пресс-конференции Тарасова. Он был очень популярен среди журналистов, его слушали, приходили, как на какой-то паноптикум, спектакль, все, что угодно.

И вынесли его пресс-конференцию прямо на стадион в Йоханнес офис, старый тогда еще был Дворец спорта, вынесли эту пресс-конференцию. Человек 200 журналистов разных, разных специалистов пришли послушать Тарасова. Он с переводчиком на самом верху, вольно гуляет, какие-то вопросы. И вдруг вопрос, а я как раз недалеко стоял от него, вопрос с переводчиком: «Тарасов, скажите, а почему русские в хоккее побеждают и в войне?» Тарасов опешил сначала и говорит: «Кто задал вопрос?» Появляется какой-то в шляпе маленький такой невысокий. Говорит: «Не велик вопрос», на него. «Так вот, я вам скажу, любой русский может выпить бутылку водки, а то и две, я думаю, что я ответил на ваш вопрос». И хохот там, все.

И я это рассказал в эфир об этой пресс-конференции, все в красках. Вечером звонят от Лапина, тогда Лапин был у нас, такой серьезный очень человек во главе хозяйства телевидения и радио. «Что он там молодой, что он там ляпнул? Уволить немедленно, чтобы духу его не было, не подходил больше к микрофону». И приходит Озеров и говорит: «Слушай, тебе надо завтра уже уезжать. Еще 30 матчей впереди, а ты ляпнул тут что-то» - «Вот рассказал» - «Ты что, с ума сошел, зачем?»

Короче говоря, я уже собирал вещи, все, и вдруг утром звонок из Москвы. «Там Писаревский, скажите, поддержите, интересно, молодец, работает, какие-то вещи. Понимаете, позвонил Леонид Ильич, он же большой любитель хоккея, позвонил Лапину, говорит, а кто там работает? Ну, ничего, интересно, мы даже на Политбюро обсуждали, где же в Шотландии пьют больше или у нас».

В.КОЛОСОВА:  Владимир Львович, к сожалению, время программы подошло к концу, пролетел этот час незаметно. Здорово, что тогда по звонку Леонида Ильича вы все-таки остались в журналистике. Спасибо огромное, что были с нами. И Всеволоду Владимировичу Кукушкину очередное спасибо.

В.КУКУШКИН:  Вам спасибо.