О самом главном Феномен великолепного троечника

Программу "О самом главном" ведёт доктор Сергей Николаевич Агапкин, кандидат психологических наук.

Вновь сегодня у нас в гостях – Павел Леонидович Соколов, детский врач-невролог, д.м.н. Поговорим о том, что такое феномен "великолепного троечника"? Почему дети не хотят общаться в школе с учителем или, например, со сверстниками? Как телефоны, планшеты и всевозможные гаджеты влияют на наших детей?

Люди, у кого есть дети школьного возраста, часто жалуются, что их ребёнок плохо учится, вроде бы и не глупый, вроде бы и смышлённый, а из школы приходит: два-три, два-три, три-два. В чём дело? Это просто ребёнок ленивый и с ним нужно как-то построже? Или он не может перестроиться, потому что у него раньше всё были игры, а сейчас с него что-то требуют вдруг ни с того ни с сего. Почему это происходит?

П. Соколов: Я называю такие вещи "феноменом великолепного троечника".

Что это такое?

П. Соколов: Это, прежде всего, дефект мотивации. То есть, на каком-то этапе ребёнок потерял мотивацию к обучению. С чем это может быть связано? С гипертребовательностью родителей. Почему? Потому что проблемы в школы очень часто сотканы из сочетания амбиций ребёнка, амбиций учителей и, увы, на первом месте, из амбиций родителей. Тогда, когда к ребёнку предъявляются неисполнимые практически для него требования. И когда он видит, что требования всегда превышают его возможности, мотивация его к обучению падает, и это совершенно не зависит от его интеллектуального совершенства.

В таком случае на учебный процесс его интеллектуальные возможности распространяются всё меньше, но их надо куда-то девать, равно как и энергию, которой у детей достаточно много. И остатки энергии они выплёскивают на то, чтобы сделать невыносимой жизнь учителя или своих соучеников, придумывая всякие каверзы и занимаясь тем, что на педагогическом языке обычно строчками в дневнике выражается следующим образом: "весь урок мешал работать классу". То есть, ситуация эта достаточно простая.

Получается, что ребёнок, сталкиваясь с тем, что, как бы он ни старался, все равно хорошим он никогда не будет, потому что всегда с него будут требовать ещё больше, решает: а что это я буду надрываться, если я хорошим никогда не стану. В результате ребёнок приходит для себя к выводу, что лучше он будет веселить своих друзей в классе, будет издеваться над учителем, и тогда хоть кто-то его оценит.

П. Соколов: Да-да-да. При этом я хочу ещё раз остановиться на том, что уровень интеллектуального развития у таких детей очень часто может быть и выше, чем в среднем по классу.

Возникает резонный вопрос, что делать? Означает ли это, что если родители снизят требования, то ситуация изменится в лучшую сторону? Многие родители в такой ситуации думают наоборот: что единственный способ – закрутить гайки ещё больше. То есть, пообещать ещё больше наказаний, застращать, чтобы эту мотивацию всё-таки каким-то образом поднять?

П. Соколов: Здесь надо идти тем же путём, которым идут в такой же ситуации в менеджменте, как это ни странно. Там, если видят неуспешность сотрудника и если этот сотрудник нужен и ценен компании, они анализируют его нагрузку. То же самое необходимо сделать и здесь. Потому что возможности у каждого свои, разные. Даже при высоком интеллекте ребёнок может иметь дефицит работоспособности и сложность концентрации внимания. Это приведёт к тому, что у него на выполнение того же самого домашнего задания будет уходить в три раза больше времени, чем у более шустрого сверстника. Вот эти вещи надо проанализировать, потому что, как правило, в рамках такого анализа мы найдём причину, если она кроется именно в несоответствии работоспособности интеллектуальным возможностям. Тогда, соответственно, придётся делать то, что называется "сводом анализов": смотреть, что для нас дороже, и убирать что-то, чтобы правильно организовать время школьника таким образом, чтобы тот был в состоянии усвоить всё, что ему предложено. Потому что часто в семье бывает: драмкружок, кружок по фото, нам ещё и петь охота. Вот эти вещи очень часто загоняют ребёнка в такую ситуацию, в которой он просто ничего не может сделать.

То есть, это тот случай, когда у ребёнка наступает перегруженность?

П. Соколов: Да. И это то, что касается здоровых детей. Но бывают ещё и нездоровые дети. Мы почему-то забываем, что тот же самый банальный гастрит резко снижает работоспособность ребёнка. То есть, на ребёнка надо обратить внимание, позаниматься им, посоветоваться с медиками и прийти к такому выводу, что, если он перегружен, тогда да, надо его от чего-то освобождать. Но это не основная причина. Или, так скажем, это одна из причин.

Другая причина – это психологическая травма в школе. Почему? Потому что школа несёт, особенно если ребёнок, как говорили в советское время, не был организован, если он не посещал детский сад, а значит, он не знает, что такое императив со стороны взрослого. Это вот дети из духовно и душевно благополучных семей. Они не знают, что такое императив.

Тем более, у нас сейчас есть масса всяких теорий воспитания. Например, японские теории, когда ребёнка до определённого возраста нельзя трогать вообще. Самое болезненное для ребёнка в школе – это столкнуться с несправедливостью.

Слушательница: Моя дочь учится в шестом классе, и проблема заключается в том, что она чрезмерно требовательна к себе и очень переживает за оценки в школе. В чём это выражается? Для нас "четвёрка" – это уже трагедия. И если она делает, например, домашнее задание и ошибается, то начинает переписывать бесконечно эту работу. Как родителям ей помочь? Считаю, что это страх. Как нам избавиться от её страха по поводу того, что она боится быть не самой лучшей ученицей в школе. Думаю, что причина этого, скорее всего, именно в школе. Потому что мы её только хвалим.

П. Соколов: То есть, дефицита в похвале у ребёнка нет. Это тоже очень важно.

Думаю, да. Может быть, всё-таки причина в школе?

П. Соколов: Нет, здесь причина в ребёнке. Какая может быть причина в школе, если девочка старается учиться лучше всех?

Такое иногда бывает. Педагоги, видя, что ребёнок способный, начинают повышать свои требования конкретно к нему. Они начинают его выделять и говорить: ну, ладно, все остальные дураки, но ты-то умница. Как ты мог сделать такую ошибку? Такое, кстати, часто бывает.

П. Соколов: Может быть. Я на практике реже с этим встречаюсь. В чём причина? Психологически копаться можно сколько угодно. Но для учеников это становится очень (я не хочу говорить психиатрическими терминами) сверхценной идеей, ещё чем-то. Для них это становится просто самым важным.

С другой стороны, и мы, родители, и преподаватели очень часто говорят, что школа – это главное, что ребёнок должен делать в жизни. То есть, это такой "комплекс отличницы". И, по моему мнению, не столько медицинскому, сколько мнению отца двоих детей и человека, который достаточно много работает со школой, здесь необходимо как-то переключить её внимание. Да, есть случаи, когда мы говорим и рекомендуем, чтобы ребёнок меньше занимался. А в этом случае я бы посоветовал переключить её внимание на какое-нибудь ещё дополнительное занятие, с тем чтобы у неё не было такой болезненной концентрации на одном вопросе. Пусть она реализуется в чём-то другом, но это другое должно быть таким, чтобы она в нём реализовалась совершенно замечательно. И, может быть, с помощью метода такой заместительной терапии будет получен эффект. По сути, надо расширить те области, в которых она может получать одобрение. Сейчас она всё одобрение получает за то, что хорошо учится. Для неё это единственный способ, по сути, получить одобрение. Если она будет рисовать, если она будет писать стихи, если она будет танцевать, будут и другие области. У неё должны быть какие-то задатки, и она должна делать это хорошо. Мы дадим ей альтернативу удовлетворения.

Если она будет получать похвалу ещё за что-то, она, соответственно, снизит некие требования к себе относительно учёбы?

П. Соколов: Да. И тем самым у родителей будет больше возможностей, с точки зрения той же альтернативы, сказать: ну, что ж теперь, ничего страшного не произошло, зато посмотри, как ты замечательно танцуешь.

Как правило, все проблемы кроются в одном: откуда взялся дефект мотивации. Это гипертребовательность, которую ребёнок в своё время не смог удовлетворить, результат завышенных требований? Или это результат того, что в силу каких-то психологических особенностей ребёнок попал в психотравмирующую ситуацию.

Причём несправедливость на самом деле может быть разной. Может быть, несправедливость со стороны учителя, а может быть ещё агрессия со стороны коллектива, потому что дети в коллективе достаточно агрессивны. Дети жестоки по природе своей. Мы их любим, потому что они целиком и полностью от нас зависят. Но детский коллектив – это страшная сила.

Результатом чего это может являться? Прежде всего, надо проводить инвентаризацию возможностей ребёнка. Если они не соответствуют предъявляемым требованиям, значит, причина мотивационного дефекта в этом.

На мой взгляд, у очень многих современных детей дефицит мотивации проявляется ещё и из-за гаджетов, компьютеров и прочего. Я не говорю, что это причина, но очень часто можно увидеть сейчас детей, которые в смысле учёбы ничего не хотят, ничего не делают, и всё, чего они хотят, они хотят взять телефон или планшет, сесть и начать играть в какую-то игру. И играть, играть. Это то, что современные психологи называют "явлением прокрастинации", то есть, когда хочется просто, не напрягаясь, убить время. Вот это присутствует у очень многих детей. И автоматически, чем бы ребёнка ни пытались занять, у него всё в конечном итоге сводится к тому, что когда всё это закончится, он получит свой планшет, телефон или компьютер и сможет играть дальше.

П. Соколов: Да, это серьёзнейшая проблема.

В какой-то степени это похоже на какую-то форму наркомании.

П. Соколов: Вот здесь как раз применим медицинский термин. Это не информационная наркомания. Есть понятие "гэмблинга" как медицинское понятие, как вариант диагноза. И здесь мы говорим не столько о дефекте мотивации, это совсем другая сфера, сколько о патологии влечения. Действительно это патологическое влечение. Что мы видим в играх? Давайте вспомним советские мультики, тот же самый мультфильм "Ну, погоди!", и сопоставим его с мультфильмом "Том и Джерри". Из одной серии "Тома и Джерри" по событийной насыщенности, по насыщенности сюжета можно было сделать десять серий "Ну, погоди!", правда? Естественно, ребёнок цепляется за интригу, за сюжет, за иной раз достаточно спорные формы выражения, это всё в зрительных образах, элементов агрессии, которая там присутствует в достаточно большом объёме. И тот же самый феномен. Это же индустрия.

Сейчас мы говорим именно об игровом компоненте нашего общения с гаджетами. Естественно, это подсаживает. К тому, что гаджеты входят в нашу жизнь всё больше и больше, относиться можно по-разному. Можно устроить истерику человека пожилого возраста, который будет кричать, что ребёнку нужно читать книги и что надо всё выкинуть. Но мы все равно никуда от этого не денемся. Революция произошла. И, хотим мы того или нет, это факт, и факт свершившийся. Значит, нам надо иметь свою позицию в данном вопросе.

Какую? Родитель видит, что часто единственное, что его ребёнка волнует, это планшет.

П. Соколов: Планшет абсолютно созвучен детской природе. Ребёнок получает в нём то, что хочет. То есть, здесь мы, взрослые, на самом деле преступно относимся к незрелой сфере влечения у ребёнка. И очень часто всё это идёт от родителей. Всё начинается с феномена "затычки". Если маме надо что-то сделать, она пихает ребёнку телефон. И ребёнок начинает в телефоне играть. Если надо что-то сделать ещё, она пихает ребёнку планшет, и тот начинает играть. После этого естественно, а детская психика достаточно пластична, он привязывается к этому, ищет этого самоудовольствия и жмёт-жмёт на педальку, теряя при этом на самом деле огромный объём. И, самый важный, наверное, совет, который я могу дать в этом случае родителям: давайте использовать компьютеры и гаджеты, которые сделали компьютерное действо чрезвычайно привлекательным и, самое главное, легко доступным, прежде всего, как источник информации для ребёнка.

Полностью программу слушайте в аудиофайле.