Рейс 11-14 Ольга Сутулова и Евгений Стычкин √ гости Олега Битова и Алины Снежиной

БИТОВ: "Два плюс один" - именно так называется наша рубрика, в которую мы приглашаем разнообразных гостей. Сегодня у нас "два плюс два", потому что к нам пожаловала пара сразу: Евгений Стычкин и Ольга Сутулова. Здравствуйте, ребята. С праздником вас!

СТЫЧКИН: Добрый вечер.

СУТУЛОВА: Добрый вечер.

БИТОВ: С Первомаем! Транспаранты где?

СТЫЧКИН: У Леши, у старшего сына моего, день рождения сегодня. Поэтому у нас главный праздник - день рождения. Одиннадцать лет.

БИТОВ: Тогда поздравляем!

СНЕЖИНА: Очень страшно, наверное, было за то, как пройдет его рождение? Потому что рожать в праздники - это волнительно, как минимум. Ну, хорошо, что хоть не 1 января. Потому что 1 января уже совсем страшно, мне кажется.

БИТОВ: Алексей Евгеньевич, поздравляем вас от всей души от радиостанции "Маяк"!

Ребята, объясняем, в чем фишка этой нашей рубрики. Мы вам задаем три темы, вы выбираете одну. Хотя можете согласиться на все три.

СНЕЖИНА: А можете сказать: "Мы не хотим выбранные темы", встать и уйти. Это частый вариант.

СУТУЛОВА: Пока мы не встали, можно я скажу своей крестной, которая сказала, что она уснет: "Мазай, не спи, пожалуйста! Не спи!" Это просто у нас контрапунктом будет через всю передачу. Извините. Мне нужно будить периодически.

БИТОВ: Мы сегодня для вас приготовили следующие темы: "Бунтарство", "Старость" или "Комплексы". О чем хотите поговорить?

СТЫЧКИН: Я думаю, что пускай Оля говорит про бунтарство, я - про старость.

СУТУЛОВА: А про комплексы кто будет говорить тогда?

БИТОВ: А про комплексы мы со Снежиной уже как-нибудь.

СНЕЖИНА: А мне казалось, что бунтарство больше вам подходит, Жень.

СТЫЧКИН: Да? Спасибо.

БИТОВ: Да, действительно, почему Оля про бунтарство?

СНЕЖИНА: Оля-то, мне кажется, как улыбнется - и все. Любое бунтарство сразу сойдет на нет.

СТЫЧКИН: Потому что Оля - рок-н-ролл.

БИТОВ: А вы такой, Жень, патриархальный, да?

СТЫЧКИН: Жесткий патриархат, обрезка деревьев, женщина молчит, когда мужчина разговаривает.

БИТОВ: Не знаю, я всегда, когда вас вижу, ваши экранные какие-то образы, интервью какие-то, еще что-то, вы все время для меня ассоциировались с каким-то энергетическим шаром, в котором энергия бурлит-бурлит и все время находит выход. Разные, причем, выходы.

СУТУЛОВА: Нет, просто энергия может быть провокационная, а может быть созидательная. Все, я замолчала. Я обещала молчать сегодня.

СТЫЧКИН: В какой-то город приходит человек к парикмахеру и он грустный. А парикмахер говорит: "Что ты такой грустный? Иди, сейчас к нам в город приехал великий комик!" - Он говорит: "Я и есть этот комик". У меня примерно так происходит дома.

БИТОВ: Хорошо. Чтобы соединить эти две темы, как вы думаете, ребята, в старости вы тоже будете: Оля, допустим, бунтарем, а Женя таким патриархальным, консерватором, как вы сами сказали?

СУТУЛОВА: Занудой.

СТЫЧКИН: В том случае, если мы друг друга не задушим до этого.

СУТУЛОВА: А что, есть перспективы?

БИТОВ: Я имею в виду, как вы сами ощущаете себя? Вы вообще со временем меняетесь? Ощущаете эти изменения в себе?

СУТУЛОВА: Я - нет.

СТЫЧКИН: Я меняюсь. Да, безусловно.

БИТОВ: А вам нравятся эти изменения?

СТЫЧКИН: Не знаю. Нет. Не уверен. То есть, я думаю, что с точки зрения созидательной энергии, о которой мы говорили, это, наверное, хорошо, эти изменения правильные - это хорошо. Хочется же больше веселья, меньше ответственности, меньше размышлений, больше дела. А все равно с возрастом становится гораздо больше мыслишек.

СНЕЖИНА: А я тут узнала о том, что ученые провели исследования. Оказывается, абсолютный возраст счастья - это 85. И почему именно эта цифра? Потому что 85 - уже никакой ответственности. То есть самый сложный период для человека - это до пятидесяти. Потому что это дети, это работа, это постоянно куда-то нужно бежать. 85 - типа все! Баста! И все хорошо становится.

СУТУЛОВА: Когда жить-то?

СТЫЧКИН: Но как бы это переделать? Потому что очень много в 85 ты в полной мере не можешь совершить, и счастье поэтому такое умозрительное, только философское. А хочется еще же побегать, подергать, потолкать.

СНЕЖИНА: А если склероз - то абсолютное счастье.

БИТОВ: А вы вообще представляете свою старость себе? Задумывались когда-нибудь об этом? Какой я буду старик, какая буду старушка?

СТЫЧКИН: Оля будет очаровательная, красивая старушка. Да? Такая худая, с морщинистым лицом, длинными корявыми пальцами.

СУТУЛОВА: С корявыми пальцами с перстнями. Я буду так цепко отлавливать каких-то правнуков, каких-то непонятных мальчиков.

СТЫЧКИН: Нет, это я буду отлавливать, я буду такой маленький, согнутый старикашка, дико мерзкий.

СУТУЛОВА: Клюкой будет цеплять оттуда.

СТЫЧКИН: Ну, да! Но им придется общаться все равно. Приходить.

СНЕЖИНА: А что касается бунтарства. Оля, ты же производишь впечатление такой девочки из интеллигентной семьи.

БИТОВ: Милая такая. Душка!

СНЕЖИНА: Да, милая. Я не поверю, что ты знаешь слэм и рок-н-ролл, бунтарство. Это все твое питерское нутро такое?

СУТУЛОВА: Ну, так в этом же весь и смысл как раз. Надеть кожаные драные штаны и ругаться матом - это каждый дурак может. А так исподтишка┘

БИТОВ: А эти метания, кстати, и поиски себя, насколько я понимаю, до поступления во ВГИК - это тоже бунтарство некое было?

СУТУЛОВА: Да никаких метаний не было. Это какая-то пресса┘ Сумасшедшие люди.

БИТОВ: Не было метаний? Ну, и бог с ними!

СНЕЖИНА: Раз вас сегодня двое, то мы сможем узнать всю правду про артистическую пару. Настолько это неоригинально, не ново, но думали ли вы когда-нибудь о том, что так случится?
СУТУЛОВА: Наверное. Просто Евгений - счастливое исключение из этого общества нарциссов.

БИТОВ: То есть все-таки эти мыслишки были, что мужчины-актеры - это полумужчины, такое есть?

СУТУЛОВА: Есть, конечно, такая вещь.

СТЫЧКИН: Но женщины-актрисы - полторы женщины. Поэтому на круг получается более-менее комплект.

БИТОВ: Жень, а у тебя как? Ты думал? Опять же, вычитал про тебя. Не знаю, правда-неправда? О том, что вообще не думал об актерской профессии в школе, в юности? Как-то особо и не помышлял. Это правда?

СТЫЧКИН: Да, правда. Но я ни о чем не думал. Я надеюсь, что сын не слушает сейчас. Я вообще ни о чем не думал. А потом как-то закружило. А потом оказалось (и до сих пор это так), - это то, что доставляет мне самое большое удовольствие. У меня нет хобби, нет каких-то параллельных занятий, я не могу заниматься бизнесом, я не умею, у меня не получается ничего. А это более или менее получается. И, главное, что это приносит мне самое большое в жизни удовольствие, это моя абсолютная стопроцентная страсть.

БИТОВ: Опять же, читая историю твоей жизни, вычитал, что многое в этой жизни, в профессии, в учебе ты делал вопреки. Условно говоря, не умел петь, начал брать уроки, еще чего-то, более-менее поставил себе голос. Танцевал не самым лучшим образом у себя на курсе. Опять же, что-то делал, работал и так далее. То есть это же тоже некий элемент бунтарства такого. "А я что, рыжий, что ли? Я буду все равно лучше всех это делать!".

СТЫЧКИН: Да, это абсолютная правда. Но так как это стало моей страстью, то, конечно, в этом хочется все время чего-то добиться. Просто дело в том, что, когда мы сюда ехали, я сказал, чтобы Оля не смела устраивать политической трибуны и юношеских бунтарских выходок. За это пообещал, что я не буду говорить о моей жизни в искусстве. Поэтому сейчас я боюсь, что просто мы будем вынуждены, если я буду продолжать говорить, услышать какую-нибудь лажу.

СНЕЖИНА: Женя, тут, конечно, восхищаются в основном вашей женой. "Оля, вы такая замечательная, такая прекрасная! Вы - мой кумир", - пишет Филипп. - Вся страна жаждет видеть вас, Оля".

СТЫЧКИН: Голой.

БИТОВ: Многие мечтают попасть на обложки глянцевых журналов минимум в неглиже.

СУТУЛОВА: Это очень дорого.

СНЕЖИНА: Я, например, фильм когда "Про любовь" смотрела, все ждала, когда вы разденетесь. Уже как бы пора.

БИТОВ: Даже Алина ждала.

СУТУЛОВА: И даже я ждала.

СТЫЧКИН: Не говоря уже о Федоре Сергеевиче.

СУТУЛОВА: Мне обещали на съемках, сказали: будет Бондарчук. Я ждала.

СНЕЖИНА: Но вы там, конечно, Женя, достаточно разделись. И в полотенце там┘

СТЫЧКИН: Да, я уж все, что мог, показал.

СНЕЖИНА: И все увидели ваш прекрасный педикюр.

СТЫЧКИН: Унизительная процедура, пришлось пройти через нее, скрипя сердце.

СНЕЖИНА: А мне кажется, что, когда Маша Машкова делает вам педикюр, это очень хорошо.

СТЫЧКИН: Нет, когда Маша Машкова в кино делает мне педикюр, это было совершенно великолепно и весело. А когда до этого, за день я пошел в салон и там сидели┘

СУТУЛОВА: И там, в салоне, все хохотали!

СТЫЧКИН: Барышни смотрели "Секс в большом городе" или еще какое-то прекрасное кино, разговаривали про всякие страшно важные и интересные вещи, и я сидел и медленно погибал.

СНЕЖИНА: И думал: никогда не отпущу туда Олю.

БИТОВ: Здорово было бы просто взять, отстегнуть ноги и отправить их на педикюр.

СТЫЧКИН: Да, абсолютно. И принесли уже нормальные, готовые.

БИТОВ: В основном, Оля, все вами восхищаются. Я даже не знаю, Женя, зачитывать или не зачитывать это все.

СТЫЧКИН: Зачитывать. Пускай Оля радуется.

БИТОВ: "Вы такая замечательная и прекрасная. Вы мой кумир с самого "Зала ожидания", всех вам благ┘" Ну, в общем, и так далее, и тому подобное.

СНЕЖИНА: Конечно, захватила всех тема по поводу вашего раздевания будущего. Почему-то все решили, что вы пообещали, что рано или поздно вы появитесь на обложке.

СУТУЛОВА: Ну, когда будет достойное предложение. На обложке - никогда, никакой, это точно. Но когда будет достойное кинопредложение┘

СТЫЧКИН: Не надо зарекаться. Почему ты зарекаешься?

СУТУЛОВА: Потому что, когда я зарекаюсь, я всегда это делаю.

СНЕЖИНА: О! Значит, будет.

СУТУЛОВА: У нас встречный вопрос к радиослушателям. Евгений?

СТЫЧКИН: Мы ехали сюда по Рижскому шоссе, и справа, в сторону Рублевки где-то, вдруг мы увидели: очень ярко горела Большая Медведица. Потом мы поняли, что многовато звездочек, и они какие-то рыжеватые. Мы остановились. И они двигались. Их было много-много┘

СУТУЛОВА: Это выглядело как какое-то нашествие марсиан из кинофильма.

СТЫЧКИН: Сначала мы совершенно не могли предположить: может быть, это какие-то летающие фонарики или еще что-то, но это было очень круто.

СУТУЛОВА: Но они организованно двигались.

СТЫЧКИН: Или это какой-то воздушный велопробег, может быть, на каких-то хреновинах, на которых можно летать. В общем, что-то очень клеевое.

СУТУЛОВА: Сейчас нам никто не ответит, скажут: ну, совсем с ума сошли┘

СНЕЖИНА: Если вы это видели┘

СТЫЧКИН: И мы не употребляем наркотиков.

БИТОВ: А вообще, может быть, это репетиция парада была?

СТЫЧКИН: Для танков это были слишком маленькие вещи.

СУТУЛОВА: Нет, они горели, тогда бы они горели, эти самолеты, потому что это такой теплый огонь.

БИТОВ: Ну, может быть, новые какие-нибудь?

СУТУЛОВА: Поэтому если кто-то знает, то, пожалуйста, сообщите, потому что у меня паника.

СТЫЧКИН: Оля не хочет ехать домой.

БИТОВ: 2012 год ведь на носу. А вы верите во все это? И вообще суеверные?

СТЫЧКИН: Оля - да, очень верит. Нет, я вышел из машины, Оля выскочила уже в полной истерике нешуточной, с ней нельзя шутить на эту тему, она считает, что все - начинается, и что сейчас это все произойдет.

БИТОВ: Смородина, наша слушательница, спрашивает: "Оля, Евгений, как вы любите отдыхать? Часто ли у вас вообще бывает свободное время для отдыха?"

СУТУЛОВА: Ну, сейчас чаще. Сейчас у нас больше времени появилось отдыхать. А мы чудесно отдохнули прошлым летом, и теперь мы поняли, что мы так любим отдыхать. У нас получился совершенно случайно месяц свободы, мы были на съемках у режиссера австрийского, получилось так, что у нас оказался свободный месяц там.

СТЫЧКИН: Мы приехали на съемки к прекрасному австрийскому режиссеру┘

СУТУЛОВА: Сорвали их, забрали с собой всю съемочную группу┘

СТЫЧКИН: На третий день с ним как-то не задружились. Нас поддержали Сергей Петрович Никоненко и Николай Петрович Бурляев, и это было совершенно великолепно, потому что мы не ожидали, что они так за нас вступятся, за что мы им страшно благодарны.

СУТУЛОВА: Потому что австрийский режиссер, конечно, был чудесный.

СТЫЧКИН: Ну, короче говоря, кончилось тем, что все артисты разбежались кто куда, а мы месяц ездили по Европе на машине. Это огромное счастье. Вообще надо, когда отдыхаешь, пытаться двигаться.

СНЕЖИНА: То есть все-таки лежание на пляже - нет?

СУТУЛОВА: Нет-нет-нет, категорически. Вечером лег спать, никуда не посмотрел, примерно понимаешь, что едешь прямо, и остановился, когда понравилось.

БИТОВ: Теперь я понимаю, какими Женя и Оля будут стариками. Это европейский тип таких пенсионеров, которые все свое заработали и давай путешествовать.

СУТУЛОВА: Яхта - спокойно и так вдоль бережка.

СНЕЖИНА: Все знают, что вы просто на столько органичны сейчас вместе, но при этом мы понимаем, что путь к каким-то крепким и глубоким отношениям все равно лежит через испытания, такие притирки, сложности, которые все равно приходится преодолевать. Как вам сейчас кажется, после нескольких лет совместной жизни вы уже все преодолели?

СТЫЧКИН: Нет, все хуже и хуже.

СНЕЖИНА: Или что-то все-таки могло бы вас развести? Что-то такое, может быть, что-то принципиальное, что пока сложно преодолеть?

БИТОВ: Сюрпризы друг другу часто вообще устраиваете? Ой, а я не знал, что ты куришь┘ Какие-то открытия?

СТЫЧКИН: Ольга?

СУТУЛОВА: Евгений?

СТЫЧКИН: Поговорили. Не знаю, наверное, устраиваем какие-то┘ Ну, то есть, мы делаем одно и то же, каждый думает, что, наверное, это все-таки скоро кончится, ну, не может он бесконечно делать эту ерунду. А в качестве сюрприза мы делаем это опять.

БИТОВ: Но вы хорошо друг друга знаете, досконально? Бывает такое, что каждый день этот человек тебе с какой-то новой стороны открывается?

СУТУЛОВА: Нет, на уровне каких-то реакций, я думаю, что мы знаем друг друга достаточно хорошо, потому что иногда мы просто одновременно что-то произносим, одинаковые какие-то вещи, или можем довершить фразу.

СНЕЖИНА: Женя, бывает, что делаешь что-то, что Оле не понравится?

СТЫЧКИН: Да, практически все время. Ну, или по крайней мере часто.

СУТУЛОВА: И все равно ведь делает.

СТЫЧКИН: Нет, мы вообще очень-очень разные. И делаю, да, с восторгом. Нет, мы вообще очень разные. И очень многое, что мне естественно, Оле как раз не нравится. И наоборот. Но учитывая то, что это, наверное, такие не основополагающие вещи, то через это можно прокарабкаться.

БИТОВ: Я хочу вернуться к теме старости, она меня в последнее время очень беспокоит.

СНЕЖИНА: Да, заметно.

БИТОВ: И поможет мне в этом наша слушательница Оливия, которая пишет: "Я обожаю Евгения, он такой задорный и заводной и, конечно же, талантище с большой буквы. И хочется спросить: вам предлагали сыграть Владимира Ильича Ленина? И что бы вы ответили на такое предложение?"

СУТУЛОВА: В точку.

СТЫЧКИН: Прекрасно, да. Теперь немного о моей жизни в искусстве. Нет, это правда в точку, потому что сейчас мы с моим другом и коллегой Ильей Хотиненко, с которым мы уже два фильма вместе сделали, в процессе разработки некоего уже почти готового сценария, в котором, если мы доведем это до ума, мне нужно будет играть Ленина. Мы никак не можем прорваться через то, что если Ленин хороший, то народ не будет┘ В смысле, если он плохой, то ему не будут сопереживать, а если он хороший, то тогда я плохой, потому что я не хочу играть хорошего Ленина.

БИТОВ: Подождите, а что значит: вы не хотите играть хорошего Ленина?

СТЫЧКИН: И Хотиненко ко мне так же пристает. Он говорит, что то, что мы попытаемся сделать, это постмодернизм, и вообще, чтобы я перестал говорить глупости, что все это как-то давно в прошлом. Я задаю идиотские┘

БИТОВ: А вам какого Ленина? Он там какой, какого возраста?

СТЫЧКИН: Он там среднего возраста, немножечко постарше, чем я.

СУТУЛОВА: После революции.

СТЫЧКИН: Да дело даже не в этом. Дело в том, что просто постмодернизм, и можно что угодно себе позволить. Но все равно, как это называется, "поэтом можешь ты не быть, а гражданином быть обязан". И поэтому все-таки должна быть независимо от жанра какая-то твоя гражданская позиция. И мы не можем пока точно разобраться, как ее высказать.

СНЕЖИНА: Я так понимаю, проблемы с тем, кто будет играть жену Ленина, нет?

СУТУЛОВА: Нет, я играю Инессу Арманд. Там я разденусь.

БИТОВ: А я просто продолжу эту тему. Женя, когда вообще стали поступать к вам предложения о возрастных ролях? Вы изначально (в кино во всяком случае), такой мальчик-зажигалка, такой юный всегда, энергичный, светящийся какой-то. И мне кажется, что это могло бы продолжаться очень долго, и очень долго могли бы эксплуатировать ваш этот образ, и даже, наверное, так и было, да? Пока вдруг по счастливой какой-то случайности или закономерности, не знаю┘

СНЕЖИНА: Не нагрянула старость?

БИТОВ: Нет, вам не начали давать роли какие-то┘ Я не хочу говорить √ серьезные. Не серьезные, но более глубокие, что ли, и более возрастные самое главное.

СТЫЧКИН: Да. Но я за это страшно боролся, я пытался к этому прорваться. Потому что, конечно, мне мальчика-зажигалку играть долго не интересно. Хотя, с другой стороны, в этом есть какая-то выгодная для меня позиция, потому что потом, когда все уже будут хотеть мне и всем моим одногодкам предлагать только возрастные роли, я могу говорить: э, стоять, я мальчик-зажигалка! Но вообще мне, конечно, было бы интересно сыграть какую-то прямо┘ Наверное, это должна быть характерная роль так или иначе, но при этом совсем возрастную попробовать, конечно, очень интересно было бы.

СНЕЖИНА: А вы, Оля, знали актера Евгения Стычкина, в какой момент вернее┘

СУТУЛОВА: Я знала актера Евгения Стычкина с первого дня своего обучения во ВГИКе. Каждое утро я приходила в институт и слышала: "А Женя Стычкин, когда он учился на первом курсе, он приходил в восемь утра и очень хорошо делал эти упражнения. А Женя Стычкин старался, и он сделал прекрасный текст на сценречь┘ А Женя┘" Каждое утро! Каждое утро, каждый день я слышала эту фамилию: Женя Стычкин. Весь курс его ненавидел просто.

СНЕЖИНА: Кто бы знал┘

СТЫЧКИН: И весь остальной курс, видимо, продолжает меня ненавидеть.

СУТУЛОВА: Видимо, да.

СНЕЖИНА: Мы начали тему за эфиром, продолжим ее. "Сколько детей планируете, Оля, Женя? И вообще сколько бы вы хотели внуков?" - спрашивает Владислав.

БИТОВ: Опять же к старости Владислав вас толкает: сколько внуков┘

СНЕЖИНА: А вообще же актеры, наверное, должны, как и спортсмены, планировать детей?

БИТОВ: А с чего ты взяла такое?

СУТУЛОВА: Это должно так случиться: раз - и случилось!

СНЕЖИНА: Нет, ну как же? Съемки, график┘

БИТОВ: А, в этом смысле.

СНЕЖИНА: Девушка должна быть худой. А тут бац - у тебя уже пять месяцев, как-то подведешь ты команду.

СТЫЧКИН: Да нет, мировой кинематограф, по-моему, знает такие примеры потрясающие, когда┘

СУТУЛОВА: Кэтрин Джонс на каком-то месяце беременности танцевала мюзикл этот чудесный, как он назывался?..

СТЫЧКИН: "Чикаго". Нет, наверное, ничего не надо планировать, как оно происходит, так пускай и происходит. А внуков пускай - чем больше, тем лучше.

СУТУЛОВА: Нет, скажи, что много, так, чтобы они настругали их┘

СНЕЖИНА: Ну, правильно. На что же вы будете путешествовать-то, в принципе?

СУТУЛОВА: Да нет, мы сами разберемся, мы заработаем. Главное, чтобы весело было.

СТЫЧКИН: Нет-нет, одну минуточку, пускай работают внуки.

СНЕЖИНА: Еще спрашивают: "Женя, просто впечатлило ужасно ваше выступление в цирковом шоу. Вы были лучшим. Как вы относитесь к порядку?" Не знаю, как связать это.

СТЫЧКИН: Спасибо. Нет-нет, я тоже не знаю, подождите, я сейчас свяжу.

СУТУЛОВА: Стычкин и порядок - то такие безотносительные понятия.

СТЫЧКИН: Нет, ну я думаю, что, например, к порядку┘ Я не знаю, как ответить на этот вопрос.

СНЕЖИНА: Вы никак к нему не относитесь?

БИТОВ: Я не знаю, что это такое, да?

СТЫЧКИН: Я не знаю, что такое порядок. Нет, я просто не очень понимаю, что имеется в виду. Если говорить о том, что просто нужен определенный распорядок, и для того, чтобы пытаться чего-то добиться в цирке или где-то еще, нужно себя страшно планировать и как-то свой порядок строить, то да - это, конечно, очень важно. И здесь не всегда хватает сил.

БИТОВ: А к вопросу о порядке, о планировании. Случай в вашей жизни (я имею в виду сейчас не совместную жизнь, а индивидуальную) насколько большое значение имеет и играет?

СТЫЧКИН: Учитывая мою, например, к сожалению, малую инициативность в профессии в первую очередь┘

БИТОВ: Малую инициативность? А в чем она выражается?

СТЫЧКИН: Ну, я имею в виду, тогда, когда я уже нанят на работу, я страшно инициативный и могу работать сутками, и замучаю любого режиссера до смерти своими предложениями и все сам сделаю. Пока этого не произошло, многие годы я пишу разные сценарные разработки, думаю о том, какой спектакль, может быть, поставить или спродюсировать. И все это пока или задумки, или нечто, что мне помогли кто-то делать, сам я ничего так и не продвину.

СНЕЖИНА: То есть обивать пороги - это не для вас?

СТЫЧКИН: Я однажды на "Бесов" Достоевского, когда узнал, что снимают, пришел и попросился, один раз в жизни. Все, больше никуда не пойду.

СНЕЖИНА: Взяли?

СТЫЧКИН: Да, взяли. Ну, то есть нет. Ахадов не взял изначально, но потом там поменялся режиссер, и Феликс Шультис перезвонил, пересмотрев пробы, и сказал: дайте мне этого мальчика.

БИТОВ: Ну, то есть случай все-таки существенный был?

СТЫЧКИН: Случай, 100 процентов.

БИТОВ: Оля, а как у тебя?

СУТУЛОВА: Да я думаю, что так же точно. Учитывая мою еще большую безынициативность┘

СТЫЧКИН: Меньшую.

СУТУЛОВА: Меньшую? Ну, подожди, я не понимаю, ты меня запутал, я теперь забыла, о чем я должна сказать.

СТЫЧКИН: Порядок.

СУТУЛОВА: А, порядок. Ты очень беспорядочный.

СНЕЖИНА: Но ведь случай, что вы встретились на съемочной площадке, и так все случилось хорошо, как случилось? Или все-таки, Оля, ты задумала когда-нибудь встретиться с тем самым Стычкиным?

СУТУЛОВА: С этим парнем, который вынул мне душу в институте? Нет, у меня абсолютно никакого желания не было встречаться. Тем более они приезжали, эти московские артисты приезжали в Ленинград к нам, в интеллигентную компанию┘Это ужас просто, эта Москва приезжала вся расхристанная, совершенно беспардонно влетала на площадку, орала, хохотала, ну, просто кошмар какой-то!

БИТОВ: Это говорит не просто представитель Петербурга, но представитель питерского рок-клуба, я так понимаю.

СТЫЧКИН: Про расхристанную Москву┘

БИТОВ: Да. Ну ладно, опустим это. Друзья, мы практически про все поговорили. Хотя про бунтарство мало сегодня поговорили.

СУТУЛОВА: Да. Мне просто запретили┘

СНЕЖИНА: Правильно. Еще домой ехать, действительно┘ Что касается тех инопланетных невиданных точек, которые вы видели в небе по пути на "Маяк".

БИТОВ: Что-нибудь ответили нам?

СНЕЖИНА: Есть несколько сообщений. Люди говорят, что такое случается. Значит, одна девушка советует вам возить с собой полевой бинокль, Олечка, чтобы лучше все это видеть. Потому что, видимо, это не ново и часто повторяется. И еще говорят слушатели: "Да не заморачивайтесь вы все! Если 2012 наступит (а он наступит), то мы этого изменить, к сожалению не сможем. Поэтому любим друг друга сильно без вопросов".

БИТОВ: Оля, Женя, спасибо вам огромное, что приехали сегодня, невзирая на инопланетные всякие вмешательства.

СНЕЖИНА: Бинокль полевой от нас.

БИТОВ: Я хочу пожелать вам как человекам - человеческого счастья, как актерам - актерского какого-то счастья. Кстати, тоже хороший вопрос: "Что есть актерское счастье"? Но я его тогда в следующий раз задам. Женя, хочу от себя просто сказать, что меня поразила ваша работа в фильме "Кошечка". Я желаю вам побольше таких работ и ролей.

СТЫЧКИН: Спасибо большое.

БИТОВ: Оля, и вам тоже. Ну, просто сравнивать мужские роли и женские не могу.

СУТУЛОВА: Нет, к сожалению, это трагедия моя. Мужские роли всегда лучше, чем женские.

БИТОВ: Значит, сценаристы, ну-ка быстро, срочно напишите хорошие женские роли.

СНЕЖИНА: Сутуловой такую роль!

СУТУЛОВА: Женскую мужскую роль мне, пожалуйста.

СНЕЖИНА: Спасибо вам огромное. До встречи.

СУТУЛОВА: Спасибо. Спасибо и доброй ночи.

СТЫЧКИН: Спасибо.

Слушайте аудиофайл.