Центральный комитет Актриса Олеся Судзиловская в гостях у Тутты Ларсен и Владимира Аверина
27 мая 2010, 15:05
Персоны
ЛАРСЕН: Друзья, у нас в гостях Олеся Судзиловская.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Привет всем! Здравствуйте.
ЛАРСЕН: И, конечно, меня как девочку и некоторых наших слушателей тоже┘
АВЕРИН: Как мальчиков.
ЛАРСЕН: ┘как мальчиков, так и девочек, интересуют ваши впечатления от Каннского фестиваля, с которого вы только что вернулись.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Была недолго, была на русском дне, когда показывали нашу картину.
ЛАРСЕН: На самом приятном, в общем.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Поболеть поехала, в прямом смысле слова.
ЛАРСЕН: Банкет, фуршет.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Нет, туда я не пошла. Нет, нет, туда я забежала. Ребят поздравила. Потому что показ, конечно, потрясающе прошел. 20 минут оваций стоя. Те, кто сидят на балконе, весь партер - все стояли, 20 минут не умолкая продолжались аплодисменты. Никита Сергеевич уже всех пытался остановить, показывал, что ╚мне нужно выйти╩, ╚пропустите╩ и так далее. Но народ не уходил.
ЛАРСЕН: А в партере были не одни русские?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Нет. Перед нами сидели французы. И они что-то такое┘ Я была вместе с Колей Басковым, которого совершенно случайно там встретила, и мы с удовольствием вместе пошли на премьеру. И он кричал ╚браво╩ очень хорошо и красиво поставленным голосом. И вот эти французы впереди сказали: ╚Ну, это русские! - на французском языке. - Ну, это русские, понятно╩. И мы громко, не сговариваясь: ╚А мы и гордимся, и не стесняемся!╩ Очень много было французов, очень много было гостей. И Мила Йовович приезжала, и все. Все принимали. Не было такого, что, знаешь, побежал по рядам обратно быстрее, что называется, на улицу. Все стояли, аплодировали, ни один человек не вышел.
ЛАРСЕН: То есть, никто особо не расстроился, что никакого приза картине не дали, все равно хорошо, что показали и порадовались?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, что значит никто не расстроился? Все расстроились. Мы расстроились. Но это было ясно только на следующий день. А в этот день картина прошла просто с успехом.
АВЕРИН: А вот в таком случае вопрос как кинематографическому персонажу. Если вы сами понимаете, что работа, которую вы сделали, хороша, достойна, профессиональна, в общем, и зритель принимает, для вас важно, чтобы были еще какие-нибудь награды? Не знаю, фестивалей каких-нибудь?
ЛАРСЕН: Призы?
АВЕРИН: Не знаю, ╚Оскары╩, что там еще, ╚Орлы╩, ╚Ники╩?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, как вы прямо в проброс: ╚Оскары╩ какие-то там, ╚Орлы╩┘ Все очень приятно и все, безусловно┘
АВЕРИН: Вот важно это, да?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Наверное, любому человеку приятно, когда его отмечают, замечают, награждают. Помимо того, что мама на кухне скажет, что ты молодец, конечно, приятно, когда┘
АВЕРИН: Нет, это не то чтобы приятно, а это┘
ЛАРСЕН: Это награда профессионального сообщества.
АВЕРИН: Это как-то утверждает вас в мысли, что все хорошо? Или вы сами знаете? В общем, взрослые же люди, можно судить о результатах своей работы.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, если говорить о фестивалях или каких-то там мероприятиях театральных как о междусобойчиках и понимать, что там друг другу дал, то да, где-то внутри себя нужно успокаивать, что невозможно со всеми дружить и на всех мероприятиях получать. Я вот никак не номинирована, никакого звания не имею. Но не могу сказать, что мне достаточно маминого поощрения. Мне, конечно бы, хотелось, чтобы меня отмечали и на фестивалях. Это дает определенный еще какой-то шаг или картине, или спектаклю дальше. Это промоушен тот же и так далее.
ЛАРСЕН: А все-таки вернемся к Каннскому фестивалю. Потому что мне очень всегда интересно┘
АВЕРИН: В чем был Коля Басков.
ЛАРСЕН: В чем был Коля Басков, как раз неинтересно.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Коля Басков тут же по ходу побежал и купил бабочку. Он пингвином же должен был быть обязательно. Все в смокингах и бабочках, это дресс-код. И при входе тем, кто не мог приобрести, эти бабочки продавали - 20 евро.
ЛАРСЕН: Да. А женщины обязательно должны быть в том, что называется платье в пол?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Нет, нет. Мы были в коротких, но они были вечерние платья все равно.
ЛАРСЕН: И бриллианты?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Обязательно.
ЛАРСЕН: Кто-нибудь должен был выдать бриллианты.
АВЕРИН: А бриллианты все время свои, или, кто не смог купить бриллианты, тем на входе выдают?
СУДЗИЛОВСКАЯ: У нас есть девушки, которые┘ Как было очень интересно в одном издании написано: ╚Я подбираю не бриллианты к платью, а платье к бриллиантам╩. Вот так вот она живет. У нас была другая несколько ситуация. У меня, слава богу, там были друзья мои, швейцарцы, которые занимаются продажей Chopard. Вот.
ЛАРСЕН: Chopard?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Я была в Chopard. И у меня был рядом красивый, высокий, загорелый Бруно, который меня сопровождал, он вместе с украшениями был мне выдан. И мы с Колей счастливые, в общем, ходили под охраной.
ЛАРСЕН: Класс! То есть, к украшениям выдают охрану?!
СУДЗИЛОВСКАЯ: Да. И он был замечательный, с юмором.
ЛАРСЕН: Ты с эскортом, с красивым мужиком, еще и с охраной!
СУДЗИЛОВСКАЯ: И на 3 миллиона долларов вот такие большие┘
АВЕРИН: У меня ассоциация-то одна: Бруно - это вот тот безумный┘ тот, который фильм ╚Бруно╩.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Нет, нет, это телохранитель.
ЛАРСЕН: Представляешь, какой кайф! Тебе к Chopard еще выдают мужика.
АВЕРИН: Нормально! Я пришел, значит, брошку, какую-нибудь там заколку для галстука┘
СУДЗИЛОВСКАЯ: Не какую-нибудь, а на 3 миллиона. Только тогда Бруно выдается.
АВЕРИН: Хорошо, заколку для галстука на 3 миллиона я у них взял. А мне еще мужика, который со мной все время ходит.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Круто! Более того, ты вот сегодня на вечере побыл, на мероприятии, если ты вдруг пошел куда-то после этого с друзьями на ужин или к себе в номер, что тоже не было озвучено, Бруно сопровождает.
ЛАРСЕН: Или даже в ╚Макдоналдс╩.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Да, да, да.
АВЕРИН: А если с другим мужиком пошел в номер, Бруно сопровождает?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Бруно обязательно, к сожалению.
АВЕРИН: То есть, обязательно третий присутствует. Нелегка жизнь в Каннах!
АВЕРИН: Мы выслушали историю про Канны. А чего Басков-то там делал?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Басков Коля был там по своим делам.
АВЕРИН: По своим делам? Виллу присматривал себе!
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, было бы хорошо, если бы у Коли были такие проблемы. Нет, он организовывал мероприятие, встречался с человеком. И, в общем, я встретила в 8 утра его администратора в самолете. И мы вот так случайно все договорились и вечером пошли по дорожке. И благодаря Лене Верещагину у нас уже были вечером билеты на мероприятие. В общем, было все приятно. Причем, ужасно смешно, наши корреспонденты на лестнице┘ Мы пришли вовремя, чуть раньше, перед всеми. И минут 20 шли по каннской лестнице, по ковровой дорожке. И корреспонденты наши: ╚Олеся! Коля!╩ И когда они поняли, что это реально мы┘
АВЕРИН: А вы-то что┘
СУДЗИЛОВСКАЯ: Нет, они не спрашивали, как вот некоторые┘ в Интернете написано: ╚Что вы тут делаете?╩ Они радостно начали работать, мы попозировали. И вообще вошли в десятку лучших фотографий Каннского фестиваля.
АВЕРИН: Правильно.
ЛАРСЕН: Ну, я надеюсь, что после этого не пойдут слухи в глянцевой прессе о том, что┘
СУДЗИЛОВСКАЯ: Они уже прошли, они уже были.
ЛАРСЕН: Да? Они до Федоровой были.
СУДЗИЛОВСКАЯ: И до Федоровой были. Оксана в курсе, что мы там случайно встретились, отзвонили, лично пообщались. Ксюша замечательно - и мой муж тоже - на это реагируют. Так что все хорошо.
ЛАРСЕН: Вот так вот. Стоит выйти на Каннском фестивали об руку┘ У Баскова дурная репутация.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Он активный парень, да.
ЛАРСЕН: Портит женщин, портит женщинам репутацию.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Почему? Он делает их красивыми. Женщин не портит. Очень даже все хорошо у него. Молодец он.
АВЕРИН: Если у вас есть какие-нибудь вопросы, пожелания, комментарии к этому разговору, то, пожалуйста, присылайте их. Все вопросы Олесе Судзиловской, пожалуйста, тоже.
ЛАРСЕН: Пока одни восторги, что Олеся чертовски красивая женщина.
СУДЗИЛОВСКАЯ: И чего не читаете мне вообще?
АВЕРИН: ╚Всегда думала, что актрис конкретно ретушируют для всяких фотосессий. Приятно видеть, что Олеся - исключение╩.
СУДЗИЛОВСКАЯ: А, меня же видят уже! Да, да. Привет, привет. Спасибо большое.
ЛАРСЕН: Олеся, а мне вот интересно. Я читала вашу творческую биографию, и вы там говорили, что когда учились во МХАТе, в мастерской Авангарда Леонтьева, то это было замечательно, это было интересно, но это была очень жесткая школа. А в чем? Как вообще можно человека жестко чему-то учить?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Прошлый раз мы с тобой говорили на эту тему. Мне вообще вот в этом смысле на таких педагогов очень везет. У меня была очень мощная тренер, которая 14 лет меня провела в спорте. Это бывшая гимнастка с огромным таким животом, бюстом, на котором лежал свисток. И она, если один раз свистнула, нужно было построиться около корпуса┘ Нет, неправильно говорю. Один раз - нужно было крикнуть ╚ау╩, а два свистка - нужно было около корпуса построиться в линеечку.
ЛАРСЕН: После школы художественной гимнастики что еще могло быть жестче?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Школа Авангарда Николаевича. А потом, царствие небесное, Гончаров. Поэтому в этом смысле педагоги мои и мои направители, они все были достаточно жесткие люди. А со мной, наверное, по-другому и нельзя. Я в нужных местах оказывалась.
ЛАРСЕН: А правда, что Авангард Леонтьев требовал, чтобы вы носили мини-юбки, макияж и в любой ситуации оставались женщинами, женственными?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Не обязательно мини. Но мы в юбках должны были обязательно быть. Мы должны были быть обязательно на каблуках. Вот сижу неправильно: нога должна быть рядышком, коленочки на бочок. Вот так сидят леди, да. Ногу на ногу нельзя класть. И вообще у нас был такой элитный курс. У нас была отдельная аудитория на отдельном этаже. Мы проходили к себе на 7-й этаж, и все лекции проходили там.
ЛАРСЕН: Ничего себе!
СУДЗИЛОВСКАЯ: Если все остальные курсы учились на всех этажах и переходили, мы ходили только в танцкласс и на вокал.
ЛАРСЕН: Ну, из вас как будто каких-то благородных девиц готовили, а вовсе не актрис.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Он очень тонко организованный гражданин, человек, мужчина, мастер. И к нам, в общем, было такое же отношение, и требования от нас такие же были по отношению к политике, культуре, к воспитанию и к мастерству, безусловно.
ЛАРСЕН: А если надо было Бабу-ягу в спектакле играть?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, какое отношение к Авангарду Николаевичу?..
ЛАРСЕН: Нет, я просто пытаюсь понять. Тебя учат во МХАТе сидеть как леди, держать вместе коленочки, носить каблуки. А потом у тебя роль какой-нибудь каркалыки, не знаю, женщины с кувалдой.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Прекрасно. Есть для этого сценодвижение, фехтование, катание на лошади.
АВЕРИН: Гораздо хуже, когда все пять лет обучения учат играть Бабу-ягу, а потом вдруг надо сыграть костюмную роль.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Какие-то чеховские рассказы или пьесы.
АВЕРИН: Да. И выясняется, что актриса не может держать спину, не знает, куда деть ноги так, чтобы это выглядело┘
СУДЗИЛОВСКАЯ: Очень отличаются студенты нашего времени от современных студентов, которые не знают даже правил передвижения по сцене, кто где должен пройти, находясь справа или слева, кого пропустить. И вплоть до знания русского языка и употребления в разных склонениях и спряжениях глаголов и прилагательных. Ну, в общем, и существительных. Поэтому есть разница. И Авангарду Николаевичу в этом смысле благодарна безумно.
АВЕРИН: А вот еще вопрос, который меня мучает последние несколько лет. И особенно активно последние несколько дней. Потому что я в выходные посмотрел в очередной раз свой любимый мультфильм ╚Путешествие Нильса с дикими гусями╩.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Да. У меня муж первый был очень на него похож.
АВЕРИН: А там же, как известно, мхатовскими голосами озвучено.
ЛАРСЕН: Ой, я обожаю это вообще!
АВЕРИН: Да. И там Степанова, я не знаю┘
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, может быть, это наше восприятие только такое.
АВЕРИН: Нет, нет. Там действительно актеры этого поколения.
ЛАРСЕН: Это музыка!
АВЕРИН: У них у всех своя краска в голосе, очень узнаваемая. Они по-другому подавали звук. Ну, может быть, со звуком теперь уже там, ладно, по-другому надо. Но вот эта разница в голосах, она была совершенно очевидна. Сегодня то ли этому не учат, то ли пытаются всех под одну гребенку, то ли еще что-то. Вот вы застали еще, наверное, как раз тех преподавателей, которые это помнили. Когда это владение голосом происходило в стенах. Гончаров, наверное, это требовал, он много чего требовал в своем театре.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Он интонировал, да. Он заставлял.
АВЕРИН: Это же отдельная такая наука, отдельная школа совершенно. Почему сейчас это уходит?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Вы знаете, что я подумала? Что, возможно, на это влияет скорость жизни. Я помню, что меня педагоги учили не торопиться говорить. А сейчас мы так быстро все проживаем, ощущаем, видим, осязаем┘
АВЕРИН: Пробалтываем, да, все.
СУДЗИЛОВСКАЯ: И вот это такое разговорное, московское немножечко, оно как раз и┘ Может быть, в скорости дело. Может быть, нам всем внутренне нужно уметь успокаиваться, уметь, не знаю, медитировать, успевать видеть, что вокруг листочки распускаются, цветы и так далее.
АВЕРИН: Да, но при этом еще и, может быть, действительно из-за этой скорости теряется индивидуальность. Потому что так все уравнивается.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Возможно, да.
АВЕРИН: Яркие персонажи┘ Ну, я не знаю. Конечно, Раневская - это отдельно совершенно. Но все равно в том поколении какую актрису ни возьми, это такая мощная краска, когда узнаваемые совершенно образы, узнаваемые характеры. А тут вот такое нивелирование происходит. Выходят такие девочки┘ Недавно беседовал с преподавательницей┘
ЛАРСЕН: Без акцента - и хорошо.
АВЕРИН: ┘и она говорит: ╚Какой-то ужас!╩ В театр к ней пришли, где она работает, какие-то девочки: ╚Они со мной здороваются по четыре раза на дню. Я иду по коридору, она говорит: ╚Здравствуйте╩. Я говорю: ╚Здравствуйте╩. Через 15 минут снова ╚здравствуйте╩ - ╚здравствуйте╩. Да что ж такое!╩
ЛАРСЕН: А это все разные девочки, оказывается!
АВЕРИН: А это все разные. Но то ли набирают таких, одинаковый типаж┘ Их набирают на курс, потом они приходят в театр, и они неразличимы даже для человека, который с ними там работает, что уж говорить о зрителе. Кому, зачем?!
СУДЗИЛОВСКАЯ: Не могу никак прокомментировать это.
ЛАРСЕН: Это, к счастью, не случай нашей сегодняшней гостьи, которую ни с кем не спутаешь никогда, ни в кино, ни в театре.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Спасибо.
АВЕРИН: Вот еще вопрос вопросов для любого актера. Прежде я беседовал с человеком одним, и он мне говорил: ╚Вот скажите, Володя, с каким бы режиссером вам бы хотелось поработать?╩ И я тогда долго перебирал в памяти кого-то┘ И, в общем, это правда сложно. Это сложно. И на каждом этапе своей жизни актер отвечает на эти вопросы, безусловно, по-разному. Вот сегодня Олеся Судзиловская, при том, что, безусловно, героиня, если брать амплуа┘
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну да, я пока до комической старухи не доросла.
АВЕРИН: Абсолютно.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Не только героиня. Я такая не голубая, я всякая, комедийно-драматическая.
АВЕРИН: Нет, нет, какая угодно.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Как мне товарищ звонит, и он говорит все время: ╚Ну, здравствуй, великая трагическая!╩
АВЕРИН: Вот. С кем, действительно, сегодня хотелось бы поработать?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, вы театральных режиссеров имеете в виду или киношных? Всяко разных?
АВЕРИН: Режиссеров.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Я ужасно всегда боюсь озвучивать такие истории. Но это, наверное, и хорошо. Потому что если мысль материальна, если озвучишь, оно и появится. Но я настолько благодарна судьбе, богу, как угодно можно относиться, за то, что произошло за последние годы! Я была у Соловьева, у меня сейчас начинается работа с Шамировым. У Андрея Альбертовича Житинкина спектакль сыграла. Я была у Арцыбашева, я была у Гончарова. У молодых ребят-режиссеров замечательные картины, начиная с Пежемского, одна из моих первых картин. Москаленко - обожаю. Шенгелия. Ну, в общем, вот фамилии, которые у меня случились уже в жизни. Я не могу, конечно, сказать: ну вот и спасибо, и больше не надо. Нет, не так. Я жду.
АВЕРИН: Надо, надо. Спасибо и надо.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Я хочу сниматься, чувствую роль свою. У нас замечательная команда собралась. И сейчас вот, дай бог, у нас произойдет свой проект, над которым мы работаем, мечтаем, чтобы он осуществился.
АВЕРИН: Киношный?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Да. Девочка вообще будет режиссер. И сама написала сценарий. Ну, в общем, я себе желаю, чтобы они ко мне приходили, режиссеры. И нисходили, спускались. Да, вот так.
ЛАРСЕН: А вот про Шамирова можно поподробнее? Интересно.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Информации очень пока мало. Это было смешно. Продюсеры наши, значит, три девочки, три однокурсницы, красотки, состоявшиеся, это вот те девчонки, которые сделали ╚Результат налицо╩ у Житинкина. Замечательным составом, восемь человек, все сливки Москвы: Антипенко, Бочкарева, Смолкин, Влад Топалов, Ткаченко, Белоголовцев, Колесников. В общем, вот такой состав! Ну, просто все!
ЛАРСЕН: Все звезды.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Не всегда верят, когда мы на гастроли выезжаем, что, собственно, это вот первый состав и больше никого не будет. И они мне сказали: ╚Олеся, мы нашли, в общем, пьесу, - не буду сейчас озвучивать, боюсь, тоже рано. - Режиссер Шамиров╩. Я говорю: ╚Прекрасно╩. Они говорят: ╚Значит так, придешь на встречу, все снимешь - вот эти бриллианты, юбки, ничего не надо┘╩
ЛАРСЕН: Не краситься.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Да. И сиди тихо. Я говорю: ╚Девчонки, слушайте, ну зачем? Если я такая вот приду, это же неправда. Я же люблю всякое разное красивое╩.
ЛАРСЕН: Это же не я!
СУДЗИЛОВСКАЯ: На репетиции я буду такая приходить. Это что же, мне всю дорогу играть? Это же не работа. Замечательная совершенно встреча. Приходит человек┘ Я не знаю, ты видела Шамирова вообще?
ЛАРСЕН: Да, да, он такой в себе, тревожный какой-то.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Очень сложный, да. У него какая-то, значит, внутренняя трема, он все время в состоянии какого-то жутчайшего ожидания. Значит: ╚Это что у вас, чай?╩ Я говорю: ╚Да, это кипяток с мятой╩. И я понимаю, что я начинаю тупо превращаться в творческую единицу и немножко так вот, как в дурдоме, подыгрывать. Причем даже не подыгрывать, потому что я реально включилась в его вот это вот, начала тоже тиком дергать глазом┘
ЛАРСЕН: Но он очень харизматичный при этом при всем. И красивый.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Но я, в общем, очень люблю лысых мужчин.
ЛАРСЕН: Лысых мужиков. Точно!
СУДЗИЛОВСКАЯ: У меня слабость. Поэтому я увидела, сразу расслабилась - и все. И девчонки как-то так, собирая сумки, значит: ╚Сейчас мы за соседний стол╩ - и оставляют нас вдвоем. И я понимаю, что сейчас вообще рожу кого-нибудь, потому что страшно ужасно. Я понимаю, что я очень хочу у этого человека работать. И вдруг он мне говорит фразу про еще одного лысого мужика, Гошу Куценко, и сказал, что ╚вы - хорошая артистка, мне этого достаточно╩. Он же не глядя в глаза, еще немножко так вот вниз. Долго молчал, ждал, когда ему принесут кружку. ╚Я у вас выпью этого чая╩. - Я говорю: ╚Да, да, пожалуйста╩. И, в общем, он очень долго молчал. Я говорю: ╚Если вы не готовы к разговору, я могу сама начать. Но я вот пьесы читать не умею╩. - ╚Все, достаточно╩. И, в общем, мы разговаривали минут пять. Но вот что-то такое произошло, какое-то я, видимо, правильное слово сказала или посмотрела правильно, я не знаю. У нас читка состоится. Потому что мне сказали, если ему что-то не понравилось, даже это предпоследняя репетиция перед премьерой, он может сказать: ╚Спасибо, до свидания. Все свободны╩. Вот у меня сейчас на репетиции, значит, ребят меньше, чем персонажей в пьесе. Я говорю: ╚Это как так?╩ Он говорит: ╚Ну, вот так получилось, что некоторых людей пришлось убрать╩.
АВЕРИН: Физически?
ЛАРСЕН: Когда он говорит, это похоже.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Он такой. Но у нас, по-моему, произошло. Дай бог, у нас сложится проект.
ЛАРСЕН: Это будет антреприза, да?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Да.
ЛАРСЕН: На моссоветовской сцене или нет?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Не знаю ничего, где мы начнем. Девчонки делают все сами: ищут помещение, зал и так далее.
АВЕРИН: Вроде как антрепризы уже теперь традиция своего рода, и все привычно. Но тем не менее, тоже от ваших коллег иногда слышишь, что вот репертуарный театр - это там, где ты растешь, там, где развиваешься.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Это правильно.
АВЕРИН: А антреприза - это только отдаешь. И поэтому все равно надо, надо служить театру. Все это продолжается.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, вот если вы заметите, какие режиссеры у меня в антрепризе были: Житинкин и, дай бог, состоится вот эта история с Шамировым, - это как раз учеба. Я шла на режиссера, на фамилию. Я узнала, кто будут мои партнеры. Я невероятному количеству знаний набралась у ребят, которые со мной сейчас играют. Там потрясающие совершенно артисты. Я очень избирательна в антрепризе. Очень избирательна. И был даже такой проект, с которого я ушла сама перед той же премьерой. Потому что понимала, что мне просто стыдно свою фамилию там озвучить. Мне было стыдно, я ушла. И это моя единственная антреприза. ╚Результат налицо╩ - это моя единственная антреприза. Больше нигде не играю. А, нет! Я играю в другом театре, у ребят в ╚Квартете И╩. Но в совершенно таком психоделическом спектакле.
ЛАРСЕН: В ╚Разговорах о мужчинах╩?
АВЕРИН: Нет, нет. Там какой-то ╚Другой театр╩. Это параллельный.
СУДЗИЛОВСКАЯ: ╚Штирлиц идет по коридору╩. Он называется ╚Другой театр╩, у ребят ╚Квартет И╩, а это ╚Другой театр╩, в котором дают возможность артистам не в коммерческих спектаклях играть. Ребята, это кайф! Я прямо вот всех зову. ╚Штирлиц идет по коридору╩, Лена Шевченко режиссер.
ЛАРСЕН: А вот вопрос как раз вдогонку к отказу от ролей. Спрашивает наш слушатель: ╚В каком амплуа вы бы не согласились играть? И все-таки от каких ролей вы отказывались?╩
СУДЗИЛОВСКАЯ: От каких ролей я отказывалась? Ну, я, наверное, не от ролей, а скорее от проектов, в которых там какие-то вопросы у меня возникали. Но я еще раз повторюсь, я не умею читать пьесы и часто иду на режиссера. И со мной очень много таких историй. Золотовицкий совершенно потрясающий в свое время студенческий спектакль поставил. Я прочитала пьесу - вообще не поняла, кто к кому как относится, где дядя┘
ЛАРСЕН: Вы играли тетку.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Тетку в очках.
ЛАРСЕН: Несчастную тетку с двумя детьми.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Да, да, да, Полину. Обожаю ее до сих пор. Вот сейчас прямо на нее сама посмотрела, тоже прямо сейчас заплачу.
ЛАРСЕН: Я-то да, тетка в очках.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Нет, ну ты просто ее сыграла сейчас, Полиной назвалась. Да. Вот!
ЛАРСЕН: А что значит - не умею читать пьесы? Вот Маня Голуб тоже все время говорит: ╚Я читать не могу. Мне надо, чтоб мне читали. Я на слух только воспринимаю╩.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Не в этом дело.
ЛАРСЕН: Не в этом дело?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Я, наверное, очень актриса. Вот мне все время говорят: ╚Тебе нужно быть режиссером╩. А я как раз вот не могу какую-то форму увидеть или что-то такое, чтобы он родился у меня целиком. Потому что режиссер, конечно, как я считаю, должен приходить на репетиции, когда у него этот ребенок уже есть. Когда он приблизительно видит, куда встанут его вот эти детки, которые создадут┘ Когда у него нет представления - это вот из области: ╚О! Вот этот очень хорошо смеется! А вот этот сыграл там. Давайте его, чтобы он так же сыграл нам здесь╩.
АВЕРИН: Мало художественной самодеятельности, получается.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, вот антреприза такая, да.
АВЕРИН: И отвечаю сразу нашему слушателю из Петербурга. Он советует нам подпереть дверь в студии и не отпускать Судзиловскую еще час. А наш слушатель Сергей из Одинцова интересуется, наступают ли вам на пятки молодые? (Хотя уж куда моложе-то!) И есть ли у вас враги? Ну, видимо, в профессии.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, я про них не знаю, слава тебе господи. Вот если закашлялась, значит, это раздражение какое-то, видимо, внутри. Ну, наверное, они существуют. Но, может быть, их и нет. Я про них не знаю ничего, про врагов. А про тех, которые наступают?.. Мы на эту тему говорили с артистами нашего театра. И как-то имен в театре Маяковского за мной, уже, в общем, не молодой артисткой (молодые артисты - это 20 лет, которые пришли после института), нет пока. Ну, есть ребята, которые┘ вот Косяков ушел в КВН, еще кто-то, какие-то появляются имена. Но они не киношно-театральные.
АВЕРИН: А это вина руководителя театра или?..
СУДЗИЛОВСКАЯ: Сейчас не ко мне этот вопрос, вы знаете. Вот не знаю, или они сами┘ Я потому что в свое время, даже когда на меня Гончаров орал благим матом, я все равно ходила в рекламу и в кино и снималась. Потому что нам тоже не разрешали: из театра уходить нельзя, пиши заявление, что ты куда-то на 20 дней уезжаешь. Все было очень страшно. Но я вот, не то что я была какая-то очень смелая - я в этом потребность чувствовала и сбегала из института и из театра на съемку. Может быть, просто этой работы сейчас нет. Я тоже такая вся из себя молодец. Может быть, нет этой работы. Какое кино сейчас? Что, где у нас? Ну, в общем, молчу.
АВЕРИН: Ну, в театре может быть громкая роль. Хорошо. А скажите, пожалуйста, у вас был период в жизни, когда вам надо было зарабатывать на хлеб?
СУДЗИЛОВСКАЯ: Все время я в этом периоде нахожусь. Мы сегодня очень хорошо смеялись, Гриша Антипенко, опять же из нашего спектакля товарищ, позвонил, говорит: ╚Ну все, сейчас своих отправил отдыхать на море. Все. Папой поработал, теперь нужно артистом поработать╩. Я говорю: ╚Ты разделяешь?╩ Он говорит: ╚Для того, чтобы поработать папой, нужно сначала поработать артистом╩. Потому что пока ты снимаешься и играешь спектакли, то тогда ты зарабатываешь деньги. Как только ты остановилась после 7-го месяца беременности, потому что дальше уже никуда, ты их перестаешь зарабатывать, тебе нечего есть. Я говорю: ╚Когда у нас будут гонорары такие, которые у них там?╩ Он говорит: ╚Никогда. Может быть, через поколение, вот наши уже внуки┘╩
ЛАРСЕН: А вам сразу пришлось возвращаться после появления малыша на работу?
СУДЗИЛОВСКАЯ: У меня как-то все очень органично произошло. Я до 7-го снималась, не было видно. До 9-го я озвучивала свои три картины, которые до этого отработала. Ну, я кормила, полгода я еще сидела дома, честно. А потом уже на 5-м месяце понеслась на съемку все равно. Я чего-то выпендривалась, что я останусь дома, буду борщи варить. Ну, в общем, роман с профессией дает о себе знать.
ЛАРСЕН: Не хватило. Полгода - это вообще нормально.
АВЕРИН: Я почему спросил┘
СУДЗИЛОВСКАЯ: Папе спасибо. Спасибо папе, он дал возможность посидеть дома, покормить. Потому что не у всех такая возможность. Моя врач, которая принимала роды, сказала: ╚Олеся, ты про себя ничего не понимаешь. Потому что очень многие женщины должны на следующий день бежать на работу и отказываются кормить и так далее╩.
АВЕРИН: Вы как раз не производите впечатление женщины, которая зарабатывает.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Не произвожу впечатления?
АВЕРИН: Абсолютно. Просто такой мощный тыл за спиной, что могу себе позволить тут играть, если хочу, а тут не играть. И вообще вот эта профессия, ну, для саморазвития. И когда вы говорите, что вы зарабатываете┘
ЛАРСЕН: Что кушать нечего.
АВЕРИН: ┘вы обсуждаете гонорары┘
СУДЗИЛОВСКАЯ: Я сейчас прямо возгоржусь, потому что вот эту ситуацию в своей жизни: вот это я играю, вот это не играю, здесь мы рыбу заворачивали, - я ее сама себе создала. И появление папы, который, безусловно, очень много в моей жизни поддержал и помог, это уже случилось постфактум. Не было никакой волосатой руки, не было никакого мужа, я все делала сама до определенного времени. И, конечно, папа очень много организовал в моей жизни, чтобы я вот так могла┘
АВЕРИН: Когда вы говорите ╚папа╩, вы имеете в виду ╚муж╩?
ЛАРСЕН: Мы так говорим о наших мужьях, да.
СУДЗИЛОВСКАЯ: С появлением Артема, сына, ты безличностной становишься. У нас в семье ╚папа╩ и ╚мама╩, очень смешно. Мы тоже, когда интервью какое-то, мама вздрагивает моя: какая еще мама, кроме нее? Я говорю: ╚Ты бабушка уже╩. Ну да, у нас так: папа и мама в семье.
ЛАРСЕН: А у нас, кстати, тоже так.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Ну, по-моему, все так.
ЛАРСЕН: Муж быстро очень переквалифицируется в папу. Причем мне чисто по-женски очень нравится это определение - мужа папой называть. Вот правда. Потому что он папа не только твоему ребенку очень часто. Он тебе иногда гораздо больше папа, чем ребенку.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Расслабляет как-то. Согласна.
АВЕРИН: И жена мужу - мама.
ЛАРСЕН: Вот этот тыл просто, о котором ты говоришь, он, наверное, не материально выражается совсем, а в каком-то таком в человеческом характере качестве.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Хорошо, когда и то, и другое.
АВЕРИН: Не знаю, я бы не отпускал Олесю Судзиловскую из дому так часто и так надолго.
ЛАРСЕН: А нам можно.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Папа пинает, пинает. Очень любит, чтобы вот я на работу ходила. Он там чего-то скрипит зубами, но он до последнего┘ И он врач по образованию и всегда говорил, что вообще смена какого-то положения в обществе или какой-то стресс для организма - работай до последнего. Во время беременности, я имею в виду. До последнего работай, не меняй ничего, получай удовольствие, уставай и все.
АВЕРИН: Вот кому мы можем быть благодарны за то, что Олеся Судзиловская по-прежнему на сцене, и на экране, и у нас на ╚Маяке╩. Спасибо вам огромное.
ЛАРСЕН: Спасибо огромное.
СУДЗИЛОВСКАЯ: Спасибо.
Слушайте аудиофайл.
