Вечер с Игорем Ружейниковым Олег Асадулин √ гость Игоря Ружейникова и Влада Анциферова

 

РУЖЕЙНИКОВ: У нас в гостях режиссер Олег Асадулин, которому мы сразу по традиции нашей программы зададим один вопрос, но очень простой. Профессия не просто режиссера, а режиссера, который на скользкую дорогу отечественного триллера вступил, она цинична или нет?

 

АСАДУЛИН: Во-первых, всем здравствуйте, доброй ночи. Вообще профессия режиссера цинизм определенный подразумевает. То есть без некоей дистанции с тем, что ты рассказываешь, очень трудно, скажем так, воссоздавать. Вообще, когда я поступил в киношколу учиться, один из первых уроков┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: В Германии?

 

АСАДУЛИН: Да, в Германии, совершенно верно. Один из первых уроков был очень провокационный. Нам профессор сказал: не бойтесь врать, учитесь врать. По большому счету кино - искусство манипуляции, эмоциональной, зрелищной, любой. То есть, собственно, ты манипулируешь публикой. Это все равно, что рассказать анекдот.

 

РУЖЕЙНИКОВ: В отличие от средств массовой информации, да. Мы-то в этом отношении абсолютно никак с манипуляциями не связаны.

 

АНЦИФЕРОВ: Мы просмотрели фильмографию и поняли так, что вы жанр, сегмент киношный, по крайней мере на данный момент, выбрали совершенно четко. Это ваши давние убеждения или просто так сложилось?

 

РУЖЕЙНИКОВ: Или отомстить кому-то хотите?

 

АСАДУЛИН: Нет, мстить, если честно, некому. Это не совсем соответствует правде, потому что, скажем, все мои короткометражки, которые я снимал в киношколе, учась, это были комедии. Какая-то была почернее, какая-то попроще, повеселее, но это были комедии. То есть как-то так повелось, я давно понял, что мне нравится просто кино жанровое, а жанров много, поэтому мне было интересно попробовать себя в каждом жанре. И так получилось, что вот комедия и триллер у меня пока в моей фильмографии присутствуют.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, вы знаете, Олег, это нормально. У нас вообще в нашей российской жизни как раз именно два жанра, они всегда и присутствуют - комедия и триллер. И очень часто они друг с другом настолько связаны серьезно, здесь даже обманывать никого не надо и сознанием манипулировать. Значит, мы сейчас вас отпиарим. На самом деле мы даже отпиарим не вас, а, наверное, канал, где выходит ваша новая работа. Вы меня достали, точнее, не вы, ваш канал, своей рекламой, я вчера не мог ╚Нашу Рашу╩ спокойно посмотреть - мне все про школьников рассказывали. А вы нам за то, что мы вас отпиарим, что-нибудь расскажете из того, что увидит зритель. Значит, выходит фильм, как он точно называется?

 

АСАДУЛИН: ╚Закрытая школа╩.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Очень хорошо. Это ужасы, сериал ужасов, нет?

 

АСАДУЛИН: Нет, это не ужас, это мистическая драма. На самом деле, конечно же, это более чем просто мистическая драма, то есть в этом-то, собственно, и секрет, по моему глубокому убеждению, успеха этого сериала, что он умудрился в себе замешать несколько жанров. Если вы посмотрите все-таки внимательнее, там не только мистика, там не только драма, там есть доля комедии, там есть мелодраматические линии у многих героев. По большому счету это где-то похоже на ╚Лост╩, то есть там есть некая смесь из жанров. Чистым мистическим триллером это назвать нельзя.

 

РУЖЕЙНИКОВ: А это никому не интересно на самом деле. Понимаете, мы же воспитаны, за последние лет 6-7 мы пересмотрели кучу ситкомов хороших. (Вот ╚Лост╩ на ситком не тянет. Это такой очень-очень полный метр, это серьезнейшая работа.) Поэтому мы хотим, чтобы у нас и любовь была, и морковь, и комедия была, и все такое прочее. Если бы вы снимали просто хоррор какой-нибудь, это никому не было бы нужно. А вот скажите теперь для любителей трэша, сколько там крови?

 

АСАДУЛИН: Ну, кровь будет. Но ровно столько, сколько ее перенес бы экран. То есть кровь будет, но это, конечно, не трэш, там не будут катиться головы.

 

РУЖЕЙНИКОВ: То есть это семейное кино все-таки, да?

 

АСАДУЛИН: Можно так сказать.

 

АНЦИФЕРОВ: Все-таки семейное для детей школьного возраста или подростков, студентов с родителями?

 

АСАДУЛИН: Вы знаете, я, как человек циничный по своей натуре┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: Да, не по профессии, по убеждению.

 

АСАДУЛИН: Ну, так сложилось, да, так сложилось. Я очень часто переживаю такие вещи, когда я против чего-то очень долго обороняюсь, как бы говорю: я это не буду смотреть! А потом смотрю и убеждаюсь, что я ошибался. Собственно, скажем так, у меня было какое-то предубеждение тоже против оригинала, но, начав его смотреть, я просто втянулся и забыл, сколько мне лет, 15 или 60. То есть все эти временные, скажем так, целевые группы, они потеряли свое значение, мне просто стало безумно интересно, что же произойдет дальше. Вот, собственно, и сильная сторона этого нашего сериала, потому что, конечно же, можно намешать много чего и пытаться ублажить каждого зрителя, но я опять же не устану повторять, меня тоже профессор мой в киношколе научил, он говорил: ╚Нет рецепта, чтобы создать хорошее кино, но есть рецепт, чтобы создать кино плохое: стараться всем угодить╩. И я считаю, что он прав, то есть здесь нужно действительно, несмотря на то, что надо держать свою публику перед глазами, прежде всего думать о том, чтобы это было не скучно, чтобы это было интересно.

 

АНЦИФЕРОВ: Есть прекрасный, я считаю, пример, мы периодически его вспоминаем, хотя он и к этому жанру не имеет отношения, и был снят довольно давно, и вообще это полный метр - фильм ╚Назад в будущее╩, который, наверное, трудно привязать к какому-либо возрастному сегменту.

 

АСАДУЛИН: Конечно же, то есть он тоже довольно цинично, так скажем, был написан и выстроен под определенную публику. Но это же все как бы маркетинг, который идет после. Вначале же всегда импульс, то есть история, которой ты хочешь кого-то удивить, кого-то развлечь. Это я уже как взрослый человек задумываюсь, а как они это все устроили, как они раскрутили это, как они построили эту конструкцию драматическую. Когда я смотрел это ребенком или подростком, конечно же, меня увлекала история, как она рассказана.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Там, собственно говоря, рассказчик не самый последний, Земекис, по-моему?

 

АНЦИФЕРОВ: Земекис, да. Это так называемые два Боба - сценарист и режиссер, они оба Роберты, они все это писали. Кстати говоря, изначально история была куда более циничная, но, поскольку там Дисней был сначала заказчиком, который потом отказался, многое им там подрезали. Они вообще не могли понять, как это так - сын с мамой┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: Некрасиво, да.

 

АНЦИФЕРОВ: Вы сказали про оригинал. То есть, простите нам нашу безграмотность, ваш сериал снимается по лицензии?

 

АСАДУЛИН: Это адаптация. То есть это, да, лицензия, это куплены права испанского сериала, он шел с 2005 по 2007 год, по-моему.

 

АНЦИФЕРОВ: Два сезона или четыре?

 

АСАДУЛИН: Нет, их было семь, там просто различное количество серий. Он назывался ╚Эль Интернадо╩.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, слава богу, вы знаете, потому что я так подумал - про нашу школу. И так на нашу школу сколько, понимаешь, катится!

 

АНЦИФЕРОВ: Сериал ╚Школа╩ у нас уже был. Всколыхнул.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Это лицензия, это бескультурные, ужасные испанцы. А как вы вообще относитесь к работе над лицензионными идеями?

 

АСАДУЛИН: Я считаю, что это здорово, потому что, как ни крути, все равно существуют какие-то различия в менталитете, в мышлении. Если я смотрю испанский оригинал, все равно где-то что-то не нравится, несмотря на то, что я жил в Испании и знаю эту культуру, язык. Все равно чувствуется, что, если бы это было адаптировано, это было бы более понятно.

 

РУЖЕЙНИКОВ: А это не связывает вас творчески?

 

АСАДУЛИН: Отнюдь нет, наоборот, я считаю, что ремейк - это крутая вещь, всегда есть возможность сделать какую-то работу над ошибками, что-то сделать по-другому. Так же и мы, например, собираемся какие-то линии дописывать, переписывать. То есть всегда есть возможность что-то выправить, то, что, по моему мнению, не функционирует.

 

АНЦИФЕРОВ: Насколько я могу судить по изначальной диспозиции, это все-таки история, скажем так, не из той жизни, которую регулярно могут наблюдать зрители. Это все равно некое оторванное общество, школа все-таки закрытая, как ни крути, пусть там и разные учатся ребята. Допустим, успех фильма ╚Факультет╩, понятно, что цинично-юмористического, он как раз в том, что это очень близко любому американцу. Можно ли что-то снять про нашу школу, я не знаю, или не про школу, про семью, чтобы это было узнаваемо для каждого, но в то же время с элементами хоррора? Это вообще уместно, как вы считаете?

 

АСАДУЛИН: Вы знаете, с каждой работой как бы набираешься опыта. И здесь подтвердилась еще раз моя теория: неважно, что ты рассказываешь, если ты рассказываешь это с эмоцией, если действительно история интересует зрителя, то ты можешь любое место действия выбрать. Я просто слежу за откликами и за тем, как публика принимает сериал. Несмотря на то, что 95 процентов нашего населения не знает, что такое закрытая школа, это для них становится просто условностью, то есть им становится интересно, что же произойдет с этими людьми, которые им небезразличны. Я просто спешу рассказать, французы где-то года два назад тоже купили права на этот сериал и сняли ремейк, но он у них не пошел, то есть они сняли только первый сезон и закрыли его. Я просмотрел его и понял почему. Они оригинальную серию 70-минутную урезали до 48-50 минут, и эти 20 минут, которые были вырезаны, это, собственно, были те истории человеческие, эмоциональные, которые они посчитали ненужными.

 

РУЖЕЙНИКОВ: То есть они только экшен оставили?

 

АНЦИФЕРОВ: Сугубо аттракционы.

 

АСАДУЛИН: Они оставили все пугалки, да-да, аттракционы, убрав историю. И я, посмотрев французский ремейк, не мог избавиться от мысли, насколько мне эти люди чужды и противны, то есть они мне просто были неинтересны, потому что эмоционально они меня не зацепили. Я считаю, что один из важных моментов в рассказчицком искусстве вообще - неважно, что ты рассказываешь┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: Важно - как.

 

АСАДУЛИН: Важно - как, да, совершенно верно.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Я всегда говорю, что это самое главное правило для радиовещателей.

 

АНЦИФЕРОВ: Мне бы хотелось все-таки завершить эту мысль, которую начал. Мне кажется, что мы сейчас говорим все-таки об очередной сказке. Я не говорю, что это плохо, это очень интересно, но┘ Я помню, увидел несколько лет назад рекламу фильма ╚Жесть╩, про дачника, думаю, вот это наши сейчас пойдут снимать! Ничего не получается. Почему не получается? То ли у нас жизнь и так вся сермяжная и противная, нас уже нечем испугать, слишком много за каждым углом тебя поджидает каких-то ужасов? Или почему? Я хочу увидеть просто-напросто триллер хороший про нашу жизнь.

 

АСАДУЛИН: Я не видел фильма ╚Жесть╩, мне очень трудно о нем говорить. Существует ли наш триллер про нашу жизнь хороший?..

 

АНЦИФЕРОВ: Именно с каким-то мистическим уклоном.

 

АСАДУЛИН: Дайте мне, пожалуйста, пример┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: Не фильм, а сериал.

 

АСАДУЛИН: Дайте мне западный пример.

 

АНЦИФЕРОВ: Я могу привести пример, это, в принципе, касается не только, может быть, кинематографа. Весь успех Стивена Кинга построен на том, что он рассказывает об обычной Америке, по большей части одноэтажной, но все это переворачивает так┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: Мало того, в одном и том же штате.

 

АНЦИФЕРОВ: Более того, я в свое время даже составлял карту, это штат Мэн. Ну, я упомянул тот же самый ╚Факультет╩, я не знаю, думаю, можно таких фильмов много вспомнить.

 

АСАДУЛИН: Я в блоге у Лебедева вычитал, что он скоро напишет диссертацию о связи граффити и благосостояния того или иного государства.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Если бюджет получит.

 

АСАДУЛИН: Я думаю, что он на досуге это сделает, я тоже об этом подумал. Я просто о том, что, мне кажется, конечно, какая-то определенная степень эскапизма в нашем обществе присутствует, куда без этого. То есть жизнь без этого жестка, зачем еще раз об этом смотреть на экране? Поэтому как бы это и остается, скажем так, людям неспокойным, интеллектуалам, как правило, размышлять о том┘

 

АНЦИФЕРОВ: Понятно.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Кстати, интересно, вы же наверняка очень много немецкого материала просмотрели. Я вот, например, в немецких фильмах действительно не разбираюсь, то есть смотрел два с половиной фильма, актера я знаю только одного, кого и все, это Швайгер, разумеется. А как у них с сериалами и с триллерами, у немцев?

 

АСАДУЛИН: Ну, смотрите, я вам скажу забавную вещь. Я живу там уже 15 лет, в Германии, и два года из них я провел в Испании, так скажем. И, собственно, зная и ту, и другую ментальность, я был просто удивлен и рад безумно, что в Испании все-таки жанр лучше приживается. Немцы, мне кажется, довольно шизофреническая нация, испорченная войной, комплексом вины этой постоянной. Я не знаю, чем это объяснить, но жанр┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: Испорченные классической философией, языком.

 

АСАДУЛИН: Возможно.

 

АНЦИФЕРОВ: А также сметенные бурей и натиском.

 

АСАДУЛИН: Ну, с языком можно поспорить. Но тем не менее я не могу найти объяснение тому, почему жанр в Германии не приживается. То есть у них очень странное отношение к жанру, и всегда режиссеры жанровые, они как бы там изгоями себя чувствуют. И, как правило, с успехом все отправляются в Америку, где потом цветут и пахнут.

 

АНЦИФЕРОВ: У них в начале века зато все было прекрасно.

 

АСАДУЛИН: Да-да-да. А в Испании все-таки они посвободнее от каких-то комплексов.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Живее и свободнее, больше архетипов и стереотипов, что тоже связано с языком.

 

АСАДУЛИН: Совершенно верно, да. Может быть, кстати, это саморефлексия у них, у немцев виновата.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Согласился с циничностью, во-первых, своей профессии, во-вторых, с циничностью личной наш гость, режиссер Олег Асадулин, автор сериала ╚Закрытая школа╩.

 

АНЦИФЕРОВ: На форуме слушатель подтверждает мою мысль о том, что здесь у нас наш сермяжный триллер невозможен. ╚Хотите триллер? Выйдите с видеокамерой ночью в Жулебине или в городе Кургане╩. Вот такой совет.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, по-моему, это очень как-то плоско, я на полном серьезе.

 

АСАДУЛИН: Ну что вы, я сам родом из города Челябинска, недалеко от Кургана, между прочим.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Не объясняйте, я там неоднократно был, не объясняйте.

 

АНЦИФЕРОВ: Так это ты?

 

РУЖЕЙНИКОВ: Ах, я там, помню, как-то раз зажигал в самом крутом ночном заведении под названием ╚Нирвана╩.

 

АНЦИФЕРОВ: И фейсконтроль прошел?

 

РУЖЕЙНИКОВ: Прошел. Туда прошел, обратно выпускать не хотели. Скажите честно и откровенно, ведь любой же фильм, даже самый ужасный, он о человеческих чувствах, о любви, о ненависти. Я не подкалываю, не цинично говорю. О добре и зле, в конце концов.

 

АСАДУЛИН: Вы правы, я с вами полностью согласен. Но есть еще один аспект - развлечение. Кино - это интертеймент.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Простое немецкое слово.

 

АСАДУЛИН: Кто-то хочет, чтобы его попугали, кто-то хочет, чтобы его рассмешили, каждому свое всего-навсего. Это и есть как бы составляющие катарсиса так называемого, очищения эмоционального. Нам, конечно же, хочется пережить какие-то эмоции, которые мы не переживаем обычно, в сжатой, концентрированной форме. Ну, это же, собственно, и есть природа шоу-бизнеса.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Мы каждый раз говорим: вот это загнивающее америкосовское кино, там сплошные хи-хи, ха-ха, сиськи-попки, а у нас это серьезно. Великолепнейший фильм, прекраснейший (вот пример) - ╚Семнадцать мгновений весны╩, прекраснейший фильм, серьезнейший, хороший. Ты сидишь и развлекаешься на протяжении┘ сколько там серий? Много.

 

АНЦИФЕРОВ: Ну как, семнадцать же мгновений весны?

 

РУЖЕЙНИКОВ: Мгновений семнадцать, серий меньше.

 

АНЦИФЕРОВ: Двенадцать, по-моему.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Двенадцать, да. Ты сидишь и развлекаешься. То есть, судя по всему, неважно даже, какие эмоции ты испытываешь, они в любом случае положительные, если сильные. Наверное, так, крути не крути.

 

АСАДУЛИН: Да нет. Тем более, я считаю, развлечение √ это, собственно, есть наша натура человеческая, и даже самый заядлый гурман все равно рано или поздно тайком заходит в ╚Макдоналдс╩. То есть ничего в этом дурного нет. В каждом настроении - свой фильм. Иногда меня на серьезное кино тянет и больше ничего не хочется смотреть, иногда просто хочу отдохнуть, совершенно нормальное человеческое желание. Каждому по своим способностям. Конечно же, кино тоже должно где-то воспитывать, никто этого еще не отменял.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Там же всегда о добре и зле.

 

АСАДУЛИН: Конечно, разумеется. Собственно, любое рассказчицкое искусство можно свести к простой совершенно формуле драматургической, которая веками работает.

 

АНЦИФЕРОВ: А ваш личный кинематографический Эверест, вы что-то себе наметили впереди?

 

АСАДУЛИН: А как же, конечно.

 

АНЦИФЕРОВ: Не поделитесь?

 

АСАДУЛИН: Ну, как сказать, я человек суеверный.

 

АНЦИФЕРОВ: Жанр хоть назовите.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Наверняка комедия?

 

АСАДУЛИН: Да нет же, нет. Честно скажу, я люблю кино коммерческое, люблю кино зрелищное, развлекательное. У меня есть мечта снять кино про супергероев, но в нашей действительности, в российской.

 

РУЖЕЙНИКОВ: И без Анастасии Заворотнюк. Трудно определить кино про наших российских героев. Кого не надо снимать, мы уже знаем, а все остальное┘

 

АНЦИФЕРОВ: Еще нужно большой путь пройти по отсеву.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Пока только одна была. Я еще знаю одного режиссера, которого нельзя брать в соавторы, но это я вне эфира скажу. А вот бывает так, на ваш взгляд, - у меня такое ощущение, что с российским кинематографом бывает, но я могу ошибаться, - что человек снимает серьезное кино, а всем смешно?

 

АСАДУЛИН: А как же, конечно, и не только в России. Разумеется, безусловно. Но это, как правило, бывает, когда у человека исчезает чувство юмора и самоиронии, тогда и получаются такие вещи. Когда люди зазнаются, возомнят себя.

 

АНЦИФЕРОВ: Ну, у нас это здесь очень быстро происходит, по крайней мере с творческими личностями. Меня только вопрос гложет: зритель-то наш обладает этим чувством самоиронии?

 

АСАДУЛИН: Я считаю, что все-таки да. То есть у меня есть большая вера в нашу публику, я большой поклонник и фанат нашей российской публики. Я вас уверяю, я ни в одной стране мира не видел такого, чтобы можно было придти в будничный день на совершенно не зрительский сеанс, в 3-4 часа, и у тебя перед носом кончились билеты.

 

АНЦИФЕРОВ: А что это за фильм такой был?

 

АСАДУЛИН: Не знаю.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Любой.

 

АСАДУЛИН: Россияне любят кино, любят.

 

РУЖЕЙНИКОВ: У нас такое, когда приходишь в кинотеатр, а там пусто, было только один раз, и то недолго, это когда Андропов был. Помните, облавы были? Ну, вы знаете, это связано, конечно, и с тем, что мы любим ходить в кино┘

 

АСАДУЛИН: И климат у нас такой.

 

РУЖЕЙНИКОВ: И климат у нас такой, опять же жилищная проблема не решена у студенчества.

 

АСАДУЛИН: Правильно, вы правы, конечно, да.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, и плюс к тому у нас все-таки ВВП ниже не только чем в Германии, но даже чем в Испании.

 

АСАДУЛИН: Альтернатив меньше, я вас понимаю.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Конечно.

 

АСАДУЛИН: Но тем не менее, я считаю, что та любовь зрительская к кино - это бесценный капитал, его не нужно разменивать, этим нужно пользоваться.

 

АНЦИФЕРОВ: Да нет, я даже не об этом сказал, не о любви к кино. Любят кино. Я про самоиронию, про настоящий черный юмор, да еще и чтобы как-то поглумиться над всякими нашими псевдоценностями нехорошими.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Нельзя!

 

АСАДУЛИН: Есть же все-таки такая теория, что мы что-то нагоняем, я не знаю, то, что у других уже давно есть. Если под эту теорию подписывать и этот тезис, то, возможно, нам еще до такой самоиронии придется дожить. Но задатки уже есть, они есть, хорошие.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Я вчера посмотрел очередную серию, со слезами жду окончания сериала, потому что заканчивается седьмой сезон ╚Хауса╩. Там была великолепная шутка, прекрасная, великолепнейший не американский, английский черный юмор, он говорит Тринадцатой √ милой, симпатичной девушке, которая, все знают, скоро умрет, она безнадежно больна, неизлечимо: ╚Ты наркоманка, ты убила своего брата, жить тебе осталось, как хорошему ситкому╩. Я ржал очень долго, это действительно классно. У нас бы заклеймили. Красивой женщине так не должны говорить, потому что красивая женщина - это наше национальное достояние, любая, даже если она убила своего родного брата и она наркоманка. Есть какие-то святые вещи у нас, ну, в кавычках святые, конечно, над которыми нельзя шутить. И это, на мой взгляд, все-таки художника сдерживает. Но я не художник.

 

АСАДУЛИН: Согласен с вами полностью. Но все-таки общество тоже ведь растет. Неспроста говорят, что наше общество растет гражданское, ла-ла-ла, бла-бла-бла. Чехов еще пытался из себя раба выжать по капле. Я считаю, что этот процесс происходит, потому что тут нужна какая-то внутренняя свобода тоже для подобной самоиронии, потому что отсутствие самоиронии - это всегда от комплексов, а комплексы - это страшная вещь. Они как раз и мешают развиваться.

 

АНЦИФЕРОВ: Мне кажется, немножко ╚Записки постороннего╩ сейчас звучат.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Видно, что человек не 15 месяцев живет там! А давай спросим про немцев. Я вообще-то неоднократно видел, как немцы шутят по поводу Второй мировой войны, по поводу своей роли шутят, ну, в смысле не своей роли, а роли нацизма. И они со смехом изживают эти комплексы. Вот вы себе можете представить, что мы смеемся над сталинизмом?

 

АСАДУЛИН: Я жду этого. Даже Чонкин этот, какой-то не тем боком вышедший┘ Ну, в кино этого пока не получается, а в литературе уже есть. Это хороший знак, я считаю, что это будет, скоро будет, должно быть.

 

РУЖЕЙНИКОВ: А кто снимал фильм под названием ╚Мы из будущего?╩

 

АСАДУЛИН: Малюков.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Малюков снимал. Так вот пока будут сниматься малюковские фильмы, никакой самоиронии по поводу нашего прошлого не будет. Это прекрасный фильм, который собрал большую кассу. И пока на всех углах говорится, что это прекрасный фильм, который воспитывает наше поколение, наше поколение таким и воспитывается. Я отдаю должное режиссеру Малюкову.

 

АНЦИФЕРОВ: Он оба снял? Там же их два фильма.

 

АСАДУЛИН: Второй фильм другой режиссер снимал.

 

АНЦИФЕРОВ: Во втором другие актеры даже снимались, в тех же ролях причем. Была тоже шутка: ╚Мы из будущего-2╩. Ну что, оценка, в общем┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: Это вот как раз вопрос самоиронии. Хотя, когда мои дети старшие посмотрели, я сказал: хороший фильм, молодцы. Но только, кроме этого, надо еще посмотреть ╚Монти Пайтона╩. Вот когда и ╚Монти Пайтон╩, и это - нормально. А когда смотришь только это и говоришь: а ╚Монти Пайтон╩ - дерьмо, то всё, это крест.

 

Пишет нам наш слушатель с ником Грозный: ╚Если российскому режиссеру дать арбуз (то есть миллиард) зелени, он снимет по-настоящему крутой блокбастер, который еще и окупится?╩ Мы сейчас не будем говорить о миллиарде долларов, столько ни один продюсер в мире не получал на съемку фильма - миллиард. Вот существует, Олег, такой миф, что просто у нас мало денег. Причем, когда говорят про бюджет ╚Цирюльника╩, про бюджет ╚Цитадели╩, про деньги забывают. Про бюджет ╚9 роты╩. То есть денег уже много. По-моему, на сегодняшний день, если я не ошибаюсь, у нас самое высокобюджетное кино в Европе.

 

АСАДУЛИН: Вполне возможно.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Откуда это, что дайте денег, и всё будет хорошо?

 

АСАДУЛИН: Нет, глупости это, конечно, всё, глупости. Я считаю, чего не хватает нашей стране, так это профессионализма, потому что американцы неспроста же┘ у них это развивалось десятилетиями, там огромная школа┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: Непрерывно.

 

АСАДУЛИН: И непрерывно, да. При том, что совершенно без всяких иллюзий. У нас тоже это было, но я считаю, что в этой стране не хватает профессионализма и где-то нормального совершенно естественного отбора. Потому что нет, мне кажется, также естественной конкуренции.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Неестественная конкуренция.

 

АНЦИФЕРОВ: Всё то же самое происходит у нас на ниве популярной музыки.

 

РУЖЕЙНИКОВ: И на ниве популярного автомобилестроения.

 

АНЦИФЕРОВ: Ну, это все-таки уже технологии, это, знаешь, махнул.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Не знаю.

 

АНЦИФЕРОВ: Хотя, конечно, кинематограф одно из самых технологичных искусств.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Машина ╚Лада╩ - это искусство, это трэш.

 

АНЦИФЕРОВ: Беги, как черт от ладана. А вот Ритуля написала, что ╚фильм ╚Закрытая школа╩ зачетный. Актеры замечательные, интрига сохраняется. Страшно, черт побери. Спасибо режиссеру за работу! Хочется фильмов хороших и больше╩.

 

АСАДУЛИН: Ой, приятно, спасибо.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Подождите, но я цинично должен спросить: дело в переработанном сценарии или в режиссуре? Вот честно, как вы считаете? Только не надо этого √ ╚пусть зритель судит╩.

 

АСАДУЛИН: Я считаю, что, конечно же, также заслуга и оригинального материала, который уже какую-то часть работы сэкономил.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Конечно, сюжетные линии-то основные прописаны.

 

АСАДУЛИН: Ну, что тут душой кривить, я считаю, что┘

 

РУЖЕЙНИКОВ: Горды?

 

АСАДУЛИН: Ну, нет.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Хорошо, довольны?

 

АСАДУЛИН: Нет, я просто считаю, что я постарался сделать по максимуму профессионально свою работу. Конечно же, все-таки это ТВ, там совершенно другие условия, там с совершенно другими проблемами приходится биться, и на многое нет ни времени, ни денег, и какие-то нужно искать компромиссы (ужасное слово)┘ решения проблем.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Компромиссы - это там, где вы обычно живете, здесь - решение проблем.

 

АСАДУЛИН: Я еще раз повторюсь - опять же мудрая немецкая школа. Наш профессор нам сказал: ребята, снимать кино - это решать проблемы. То есть с самого первого дня, как мы начали там учиться, как-то нас приучали к этому. Может быть, как раз этого не хватает российским студентам, что их никто этому не учит? Мне кажется, это нужно каждому режиссеру понимать, что это жизнь, это твоя профессия┘ Ну, если ты художник, ты можешь запереться в мастерской и писать, пока у тебя не получится. Тут ты не один, тебе нужно уметь завоевывать людей, убеждать, ссориться, спорить.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Закон профессии такой.

 

АСАДУЛИН: Конечно, то есть ты не один, тут нужно действительно уметь чего-то добиваться, убеждать, управлять людьми, манипулировать, все это очень важно.

 

АНЦИФЕРОВ: В общем, без цинизма никак.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Управлять, конечно, манипулировать. Олег, у меня длинный вопрос, разбитый на две части. Наступает праздник 9 Мая. Мне всегда казалось, что большая беда очень многих фильмов о войне (отечественных, я про российские фильмы) в том, что они не несут антивоенной нагрузки. Мне так кажется. А большинство лучших, подчеркиваю, лучших фильмов зарубежных, они антивоенные сами по себе. То есть главная идея, чтобы этого не повторилось. Вы согласны или нет?

 

АСАДУЛИН: Да, я с вами согласен.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Это не просто стрелялки, это не просто, чтобы показать героизм того или иного народа, тех или иных людей, а вот именно антивоенный пафос.

 

АСАДУЛИН: Я с вами согласен, хотя я небольшой специалист по военному кино, а по российскому тем более. То есть как бы всё так обрывочно у меня в голове собрано.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Поэтому у меня второй вопрос, как раз, если вы небольшой специалист, это очень хорошо. Есть какой-нибудь фильм о войне, который вам очень нравится?

 

АСАДУЛИН: Мне нравится фильм про годы войны один, который приходит в голову сразу же: ╚Вор╩ Чухрая, я его просто обожаю. Это то, что меня растрогало до слез буквально, до скупых мужских слез. Я фильм этот обожаю, там тоже трагедия народа человеческая.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, это фильм о войне.

 

АСАДУЛИН: О войне, в таком случае это мой любимый фильм.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Кстати, у тебя, Влад, есть любимый антивоенный фильм? Антивоенный именно.

 

АНЦИФЕРОВ: Не буду называть.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Боишься? Неужели такой же, как у меня?

 

АНЦИФЕРОВ: Не знаю. Но на меня произвел в свое время впечатление фильм ╚Железный крест╩. Фильм ╚Бесславные ублюдки╩, между прочим, тоже хороший.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Вот у меня три фильма. У меня на втором месте ╚Железный крест╩. На третьем месте ╚Бесславные ублюдки╩, как ни странно, а на первом немецкий фильм, это фильм по книге Букхайма ╚Das Boot╩.

 

АНЦИФЕРОВ: А, да, конечно, я просто забыл.

 

АСАДУЛИН: Я его так и не досмотрел, где-то на первой трети остановился.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, надо сначала книжку прочитать, она еще длиннее. Олег, спасибо вам большое. Бывайте у нас чаще, снимайте у нас чаще.

 

АСАДУЛИН: С удовольствием. Спасибо, что пригласили.