По-большому Виктор Мережко – гость Лены Батиновой и Максима Ковалевского

27 февраля 2010, 19:05

Персоны

Кинорежиссер, сценарист, драматург, актер

КОВАЛЕВСКИЙ: У нас в гостях сегодня заслуженный деятель искусств Российской Федерации, режиссер, сценарист, актер Виктор Иванович Мережко.

МЕРЕЖКО: Здравствуйте. Вы знаете, я не могу придти в себя после известия, что не стало Влада Галкина. Наверное, банально сказать, что это потрясение. Но это потрясение. Вы знаете, 38 лет молодому человеку. Вот как говорят: нет недосягаемых, нет того, кого нужно наказать. Но парня, на мой взгляд, затравили, особенно желтая пресса. Они издевались, как могли, над ним, над женой, над отцом. Это была травля чудовищная.

БАТИНОВА: После этого случая в баре?

МЕРЕЖКО: Ну конечно, это после того случая в баре. Но что же они с ним делали┘ Конечно, он сорвался. Я не знаю деталей и не хочу, в общем-то, их муссировать, даже если бы знал. Но факт┘ Я сейчас был в Доме кино и видел своих коллег: все ходят в таком недоумении, как будто это сон, как будто это дурной сон, что-то случилось неслыханное, непонятное и непостижимое совершенно. Жалко, очень жалко┘

БАТИНОВА: Да, очень жалко. И мы хотели бы от имени нашего шоу и всех наших коллег тоже принести соболезнования родным, близким людям.

МЕРЕЖКО: Да, да, царствие небесное!

КОВАЛЕВСКИЙ: Виктор Иванович, вот вы говорите: затравили. Но он же все-таки был человек публичный и понимал, что все, что происходит, имеет десятикратный, а может быть, еще больше кратный резонанс.

МЕРЕЖКО: Максим, ну почему вы думаете, что если он публичный человек, то он все понимает и от всего защищен? Он может понимать, но каждый, даже самый публичный человек, он знает, что он просто человек. И если бьют по простому человеку, малоизвестному или неизвестному, это одно. А если человек публичный, то любой выход в свет – ему кажется, что в него тычут пальцами. Он идет в магазин, а в него тычут пальцами. И он должен запереться, загнать себя в какой-то угол. И что делать в четырех стенах? Я вот только что звонил Олегу Фомину, едучи в машине к вам, есть замечательный актер и режиссер. Он прикупил бутылку коньяка самого лучшего и говорит: один в четырех стенах ору, вою и пью┘. Понимаете, конечно, никто не имеет права на какой-то антиобщественный поступок, но, уверяю вас, ничего страшного, он никого не убил.

БАТИНОВА: А вообще это такая просто глупая история, это любой человек может сделать.

МЕРЕЖКО: Конечно. И почему же его довести до того, что┘ Да, он покаялся. Но покаяние-то было┘ Сейчас я вот слушал комментарий: да, вы знаете, жалко, конечно, но он сам виноват┘ Нет слов соболезнования, есть: ну сам же виноват, сам пил, сам довел, сам и получил. Как же вам не стыдно? Одумайтесь, в конце концов! Подумайте о родителях, в конце концов. Подумайте, каково им.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, к сожалению, это ужасно. Я думаю, что он далеко не единственный человек, который попал┘

МЕРЕЖКО: Под жернова.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да-да, жернова публичности и под этот каток буквально общественного порицания несправедливого, это я с вами согласен.

БАТИНОВА: Публичный человек. Есть же публичные люди с очень ранимой душой. Если ты простой человек, и начинают в каком-то районе, где ты живешь, о тебе говорить, ты можешь вообще уехать оттуда.

КОВАЛЕВСКИЙ: Безусловно. Но, к сожалению, это неизбежно. Если ты публичный человек, каждый считает своим долгом тебя лишний раз пнуть, заработать на этом какие-то баллы.

БАТИНОВА: Просто у кого-то толстая шкура, а у кого-то нет.

МЕРЕЖКО: Да у всех, поверьте мне, тонкие шкуры.

КОВАЛЕВСКИЙ: Виктор Иванович, несмотря на ужасные события, давайте продолжим нашу беседу, постараемся, чтобы она все-таки приобрела нейтральное русло. Вы когда вошли сюда, первое, что вы сказали, что вы очень любите радио. Почему?

МЕРЕЖКО: Вы знаете, дело в том, что я со своей дочкой Машей провел три года у Варина на ╚Авторадио╩, на Арбате их офис находился, мы вели с Машей программу ╚Кино мое╩. Я на телевидении вел ╚Мое кино╩, а там ╚Кино мое╩. У нас были удивительные люди. И я вам скажу, что, когда ты сидишь перед камерой, ты должен соблюдать себя: как руки, как ноги, как глаза, как прическа и так далее. А радио позволяет тебе быть абсолютно искреннее, абсолютно чище и достовернее. И по радио можно говорить много того, что по телевизору уже не скажешь, все равно телевидение, камера тебя ставит в определенные рамочки. А здесь я могу быть достаточно свободным. И тут есть творчество, тут больше творчества, нежели перед телекамерой. Там ты выполняешь роль ведущего, а здесь разговариваешь.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот вы сказали, что на телевидении нельзя позволить себе плохо выглядеть. Вы когда вошли, первое, что я вас хотел спросить: как вам удается так выглядеть? Вы что, с курорта только что вернулись? Вы загорелый┘

МЕРЕЖКО: Во-первых, я закончил картину, и у меня была возможность поехать на юг. Во-вторых, признаюсь, я раз в неделю хожу в солярий. Публичный человек должен иметь хороший цвет лица.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы сказали, что вернулись со съемок. Расскажите.

МЕРЕЖКО: Это ВГТРК, канал ╚Россия 1╩, продолжение ╚Соньки Золотой Ручки╩. Называется ╚Сонька. Продолжение легенды╩. Та же Настя Микульчина. Вообще в основном в этой картине у меня петербургские артисты. Я считаю, что питерская школа много выше, нежели московская. Москвичи, более-менее чуть-чуть проявившись, они тут же избалованы деньгами, сериалами, они начинают капризничать, опаздывать, не хотеть. А Питер – там есть культура. Все-таки Питер отличается от Москвы, не зря говорят: культурная столица, она еще культурная по публике, по духу. Поэтому у меня в основном питерские актеры: Матвеев Владимир Михайлович, потрясающий, Сережа Перегудов, Игорь Ботвин, молодые девочки у меня – Аня Антонелли и Варя Щербакова, прекрасные актеры. Единственный из москвичей снимался, на мой взгляд, фантастический артист – Андрей Мартынов (╚А зори здесь тихие╩, он играет дворецкого там). Это 1905 год, самый трагический год, я считаю, после 1917-го, когда русско-японская война, ╚Варяг╩ потоплен и так далее, погромы, террор стал модой. Вот самое страшное, что террористы стали популярными, модными людьми. Вот это время. И я планирую, что картина будет показана по ╚России╩, я 15 февраля сдал картину, по-моему, в марте будет показ. А я запускаюсь с фильмом ╚Дед Иван и Санька╩. От Соньки до Саньки. Это о бездомных. Когда-то был рассказ ╚Дед Архип и Ленька╩, над которым плакала вся Россия. И я подумал: почему же нельзя сделать нечто подобное в наше время. Написал историю старика, скрипача в прошлом, и девочки 13-14 лет, бродяжечки. Вот такая история. А потом буду снимать третью часть ╚Сонька. Конец легенды╩. Потому что канал, посмотревши фильм мой, сказал, что там многоточие, обязательно нужно снимать еще продолжение. И я с радостью согласился.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы специально оставили это многоточие?

МЕРЕЖКО: Да.