Новогодние вечера Встреча с Виталием Прохоровым

В.КОЛОСОВА:  Друзья, мы с вами, это я, Виктория Колосова и, конечно же, мой постоянный соведущий Всеволод Владимирович Кукушкин, журналист, писатель, советник Международной федерации хоккея. Всеволод Владимирович, здравствуйте.

В.КУКУШКИН:  Добрый день всем.

В.КОЛОСОВА:  И я рада представить вам нашего сегодняшнего гостя, российский хоккеист, нападающий, чемпион Зимних Олимпийских игр1992 года Виталий Прохоров. Виталий Владимирович, здравствуйте.

В.ПРОХОРОВ:  Здравствуйте.

В.КОЛОСОВА:  Человек удивительной судьбы. Я думаю, что сегодня мы обо всем поговорим, будем вас пытать. Начнем, пожалуй, с вопроса, который мы задаем всем приходящим в эту студию, на эту программу, как вы оказались в хоккее? Кто вас привел?

В.ПРОХОРОВ:  Все очень банально просто со мной произошло. Мой папа любитель, сам спортсмен, он занимался борьбой, но любитель футбола и хоккея. То есть он и летом, и зимой играл в эти виды спорта, соответственно летом в футбол, зимой в хоккей не на профессиональном уровне. У меня даже есть фотография, где я в три года, кажется, сижу с этой командой дворовой, где они играли в хоккей, уже с клюшечкой. Поэтому там выбора особо у меня не было.

Но, наверное, мне изначально нравились подвижные игры, мальчик был не усидчивый, и поэтому тот момент, почему именно хоккей, скорее всего, отцу больше нравился хоккей. Хотя он был и большим поклонником футбола, как у нас в стране. Коньки поставили мне в три года в Сетуни. Самое интересное, у меня бабушка, родители отца, папы жили в Сетуни, отец меня привел в «Спартак», потому что он был болельщиком «Спартака». Но сначала, конечно, я познавал азы - это двор, это пруды, это стадионы, это парки, где мы под ручку с отцом катались.

В.КОЛОСОВА:  Да, Всеволод Владимирович.

В.КУКУШКИН:  Очень популярно, что родители, занимающиеся разными видами спорта, отдавали детей в хоккей, такова была популярность. И яркий пример тому - Паша Буре, его отец занимался плаванием профессионально, был призером Олимпийских игр. И дед был тоже из водоплавающих, а отдали в хоккей.

В.КОЛОСОВА:  Просто, видите, Всеволод Владимирович, есть небольшая разница, хоккеисты более старшего поколения, они приходили в хоккей сами, и очень редко, кого родители приводили за ручку, это был вот такой просто детский выбор. А здесь уже получается более молодое поколение, и здесь уже играют роль родители. Вы с удовольствием проводили время в хоккейной секции?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, я вам приведу такой пример, небольшой пример. Я жил на окраине города Москвы, это Теплый Стан, отец меня повез в Сокольники. Вот теперь посмотрите расстояние, я должен был 15 минут дойти до автобусной остановки, 15-20 до метро, до «Беляево», потом где-то минут 50 на метро, и еще минут 15 на трамвае до конечного пункта.

В.КОЛОСОВА:  Я вас понимаю, я проделывала примерно такой же.

В.ПРОХОРОВ:  И это все в обратную сторону. И когда я брал мальчишек, у меня лени никакой не было, мне было скучно, и я брал мальчишек со двора, вот у них хватало терпения на один-два раза, чтобы вот это все.

В.КОЛОСОВА:  Путь проделать.

В.ПРОХОРОВ:  Я на это вообще не обращал внимания. То есть для меня важно было само присутствие там, просто мне это очень нравилось. Сказать очень нравилось, это ничего не сказать. Мы забывали о холоде, мы забывали о морозе, который был. Мы катались на открытых площадках, потому что Сокольники на тот момент встали на ремонт к Олимпийским играм. И, вы представляете, у нас не было ограничения, было ограничение одно, что лед застывал, ну, по определению это была середина ноября, и он как бы таял это уже конец марта. Вот наши временные рамки льда. И ничего, скажу, мы научились кататься, мы умеем это делать не хуже, чем сейчас. Поэтому все-таки, мне кажется, первичное это желание и трудолюбие.

В.КОЛОСОВА:  А кумиры были?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, конечно, а как же. 

В.КОЛОСОВА:  Кто?

В.ПРОХОРОВ:  У меня все, кто играл в «Спартаке». У меня была книжечка, у меня были фотографии. «Спартак» в 1976 стал чемпионом, это уже я четко помню, лучшим бомбардиром стал Виктор Шалимов, играл Якушев, Шадрин, Костылев, многие игроки, кого я с удовольствием… А показывали хоккей, как я сейчас помню, первый канал, у меня у соседа был цветной телевизор, у родителей соседа, и вот на этот момент мы передвигались к соседу. Я очень расстраивался, когда «Спартак» проигрывал ЦСКА, естественно, в школу уже не хотелось идти, там «Динамо». Бывало так, что это заканчивалось и в первом периоде, ну, а бывало и, наоборот, естественно.

В.КУКУШКИН:  Да, но первый игровой номер ваш был 17, а это известный в нашем хоккее номер.

В.ПРОХОРОВ:  Известный в сборной СССР и ЦСКА. У нас «Спартак», ну, не скажу…

В.КУКУШКИН:  У вас был 15-й, понятно, Якушев.

В.ПРОХОРОВ:  Якушев, эту историю, я ее сохраняю отдельно для Якушева, почему спросили о кумирах. 17-й, скорее всего, на тот момент был свободный номер, потому что главное получить майку в команде мастеров без фамилии. А это, вы знаете, когда я получил первый раз форму в школе «Спартак», я ее получил, ну, не скажу, что раньше всех, а получил, может быть, даже позже всех, через два года после того, как уже взяли. И, вы знаете, это было огромное счастье для меня, потому что форма хоккейная, настоящая, не алюминиевая, щитки у нас, панцири были, не говорят наплечник, все это было самодельное, и тут дали настоящие. Еще настоящий свитер и рейтузы.

В.КОЛОСОВА:  Рейтузы это важно.

В.ПРОХОРОВ:  Правда, зеленые, ну, ничего.

В.КОЛОСОВА:  От урожая досталось? Я помню, нам рассказывал Кожевников с Всеволодом Владимировичем и для наших радиослушателей, что когда его взяли в команду мастеров, у него тут же началась звездная болезнь. Вы как-то справились с этим? Или не было такого?

В.ПРОХОРОВ:  Нет, прямо, чтобы вот такого, у меня не было, чтобы совсем, не знаю, что Саша имеет под тогда звездной болезнью.

В.КОЛОСОВА:  Я ему тоже такой вопрос задала, он сказал: «Все вытекающие отсюда последствия».

В.ПРОХОРОВ:  Нет, каких-то таких серьезных там переживаний.

В.КОЛОСОВА:  То есть корона не возникла?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, она в зависимости, знаете, как, все относительно. Относительно каких-то поведений, относительно чего там, школы, внутреннего круга, двора, родителей, близких, знакомых, друзей. Нет, у меня, в принципе, такого как бы вот именно на тот момент не было. Мне надо было пройти этапы, потому что, ну, что такое команда мастеров, это сначала надо было попасть в состав, чтобы играть, чтобы ты получил время, чтобы на тебя имели взгляды, надежды, чтобы ты рос. У меня все постепенно было.

В.КУКУШКИН:  А школа, вот меня интересует, а все-таки школа?

В.КОЛОСОВА:  Есть какая-то очень удивительно увлекательная история. Так как же вы учились в общеобразовательной школе?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, во-первых, в общеобразовательной школе, так как у нас была все-таки школа по уклону спортивного режима, это не то, чтобы какие-то спецклассы, это хоккеисты, футболисты, рапиристы, теннисисты собраны были в школе на Майском просеке в Сокольниках, и по специфике занятия начинались с пол-одиннадцатого и до трех, чтобы и утренние часы были задействованы, и вечерние. А так это была обыкновенная школа с такими же учителями, директором и с такими же предметами. Ну, если переходить на техническое мое обучение именно, что я там почерпнул, все в среднем нормально были, конечно, предметы, где мне пришлось договариваться с учителями, что…

В.КОЛОСОВА:  Сами ходили?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, конечно. В смысле?

В.КОЛОСОВА:  Ну, к учителям договариваться.

В.ПРОХОРОВ:  Ну, а кто?

В.КУКУШКИН:  Ну, иногда родителей посылают.

В.ПРОХОРОВ:  Нет, родители, у меня произошел случай, когда нас посадили, это пятый класс, нас посадили и начали делить, кто будет заниматься английским, а кто немецким. Ну, естественно, немецкий, зачем? А английский… И меня выбрали в немецкий. Я прямо пришел расстроенный домой, говорю: «Мам, так дело не пойдет, давайте-ка с папой в школу и к директору, и все, и переводите меня в английский». Нет, эта тема не прошла. У нас такая была учительница, ну, с одной стороны, строгая, любила дисциплину, Тамара Парфеновна, как сейчас помню. И в итоге, как оказалось, я ей, конечно, благодарен.

Благодарен чем, потому что я со всеми мог договориться, я мог договориться даже по экзаменам, это не гос, а выпускные экзамены, а вот с ней нет. С ней можно было договориться в том случае, если ты выучил. Вот договоренность, ты выучил, все нормально. Вот выучил задание, выучил урок, выучил слова, выучил предложения и так далее. Но в итоге, конечно, благодарен чем, потому что впоследствии мы стали выезжать в такие страны, как ФРГ, Швейцария, Австрия, я фактически свободно разговаривал на немецком языке.

В.КОЛОСОВА:  Добрым словом вспоминали не раз.

В.ПРОХОРОВ:  Конкретно. Потому что английский, ну, когда уже приехал в Америку, мне было, я забыл немецкий в том плане, что стал учить английский и у меня, ну, я думаю, надо годик посидеть и я, конечно, вспомню, под корочкой оно сидит.

В.КОЛОСОВА:  Про Америку мы обязательно поговорим еще сегодня в программе. А пока давайте о вашем дальнейшем спортивном пути. Итак, вы в команде мастеров. Когда последовало приглашение в сборную, вы помните это?

В.ПРОХОРОВ:  Конечно, 1991 год. В 1991 году команда «Спартак» удачно выступила, я считаю, даже более, чем удачно, мы заняли второе место, ну, видать, я как-то себя проявил в этом году и последовало приглашение на подготовку к чемпионату мира в Финляндии.

В.КОЛОСОВА:  Это был личный звонок?

В.ПРОХОРОВ:  Нет, личных нет звонков. В команду приходит письмо, сообщается, естественно, главному тренеру и он уже доносит до игроков во сколько, куда и как. И Александр Сергеевич, на тот момент у нас был главный тренер Якушев, сказал, что мне надо быть во столько-то.

В.КОЛОСОВА:  Трепетно? Страшно?

В.ПРОХОРОВ:  Стало мне?

В.КОЛОСОВА:  Да.

В.КУКУШКИН:  Ну, он уже с молодежью-то был.

В.КОЛОСОВА:  Все равно, одно дело молодежка.

В.ПРОХОРОВ:  Ну, знаете, не то, чтобы трепетно. Трепетно, это когда, честно вам скажу, когда решается вопрос состава. То есть ты еще не в основном составе, и вот тут выбор есть, вот там трепетно. А туда вот, конечно, не трепетно, туда ты едешь и понимаешь, что надо проявить, это какой-то очередной этап, где надо себя проявить довольно-таки серьезно.

В.КОЛОСОВА:  Виктор Тихонов тогда был у руля сборной.

В.ПРОХОРОВ:  Да, Виктор Тихонов, Владимир Владимирович Юрзинов и Игорь Ефимович Дмитриев.

В.КОЛОСОВА:  И вы попадаете туда. Нагрузки чем-то отличались или, в принципе, никакой разницы между клубом и сборной не было?

В.ПРОХОРОВ:  Вы знаете, в то время в Советском Союзе было три этапа подготовки, потому что Всеволод Владимирович, наверное, знает, да и многие наши к тому времени болельщики знают, не только спортсмены, что заточка была под национальную сборную, в принципе. И клуб ЦСКА строился под национальную сборную. И Виктор Васильевич Тихонов выбирал не только под ЦСКА, а именно под национальную сборную. Поэтому три этапа подготовки, эта летний период, это зимний период, это или перед Олимпийскими играми, или перед чемпионатом мира. Что это такое. По полтора месяца планомерно готовились в глубоком погружении, это сборы, надо понимать, два раза в неделю тебя отпускали домой на ночь, а так трех, четырехразовые тренировки. Поэтому, конечно, нагрузки высочайшие, сейчас таких нет.

В.КОЛОСОВА:  Нужны они были?

В.ПРОХОРОВ:  Конечно, нет. Ну, с моей точки зрения, насколько я на сегодняшний день профессионал. Ну, давайте не так, что не нужны. В каком количестве, в каком качестве. Потому что все меняется, в итоге и наука шагает вперед. Мы же четко понимаем по структуре клеток, по биологии, по нейробиологии и так далее. На тот момент этого не было, естественно, не было, потому что время другое. И с той точки зрения, так как был результат, значит, это было нужно. Вот на тот момент, потому что другой альтернативы не было. Но мы не понимали. У нас потом возникал вопрос.

Когда начали проводиться Кубки Канады, мы знали, что канадцы, американцы готовятся по две недели. Вот они приезжают две недели. Ну, до этого они, естественно, самостоятельно готовятся, мы не знали, как, но они не хуже нас бегали, а мы два месяца. Мы два месяца на сборах. Поверьте, до трех, четырех килограмм на первой недели шло похудение.

В.КУКУШКИН:  Ну, во-первых, после отдыха всегда Тихонов ставил спортсмена на весы и говорил: «Ну, что будем делать? У тебя два килограмма лишних».

В.ПРОХОРОВ:  Это в лучшем варианте.

В.КУКУШКИН:  Это в лучшем варианте.

В.КОЛОСОВА:  А мы подкручивали весы в свое время до начала тренировки.

В.КУКУШКИН:  Нет, тут не проходило. Это, с одной стороны. С другой стороны, в сборной ведь не учили, как бросать шайбу и как кататься. В сборной уже шли другие занятия.

В.ПРОХОРОВ:  Ну, у нас в команде мастеров, в любой команде, конечно, этому делу не учили, как бросать, как отдавать пас. Первое это физическое состояние, второе это тактическое состояние. Уже техническая оснащенность, она как само собой разумеющееся. То есть принять, отдать, быстро бросить, какой-то технический элемент, ведь на тот момент, давайте мы вспомним, что такое двор для мальчишек, я про себя.

В.КОЛОСОВА:  Это жизнь.

В.ПРОХОРОВ:  Жизнь, но ты должен уметь финтить. Такой есть термин в футболе, в хоккее, у тебя должен быть финт в запасе. И вот чем финт хитрее, красивее, тем это поднимало тебя среди старших мальчишек. Ведь это психология, ты должен был как-то самоутверждаться во дворе, кто-то силой, кто-то умением быстро бегать, кто-то умением что-то делать. Поэтому, приходят в команду мастеров это самой собой должно быть разумеющееся.

В.КОЛОСОВА:  Виталий Владимирович, мы остановились на том, что вы в сборной, нещадные тренировки, очень сильные нагрузки и Всеволод Владимирович, я так понимаю, показывают мне знак, что он хочет поговорить о том, как же вы все-таки не попали на чемпионат мира в 1991 году?

В.КУКУШКИН:  Нет, я хочу задать другой вопрос. Каким было ощущение и вообще состояние, когда вдруг, ну, не то, что вдруг, говорят, что, парень, ты свободен, ты готовишься к дальнейшему. 1991 год, на чемпионат мира, извини?

В.КОЛОСОВА:  Так жестко было?

В.ПРОХОРОВ:  А как?

В.КОЛОСОВА:  Ну, не знаю.

В.КУКУШКИН:  А как иначе? Книксен делать тренер не будет.

В.ПРОХОРОВ:  По-другому, но там тоже все очень просто. В общем, я, как говорится, доигрался до последнего этапа, я получил экипировку и поехал с командой в Финляндию. И так же еще было, плюс три игрока поехали, потому что мы знали, что кто-то приедет из NHL, кого-то, там заявка, вот именно заявка определенное количество, и все равно до конца тренеры выбирают, кого оставлять. Вот из трех мест было одно, и на тот момент это был я, Витя Гордиюк и Дмитрий Квартальнов. Вот эти три дня мы тренировались, мы были с командой, но мы не понимали, кто же эти два.

В.КОЛОСОВА:  На каком вы свете.

В.ПРОХОРОВ:  Да. Вот именно, вот то волнение, те переживания, потому что, ну, как бы некий шанс, когда ты все-таки уже добрался фактически до итогового места, и вот оно первое твое соревнование на уровне национальной сборной. Но как это все произошло, это все произошло вечером, ко мне подошел Дима Квартальнов и сказал…

В.КОЛОСОВА:  Старик, ты не едешь.

В.ПРОХОРОВ:  Без обид, меня заявили. Я выдохнул и все.

В.КУКУШКИН:  И пожелал ему удачи.

В.ПРОХОРОВ:  Да, обязательно, потому что знать, что на тот момент оказался сильнее выбор, ну, он уже играл, и чемпионом мира была, поэтому я тут не думаю, что какой-то неправомерный выбор был. В этом плане у меня не было ни обиды, я вам честно скажу переживания свои, ни обиды, ну, какое-то расстройство, может быть, легкое, но никаких обид по отношению ни к Квартальнову, ни к тренерскому штабу. Это он мне вечером сказал. Нет, вру, на завтраке утром он подошел ко мне. Потому что потом после завтрака меня вызвал к себе Игорь Ефимович Дмитриев, Виктор Васильевич не объявлял, лично не разговаривал. И вот, все, мы на тебя надеемся, спасибо, ты нам понравился. Ну, вот эти слова дежурные.

В.КУКУШКИН:  Не совсем, Игорь Ефимович не лукавил.

В.ПРОХОРОВ:  Я единственный раз услышал, больше я не слышал ни от Игоря Ефимовича, ни от кого, что вот, старик, все, мы прощаемся с тобой, ты обалденный, но не прошел.

В.КУКУШКИН:  Ну, тут другой нюанс. Наступает осень 1991 года.

В.ПРОХОРОВ:  Начало лета.

В.КУКУШКИН:  Ну, с начала лета. Ну, летом это все равно надо на земле готовиться и дальше. Наступает осень 1991 года.

В.ПРОХОРОВ:  Наверное, это был все-таки августа. Вот как сейчас помню, это…

В.КУКУШКИН:  Ну, для меня и август тоже осень.

В.ПРОХОРОВ:  Это 1991 год, это Кубок Канады следующий этап перед Олимпийскими играми.

В.КУКУШКИН:  Вспомнил, молодец.

В.ПРОХОРОВ:  Да, это Кубок Канады, более сверхсерьезный турнир, все лучшие игроки приезжали и приезжают на эти соревнования, сейчас это называется Кубок мира. Тогда это назывался просто Кубок Канады с этим тяжелым таким из стали полукленовым листом, такой Кубок был. Меня уже вызывают на сборы перед этим Кубком, и все, там уже куча народа, и опять надо все то же самое, тренироваться, еще лето.

В.КОЛОСОВА:  Опять доказывать.

В.ПРОХОРОВ:  Как сейчас помню, у нас такая история была, у нас в субботу заканчивалось все это делом кроссом, 15 километров мы бежали по стадиону и 25 или 30 кругов, не важно, круг 2 минуты, все, побежали. И в итоге кто-то из команды, мы толпой бежим, ну, тяжело, все равно тяжело, это такое испытание, ну, привыкшие, но все равно это нагрузка. Кто-то из толпы, все, прибежали, нормально. 25 пробежали, и мы остановились. И нам Юрзинов говорит: «Так, сколько пробежали?» - «25» - «Ну, ребяточки, нет, мы посчитали, 24. Завтра воскресенье, у вас выходной, мы сюда придем и добежим». 

В.КОЛОСОВА:  Жестоко.

В.ПРОХОРОВ:  Ну, вот дословно. В воскресенье мы посмотрели на того, кто сказал 25, мы пришли, добежали и вот у нас выходной такой вот был. Ну, возвращаясь уже к чему я помню август, потому что мы были в Финляндии, у нас сначала Швеция, потом Финляндия, или наоборот, Финляндия, потом Швеция, я помню, там Валерка Каменский сломал со шведами очень сильно ногу, его увезли потом в Канаду, в Квебек, и там оперировали его, и он пропустил много. Мы сыграли в Финляндии, и вот этот переезд и нам утром Владимир Владимирович, кто-то говорит, у нас ГКЧП, в общем, некий там такой переворот, что ой-ой-ой. Вот это я помню, это как раз было 19 августа, насколько мне не изменяет память.

Мы из Финляндии переезжали в Швецию на пароме, вот именно в эту тему. Почему, потому что, когда вернулись из Швеции, у нас там было дней 8 или 5 перед отъездом в Канаду, и уже, опять же, та же самая история, но у меня в Швеции заболела спина, просто как бы вот все, я даже не могу выходить на лед. Естественно, я подумал про себя, я расстроился, очередная тема я пропускаю. Я прямиком в Новогорск к Виктору ВасильевичуТихонову прихожу и говорю: «Знаете, Виктор Васильевич», а это уже было на игре, точно, «Вы знаете, я не могу играть, у меня спина». Он говорит: «Хорошо, не играй». Ну, чего, приезжаем в Москву. Я уже шел, честно сказать, в Новогорске в кабинет к Виктору Васильевичу, ну, чего, мне собирать вещи и уезжать. «Нет, - он говорит, - лечись, все нормально, ты едешь». Я: «Понял, завтра выздоровлю».

В.КОЛОСОВА:  Здорово.

В.ПРОХОРОВ:  Ну, завтра я, конечно, не выздоровел, это уже произошло в Канаде. И, честно сказать, там уже радость была другая, на самом деле, радость.

В.КОЛОСОВА:  Давайте поговорим все-таки об Олимпиаде 1992 года.

В.КУКУШКИН:  Конечно, мы к ней уже и подошли.

В.КОЛОСОВА:  Да, мы к ней подошли. И, Всеволод Владимирович, короткую историю о вас. Я прочитала просто это в вашей книге про то, как Дарюс Каспарайтис первым написал, что он будет выступать за команду России дальше. Расскажите ее.

В.КУКУШКИН:  Ну, история достаточно простая. Был Гюнтер Сабецки, немец, педант, но очень хорошо относившийся к Советскому Союзу и к России. Он в прошлом был спортивным журналистом. И вот Сабецки, который дружил со Старовойтовым в Альбервиле, какая-то команда, «Объединенная команда» называлась, мы ее «СНГ» назвали, Сабецки задал вопрос: «А вот закончится Олимпиада, за кого они будут играть? Тогда каждый может играть за какую-то другую страну. Давайте сделаем так, вот здесь они будут «Объединенная команда», но пусть каждый напишет, за кого будет в будущем, и мы будем спокойны». Вызывают первым Каспарайтиса, потому что вокруг него больше всего крутилось, что вот он литовец. Хотя какой он литовец, он родился, по-моему, в Донецке.

В.ПРОХОРОВ:  Я историю не знаю, но то, что он ездил в Литву…

В.КУКУШКИН:  Он ездил, конечно, родственники и прочее. Его вызвали и сказали: «За кого ты будешь играть в будущем?» Он взяли и написал: «Россия». Ого. Ну, и дальше всех остальных приглашали и все писали: «Россия».

В.КОЛОСОВА:  Вы помните этот момент?

В.ПРОХОРОВ:  Честно сказать, нет. Я россиянин, поэтому ко мне не подходили, а вот это, чтобы именно так нас собирали и делали собрание на эту тему, я этого не помню. Ну, может быть, и было, но это было давно. Для меня уже, я в сборной, я на Олимпиаде, все остальное.

В.КОЛОСОВА:  Ну, тогда вашими глазами та Олимпиада.

В.КУКУШКИН:  Но сидел Меринов и срезал буквы СССР со свитера.

В.ПРОХОРОВ:  Да, это было. У нас обычно должно быть СССР на груди быть, тут триколорчик такой, не триколорчик, там были такие цвета желто-сине-красный, кажется, и он срезал с середины.

В.КУКУШКИН:  И Сабецки распорядился тогда, что команда будет называться «Россия» и во всех историях, хрониках и прочих справочниках Международной федерации…

В.ПРОХОРОВ:  Так что, видите, у России есть золото.

В.КУКУШКИН:  Золотишко-то у нас 1992 год. Тяжелейшая Олимпиада. Ну, Альбервиль, на самом деле, это было в Мирабеле наверху, каточек, который, кстати, снесли к черту французы.

В.КОЛОСОВА:  Давайте у Виталия Владимировича спросим, его воспоминания о той тяжелой Олимпиаде.

В.ПРОХОРОВ:  Ну, во-первых, я, конечно, как и все наши участники, ну, кроме ветеранов Быкова и Хомутова, которые неоднократно уже участвовали в этих, Хомутов, кстати, это была его третья Олимпиада подряд, и третья выигрышная Олимпиада, как в итоге оказалось, поэтому для нас все это было удивительно. Мы ребятки были молодые, одна из самых молодых команд, наверное, за всю историю, вот так сложилась ситуация, и уже говорит о том, что все ее называли «детским садом Виктора Тихонова», даже какие-то карикатуры были, насколько я помню, в этом плане, как он нас куда-то там, в ясли ведет.

Свои ощущения, то есть, что я дошел до пика, потому что для советских мальчишек, кто посвятил хоккею, конечно, пик это Олимпиада. Мы еще не были в курсе, что такое Кубок Стэнли, как таковые, что такое вообще NHL, а вот чемпионат мира, Олимпиада и Кубок Канады. И вот Олимпиада все-таки для нас считалась эталоном своего какого-то хоккейного творчества.

Правильно, Мирабель. Что такое Мирабель, определенное количество метров над уровнем моря, закрытое пространство, мы жили в каком-то отеле, мы, чехи и еще какая-то команда. Мы были закрыты, абсолютно закрыты. То есть вот эти 15-18 дней у нас был стадион, тренировка, и вот эта тема гостиницы. И чехи ходили, гуляли по одиночке, а мы все время нашей командочкой, и вот такая кучка собиралась, потому что, а что, номер, тренировка, игра, гостиница и прогулка. И один раз спустились, вот эта тема в Альбервиль, у нас был выходной день, нам, конечно, это все обошлось серьезно потерей формы, потому что тысяча метров упал вниз, все, поднялся, у тебя уже силенок нет, и мы проиграли чехам прямо на следующий день. Больше мы никуда не спускались, а только поднимались, тренировались в Куршавеле.

В.КОЛОСОВА:  Красиво звучит сейчас.

В.ПРОХОРОВ:  На то время никто и не знал, что такое Куршавель, просто горнолыжный курорт, деревня и каточек. Ну, та атмосфера, когда мы только хоккеисты, еще раз говорю, стадион и цель, каждый день по два раза это собрание, это просмотры, это выстраивание мозгов, это сплочение команды и понимание, что, как выиграть, у нас, ну, это всегда так, планомерно шли к этому.

В.КУКУШКИН:  Ну, еще был Житник Леша.

В.ПРОХОРОВ:  Да, был, конечно.

В.КУКУШКИН:  Он входил в команду, как юный.

В.ПРОХОРОВ:  Ну, там была плеяда игроков, чтобы понимали, это 20 лет, 19, это Ковалев Леша, прямо с чемпионата мира среди молодежных команд, я говорю о том уровне, это Житник, это Каспарайтис.

В.КОЛОСОВА:  Виталий Владимирович, после победной Олимпиады, как быстро вы оказались за океаном в Национальной Хоккейной лиге?

В.ПРОХОРОВ:  Летом, август, я уже уехал.

В.КОЛОСОВА:  Не было никаких сложностей с отъездом, с оформлением?

В.ПРОХОРОВ:  Были, конечно, были сложности с моей любимой супругой Аленой. Так как мне поставили визу по рабочей, а Алене держали два месяца и уже через американское консульство, когда мы уже приехали в «Сент-Луис», я приехал, уже потом ей все-таки поставили визу и я с радостью, конечно, встречал после игры, как сейчас помню, сын спал, перелеты. Сложности в чем, уже, как там на месте, потому что кого-то с распростертыми объятиями ждали, кого-то не очень.

В.КОЛОСОВА:  Вас как?

В.ПРОХОРОВ:  «Сент-Луис» не очень, ну, и плюс, конечно, я сразу получил травму, это меня выбило на целый год. Потому что операцию надо было делать сразу после травмы однозначно, но вы представляете, купили, подписали контракт хозяева, им говорят врачи, что можно безоперационно, типа закачаешь, зарастет, а это акромиально-ключичная все, оно уже через пять игр, то опять вылетало. Уже вылетало, просто руку не так ставил, оно вылетало. И, естественно, я уже пришел, говорю, все, хватит мучить меня, я ложусь на операцию. Естественно, а акромиально-ключичная это полгода вместе с операцией и потом восстановление, чтобы было понятно.

Вот год выбыл. Вот это основной год, который, в принципе, очень многое решил, мое пребывание в Америке, потому что пропустить год там… А еще ведь мы 1990-91-92-93, в 1993 мы выигрываем чемпионат мира. Вот за этот период, за четыре года, я думаю, покинуло страну лучших хоккеистов 400 человек. Я так думаю, это весь цвет советско-российского хоккея. Представляете, да, насколько была яма в тот момент.

В.КУКУШКИН:  За это особое спасибо перестройке и реформаторам.

В.КОЛОСОВА:  Виталий Владимирович, наверняка, люди просто задают этот вопрос, я вас не отпущу без ответа на это, как вы оказались на Валааме и почему?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, это очередной виток моей жизни был. Ну, наверное, скорее, это мое внутреннее состояние, мне надо было менять то, что было, оно мне не нравилось, оно не нравилось то, что было на тот момент.

В.КОЛОСОВА:  Вы же были успешны, вы, по-моему, были гендиректором завода чуть ли какого-то?

В.ПРОХОРОВ:  Да, я именно был на тот момент, но мне не давало покоя, ведь все-таки любой человек чувствует, что это не его, не моя специфика, это не радость моя, это не призвание быть гендиректором. Все-таки мое призвание работать в том виде деятельности, какую деятельность я выбрал до этого.

В.КОЛОСОВА:  Это хоккей.

В.ПРОХОРОВ:  Ну, в данный момент это хоккей.

В.КОЛОСОВА:  И вы пришли к этому только на Валааме?

В.ПРОХОРОВ:  После Валаама. Чтобы понять, ведь вот так меня подвели. Как бы сказали, ну, я шучу, некому было говорить, но  если взять, то сказали: «Знаешь чего, дорогой, вот твоя деятельность хоккей, поэтому давай-ка мы тебе покажем через это путь».

В.КОЛОСОВА:  Вы два года были по собственному желанию?

В.ПРОХОРОВ:  Да, плюс-минус два, а так три.

В.КОЛОСОВА:  Вы работали в монастыре?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, что значит работал. Я нес некую активную деятельность, это называется послушание, поэтому, если ты не монах и в братии, то у тебя так называемая роль послушника. То есть ты выполняешь то, что тебе дает воля божия через монахов или через наместников монастыря. Все очень просто, назначали деятельность, род деятельности и я этим занимался.

В.КОЛОСОВА:  А знали, кто вы такой? Что вы олимпийский чемпион, что вы известный хоккеист?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, потом, конечно, узнали. Ну, сути не меняло. Для кого-то это плюс, для кого-то минус, там по всем этим темам смиряйся, брат, оно…

В.КУКУШКИН:  Все мы рабы божии.

В.КОЛОСОВА:  Ну, а хоккей-то смотрели все вместе все-таки?

В.ПРОХОРОВ:  Вы знаете, я посмотрел, мне удалось посмотреть, там точка армии, имеется в виду ракетных войск, 13 человек или 14, в общем, у лейтенанта, кто был командиром вот этого подразделения, оно маленькое было, и там у него был телевизор и мы посмотрели чемпионат мира 2007 года, в Москве проходящий, Быков главный тренер с Захаркиным, помогал ему, третье место проиграли финнам в полуфинале. Да, но только вот так, только в таком случае, больше, конечно, телевизора не смотрели. Да и не надо было.

В.КОЛОСОВА:  И вы поняли, что ваше призвание все-таки хоккей?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, это как-то потом само собой стало разумеющимся, конечно.

В.КУКУШКИН:  Подожди, генеральный директор завода, а что этот завод делал-то?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, это завод по отделочным строительным материалам. То есть это плинтуса, потолки. Это такая специфика, я сразу на потолок посмотрел и на плинтуса, то есть это декоративная тема. Производство - станки, оборудование, покрасочные, продажа.

В.КОЛОСОВА:  Это была авантюра, что вы вдруг возглавили завод?

В.ПРОХОРОВ:  Это было предложение моего товарища, в принципе, мне это потом помогло очень в жизни, потому что это руководство, это дисциплина, это понимание азов.

В.КУКУШКИН:  И ответственность еще.

В.ПРОХОРОВ:  Да, и ответственность, конечно, колоссальная. Я не скажу, что я какой-то был сверхвыдающийся, но азы я четко понимал.

В.КОЛОСОВА:  Виталий Владимирович, у нас остается буквально тридцать секунд до конца нашей программы. В год 70-летия хоккея отечественного, что бы вы хотели пожелать всем тем, кто любит эту игру?

В.ПРОХОРОВ:  Ну, продолжать любить, продолжать верить, что все равно мы только все вместе станем, сложив и руководителей, и хоккеистов, и игроков, и тренеров, и болельщиков, что мы станем все-таки, когда-то мы завоюем Олимпиаду, когда-то мы станем той сильной державой, которой мы были именно в хоккее.

В.КОЛОСОВА:  Спасибо огромное.