Шоу Ларсен и Михайлова Авдотья Смирнова – гость шоу Тутты Ларсен и Константина Михайлова

ЛАРСЕН: У нас в гостях Авдотья Смирнова. Здравствуйте.

СМИРНОВА: Здравствуйте.

ЛАРСЕН: Я даже сейчас перечислю все ваши профессии и звания: журналист, телеведущая, писатель, сценарист и даже теперь кинорежиссер. Что-то может быть пропустила.

СМИРНОВА: Ну, вот только ╚писатель╩ я бы исключила отсюда. Я просто вот ни разу не писатель.

МИХАЙЛОВ: А сценарист и плюс драматург?

СМИРНОВА: Ну, сценарист, это иначе называется – кинодраматург. Писатель – это человек, который пишет прозу. Я прозу не пишу. Драматургия – это все-таки немного другое.

ЛАРСЕН: Вы же выросли в актерской семье. И, как я понимаю, в актерской среде. Мне кажется, что обычно, когда у детей родители играют на сцене, то дети тоже играют на сцене. Или у вас это все вызвало обратную реакцию?

СМИРНОВА: Да нет. Ну, просто, вы знаете, меня растил коллектив.

ЛАРСЕН: Коллектив театра?

СМИРНОВА: Нет. Настоящий советский коллектив.

ЛАРСЕН: А, вот так даже!

СМИРНОВА: Потому что я ходила в детский сад на пятидневку. Я ездила потом каждое лето в пионерские лагеря. Я один класс провела в интернате. Поэтому я не могу сказать, чтобы вот прям так я росла в актерской семье. Потом дело в том, что мои родители расстались, когда мне было 6 лет. Поэтому я росла и у дедушки с бабушкой, и с мамой, и с мамой уезжала на год в Таллин, когда она там работала. И потом жила с папой и мачехой. Ну, в общем, я сменила 6 школ. Поэтому так вот сказать, чтобы я была актерский ребенок, так нельзя сказать.

ЛАРСЕН: То есть это, скорее, вопреки, чем благодаря, получилось?

СМИРНОВА: Да нет. Ну, просто так сложилась жизнь моих родителей, моей семьи. И, конечно, тот год, когда я с мамой жила в Таллине, она работала в Таллинском театре русской драмы, я много времени проводила за кулисами. И спектакль ╚Зайка-зазнайка╩, в котором мама играла Лису, я, в общем, могла играть за всех персонажей. Вот. И мне это очень нравилось. Ну, а так у меня было обычное детство, советское. С теми же колготками и рейтузами. И ненавистным ремнем на мутоновой шубе, и пришитыми варежками. Ничего особенного. А что касается, так сказать, детей, которые росли в семьях кинематографических, актерских, то отец мне, когда я, помню, первый раз с ним поехала в дом творчества, мне было лет 15, по-моему, в Пицунду, он мне запретил близко подходить к тем, к которым мне так хотелось.

ЛАРСЕН: К богемным детям?

СМИРНОВА: Вон там, вон там настоящая жизнь! Там Федя Бондарчук, там Степа Михалков, там, я не знаю, сестры Шукшины, там Даша Чухрай. Он мне сказал: ╚Подойдешь ближе, чем на 5 метров, выгоню из дома╩.

ЛАРСЕН: Почему?

СМИРНОВА: Ну, мне тогда было очень обидно.

ЛАРСЕН: А за что же он их так вообще отверг?

СМИРНОВА: Нет, он совершенно ╚не их так╩. Так совершенно нельзя сказать. А он мне объяснял, что, так сказать, ты должна понимать, что это другой образ жизни – и у их родителей, и у них. Это другие возможности финансовые, в том числе у детей. Ты будешь себя там чувствовать либо бедной родственницей, либо ты будешь пытаться угнаться, догнать и перегнать. Ничего хорошего тебе это не принесет. Ну как? Помните, эта формула советского благополучия: у него есть дача и машина. Вот в нашей семье дачи и машины никогда не было. Поверьте, я не жалуюсь и не рыдаю над своей горькой судьбой. Вот. Но просто тогда, если вы помните, по школе, было очень четкое разделение на детей, у которых были иностранные пахучие ластики.

МИХАЙЛОВ: Дети дипломатов.

СМИРНОВА: Вот.

ЛАРСЕН: У меня были.

СМИРНОВА: Не обязательно дипломатов. Мог человек работать на автосервисе.

Полностью слушайте в аудиофайле.