Лейтмотив День всех влюбленных давно потерял исконный смысл

День святого Валентина как мягкая сила: накануне в России снова массово отмечали День всех влюбленных. За его вроде бы безобидной атрибутикой, по мнению некоторых представителей церкви и политиков, скрывается реальная угроза устоям нашей страны. Действительно ли праздники могут быть инструментом влияния? Почему западные праздники так популярны у нас? Эту тему в эфире "Вестей ФМ" Руслан Быстров обсуждает с политологом Сергеем Михеевым и маркетологом Вадимом Саралидзе.

МИХЕЕВ: Даже в самой плохой книжке есть хотя бы одна хорошая мысль. Поэтому вопрос в том, как к этому празднику относиться. Почему он вызывает отторжение, скажем так, критическую реакцию у довольно большого количества людей, и я тоже к нему отношусь с подозрением. Вот почему? Потому что его истинного смысла на самом деле давно уже никто не чувствует. Вот говорят: "День святого Валентина". А святой Валентин – он кто такой? На самом деле святой Валентин – это христианский священнослужитель, который в свое время был убит за то, что отказался отказаться от Христа, то есть его пытали, от него потребовали отказаться от Христа, он не стал этого делать, и его за это убили. Вот за что он канонизирован. Все остальное – это в основном как бы байки, которыми вся эта история обрастала довольно долго, и в 1969, по-моему, году католическая церковь даже отменили его канонизацию, что тоже мало кто у нас знает. Насколько я понимаю, отменила канонизацию именно потому, что огромное количество баек такого довольно скабрезного содержания, которые вокруг этого человека наросли за эти века, они превратили этот праздник во что-то пошловатое, скажем так, даже в самой Европе, и поэтому католическая церковь пошла на эти шаги.

Кстати говоря, святого Валентина казнили, канонизировали еще до разделения церкви на восточную и западную, даже более, Константинополь тогда находился в определенной ереси, это странно сейчас звучит, но, тем не менее, это так. Поэтому если бы кто-то праздновал бы действительно День святого Валентина, это было бы – одно, а то во что превратила, на мой взгляд, коммерческая машина на Западе в первую очередь – это совершенно другое. Поэтому у нас критическое отношение к нему потому, что он пришел к нам в 90-е годы как просто калька с западной коммерческой модели, в первую очередь, при этом наполнен иногда достаточно таким пошловатым скабрезным содержанием… Знаете, такая легитимация блуда, скажем так. Вот, мол, есть такая любовь, все равно женаты, не женаты, замужем, не замужем – не имеет значение. Вот полюбил я…

БЫСТРОВ: Но любовь она существует вообще, вопреки всему.

МИХЕЕВ: Нет, любовь тоже бывает разной. Есть любовь к труду, например…

БЫСТРОВ: Ну, это не тот праздник!

МИХЕЕВ: В том-то и дело. А вот еще был такой святой Валентин, который вообще говорил, если бы вы влюбились, то вообще все можно!

БЫСТРОВ: Но это – опасная история, это – мягкая сила, так называемая, когда на наше сознание или подсознание пытаются влиять.

МИХЕЕВ: Я что хочу сказать? Это – вопрос интерпретации, поэтому вот в той интерпретации, в которой праздник был внедрен в Россию в 90-е годы, да, я считаю, что это – попытка размывания морально-нравственных устоев и плюс внедрение какой-то не очень родной для нас модели. Но, в принципе, может ли этот праздник или этот день, в общем, послужить на пользу? Да, может, вопрос в коннотации, вопрос в смыслах, которые вы сами в это вкладываете. Так же как с тем же Хэллоуином. Хэллоуин – это день Всех Святых, ну, кто об этом помнит. В итоге он стал Днем всей нечисти. Мне кажется, это – проблема в первую очередь Запада, причем такая проблема философско-концептуальная. По мере дехристианизации и отказа от собственных основ собственной культуры, они христианские праздники стали превращать в антихристианские, как тот же самый кристмас, превратился уже в иксманс в известных пародиях, и не понятно, кто он такой этот Санта Клаус вот в этом красном колпаке. Кто-то вспоминает про святого Николая, что ли? Ну, практически уже никто. То есть на Западе существует совершенно очевидный процесс отказа от собственных христианских корней, на мой взгляд, этот процесс – разрушительный.

* * *

БЫСТРОВ: Что такого привлекательного в западных праздниках с точки зрения маркетинга?

САРАЛИДЗЕ: Прежде всего, это – упаковка. Они очень удачно, легко и без всякой какой-то напряжной и натужной идеологии нарисованы и очень правильно коммерциализированны, и в том и в ином смысле я бы сюда добавил еще, например, праздник французского вина "Божоле". Такая же коммерческая история, абсолютно коммерческая насквозь, как и, например, тот самый праздник 14 февраля. Потому что, мне кажется, дело в легкости, в том, что это очень легко, а главное, это очень здорово подхватывается той самой коммерцией. Понятно, что нам не известно сейчас, кто придумал и первый сказал, что такой замечательный праздник, и тут же пошло, замечательная песня, тут же совершенно немедленно соседний магазин подхватил эту историю, и так далее пошло по цепочке, и привело к тому, что действительно коммерческий очень успешный проект.

Абсолютно такая же история с этим праздником "Нового Божоле" – французского вина, который, по-моему, да простят меня любители… Но, мне кажется, что вот то самое молодое вино просто не имело сбыта, и для того чтобы его наладить, каким-то образом организовать, просто хитрые парни придумали такую правильную историю о том, что это очень здорово, придумали великолепный праздник и тем самым сбывают то самое дешевое вино, недорогое совсем в огромных количествах. Это очень легкая, правильная история, правильно собранная легенда, и она просто работает хорошо.

Полностью слушайте в аудиоверсии.