Центральный комитет Аркадий Арканов в гостях у Веры Кузьминой и Константина Михайлова

АРКАНОВ: Добрый день. Мне даже неловко.

 

КУЗЬМИНА: Мне кажется, что Аркадию Михайловичу уже есть, что тебе ответить.

 

АРКАНОВ: Мне просто неловко за такое превозношение. Я к этому не привык и не очень принимаю всерьез. Кстати сказать, за что боролись, на то и напоролись.

 

КУЗЬМИНА: Мы Аркадия Михайловича выловили буквально с корабля на бал. Его часто приглашают на телевидение.

 

МИХАЙЛОВ: Про это  забыли, но писатель-сатирик - это доктор-социолог, как мне кажется. Это доктор общества, а иногда и хирург тех опухолей, которые пускают метастазы в нашу  жизнь. Сейчас хочется от вас несколько оценочных диагнозов. Если можно, может быть, устных рецептов, по которым можно купить что-то в отделе без рецептов. Давайте остроумно побрюзжим. Можно добавить щепотку модной приправы, которая называется ╚здоровый цинизм╩. Ваше отношение к некоторым явлениям нашего времени. К кризису, скажем?

 

АРКАНОВ: Мое отношение к кризису? Понимаете, в чем дело. Я всегда к любому явлению отношусь к любому явлению, и кризис относится к этой же категории, как: ну, что теперь делать? Он есть. Для того, чтобы продолжать жить, делать, работать и сочинять что-то, надо признать, что он есть и мы находимся в этой ситуации. Если идет дождь, мы сидим дома и пережидаем. Если мы хотим куда-то идти, мы берем зонт и идем. Мы придумываем что-то для того, чтобы двигаться. Если сидеть и вздыхать, можно довздыхаться до того, что действительно начнется настоящий кризис.

 

КУЗЬМИНА: Художник должен быть несколько голоден, мне кажется.

 

АРКАНОВ: Всегда. Вообще, я вам скажу, что испытывать время от времени чувство голода, как это не парадоксально звучит, очень полезно. Это и в прямом и в переносном смысле этого слова. Я всегда когда-то говорил о том, что такое счастье. Все выясняют, что такое счастье. К этому же вопросу. Счастье - это неосуществимая, с моей точки  зрения, гармония в высшем смысле этого слова. Но она неосуществима по большому счету. Как только окажется, что он слышит эту гармонию и что он счастлив, тут очень часто он останавливается в дальнейшем развитии, он начинает жиреть, он начинает стареть. Счастье, если его сравнивать со сказками и образами, это та самая Жар-Птица, которую нам поймать не дано. Мы можем перышко от нее схватить, но это не значит, что мы ухватили счастье. То же самое и в творчестве. Если вам кажется, что вы уже все сделали и все здорово, то до свидания, вы превращаетесь, в лучшем случае, в памятник самому себе.

 

КУЗЬМИНА: Раз уж мы остановились на отношении, и не хочется далеко уходить. Вы как здоровый игрок. Вы любите покер? В таком случае, ваше отношение к ситуации с игровыми клубами и игроками.

 

АРКАНОВ: То, что запретили, а я по-другому не могу назвать это решение, еще и спортивный покер, то я не понимаю, на каком основании, потому что спортивный покер или как говорят техасский покер, никакого отношения к понятию казино вообще не имеет. Единственное, что связывало эти два понятия, это то, что многие клубы спортивного покера находились в помещениях, где были казино. Но это совершенно две не пересекающиеся линии.

 

КУЗЬМИНА: Это также как шахматы?

 

АРКАНОВ: Безусловно. Когда заместитель нашего министра спорта по делам молодежи сказал, что спортивная федерация за два года не дала нам ни одного разрядника, кандидата в мастера, мастера. Это не спорт. Ну, не называйте это спортивным, называйте это клубным покером, но никакого отношения к казино это не имеет. А вопрос с закрытием казино - вопрос второй, потому что мотивировать тем, что ╚казино грабит народ╩, я привожу цитату очень известного нам человека, это неправильно. Народ казино не грабит. В казино, в высоком смысле этого слова, ходят люди, которые имеют достаточное количество денег. Пенсионеры, старушки, бомжи, гастарбайтеры в казино не ходят. Они ходят по забегаловкам, по автоматам и там по мелочевке оставляют все, потому что в русском менталитете, да и не только в русском, но в нашем особенно, желание этой самой Жар-Птицы, плюс реклама и всем кажется, что это легко сделать. Нет. Это редко. Это, во-первых. Во-вторых, давайте не будем забывать, что часто в этих улочках и в этих забегаловках, не буду говорить конкретно, но мы знаем случаи, когда перепрограммируют эти аппараты и вместо положенных 90 процентов отдачи, в среднем, на каждый заложенный туда рубль или доллар, он перепрограммируется на 15-20 процентов. И вообще никаких шансов выиграть уже нет. Казино закрыли. Теперь это разрешено только в игровых зонах, где их нет, не предвидится и не будет.

 

КУЗЬМИНА: Игроки в спортивный покер сейчас будут вынуждены уйти в подполье?

 

АРКАНОВ: В подполье. Он не запрещен. Но ведь у нас же есть игроки высокого уровня, которые занимали высоченные места на чемпионатах мира. Что теперь им делать? Где тренироваться?

 

МИХАЙЛОВ: Зоны ведь в Алтайском крае есть? Можно туда приехать, сесть на травку и потренироваться.

 

АРКАНОВ: Именно на травку.

 

МИХАЙЛОВ: Потому что там ничего не готово еще.

 

АРКАНОВ: А еще есть зона в Калининграде. Там можно взять лодочку и по болотам поездить.

 

МИХАЙЛОВ: И поиграть заодно.

 

АРКАНОВ: И заодно поиграть.

 

МИХАЙЛОВ: У Веры есть павильончик рядом, так там играют.

 

КУЗЬМИНА: Да. Ежедневно молодые люди, человек по двадцать, и днем и ночью играют там в покер.

 

АРКАНОВ: Но я всегда за  логику. Есть страны, в которых игровой бизнес запрещен. Китай тот же, арабские страны, Израиль. Правильно это или нет, это вопрос второй. Но есть закон. Люди либо должны нарушать этот закон, но знать, что он за это ответят, либо ехать в то место, где это разрешено. А сейчас получилось, что мы закрыли казино, все уйдет за границу, поверьте мне. Налоги платились здесь, люди  остались без работы. Я логики в закрытии не вижу. А  забегаловки оставлены. Лотерейные клубы - это то же самое.

 

КУЗЬМИНА: Чтобы закрыть эту тему, какой покер вы предпочитаете больше?

 

АРКАНОВ: Техасс холден.

 

КУЗЬМИНА: Все. Ставим жирную точку.

 

МИХАЙЛОВ: Как относитесь к современной медицине и современному школьному образованию?

 

АРКАНОВ: К современной медицине я отношусь, не к организации этого процесса, а к нашей медицине я относился и отношусь с величайшим  уважением и доверием. Я окончил медицинский институт имени Сеченова. Теперь это медицинская академия. У меня и у  нас тогда были выдающиеся, мирового значения, профессора и преподаватели. Я до сих пор испытываю большое доверие к тем людям, с которыми я когда-то учился. Я не знаю уровень сегодняшнего медицинского образования, но думаю, что он тоже очень хороший. Медицина у нас очень хорошая. Другое дело, с точки  зрения техники, методики, с точки зрения препаратов - тут мы пока еще отстаем. Но с точки зрения диагностики и  мировоззрения врачебного, я считаю, мы на очень высоком уровне. Печально, что многие выдающиеся медицинские наши деятели в силу целого ряда причин вынуждены были покинуть нашу страну и превосходнейшим образом работают в других странах, пользуются успехом, доверием и хорошо зарабатывают.

 

КУЗЬМИНА: Что касается уровня молодых писателей-сатириков. Вы следите за их творчеством? Есть ли они вообще?

 

АРКАНОВ: Вообще понятие писатель-сатирик для меня всегда было неточным. Я не люблю понятий ╚писатель-сатирик╩ или ╚писатель-юморист╩. Для меня в этом понятии главное слово ╚писатель╩. Человек должен быть писателем. Это возникло в советское время, потому что нельзя было утверждать, что у нас не было сатиры. Это было не правильно с точки зрения бывшей идеологии. Ввели понятие ╚писатель-сатирик╩. Люди, писавшие о партии и рабочем классе, были элитой. А писатели-сатирики считались так себе, семечки. Все что угодно называлось уголком сатиры и юмора. Любая шутка, байка, рассказ о теще, про управдома пригвоздить неконкретного - это все называлось уголком сатиры и юмора. Тогда пришло понятие ╚писатель-сатирик╩. Как можно называть писателем-сатириком такую глыбу мировой величины, как Гоголь, или Булгаков, или Зощенко, или Салтыков-Щедрин, или Свифт? Это великие писатели. А у сатирика, или у юмориста, если он писатель, у него внутри творческая призма и через эту призму сатирического взгляда на мир или юмористического, или иронического, все он и производит. Много людей остроумных, но они не писатели. Сейчас очень легко взять два-три анекдота, нанизать на шампурчик без логики и уже готов монолог из баек и анекдотов. А он уже говорит, что он писатель-сатирик.

 

МИХАЙЛОВ: Кто-то из великих сказал, когда его спросили, как отличить писателя-юмориста от писателя-сатирика┘

 

АРКАНОВ: Я знаю, кого вы имеете в виду. Это сказал Аркадий Хайт.

 

МИХАЙЛОВ: Точно! Великий писатель Аркадий Хайт сказал: ╚Когда писатель читает свое произведение и всем смешно - это юморист. А если не смешно - это сатирик╩.

 

АРКАНОВ: Абсолютная была правда. Кстати, по поводу Хайта. Он вообще был замечательным и очень талантливым человеком. Его смело можно назвать писателем, но он был еще очень остроумен. Он однажды мне сказал: ╚Ты знаешь, что чай изобрели все-таки не в Индии и не в Китае, а в России?╩. Я говорю: ╚Каким образом?╩. Я понимал, что он сейчас будет шутить. Он говорит: ╚Докажу. Даже в былинах есть упоминание. А ты меня, князь Владимир, чай, не помнишь?╩.