Вечер с Игорем Ружейниковым Игорь Угольников √ гость Игоря Ружейникова и Влада Анциферова

РУЖЕЙНИКОВ: У нас сегодня в гостях человек, чью профессию представлять не надо, тем более, это затруднительно, - Игорь Угольников. Здравствуйте, Игорь. Вы нам сказали, что цинизм вам не свойственен ни в одной из ваших ипостасей.

УГОЛЬНИКОВ: Да, не по адресу обратились.

РУЖЕЙНИКОВ: А почему не по адресу? Вы сейчас будете развенчивать цинизм в профессии.

УГОЛЬНИКОВ: А зачем же мне это делать? Я не обладаю цинизмом, и если говорить о профессии, то в дипломе у меня написано - актер, режиссер, собственно, этим в своей жизни занимаюсь, сколько себя помню. А эта профессия, по-моему, должна быть далека от цинизма. Может быть, Ваня Охлобыстин как-то опровергнет мои слова, я далек от этого.

РУЖЕЙНИКОВ: Интересно, Ване Охлобыстину последние две недели очень сильно икается.

УГОЛЬНИКОВ: Думаю, что икается, нечего было на пирамиду забираться на большой арене в Лужниках.

АНЦИФЕРОВ: Но сопровождал ли он это для себя внутри цинизмом, так он и не признается.

УГОЛЬНИКОВ: Это у него надо спрашивать, конечно.

РУЖЕЙНИКОВ: Я побоялся бы. Мы приятельствуем, я побоялся, соврет.

УГОЛЬНИКОВ: И я неплохо отношусь к нему, он очень талантливый человек, но это для меня, скажем так, странно.

РУЖЕЙНИКОВ: Скажите, а вас никогда в своей именно сильно актерской ипостаси не шкалило: сделаю-ка что-то такое, что до этого никогда не делал, этакое что-то?

УГОЛЬНИКОВ: Так оно и получилось, когда мы делали много-много лет назад программу "Оба-на!", и я снимал эпизоды, которые, казалось бы, должны выглядеть, как некий такой цинизм, хотя они не были продиктованы именно этим цинизмом, а как раз были продиктованы отношением к действительности, которая тогда у нас была. Мы тогда попрощались с едой, попрощались с гимном Советского Союза, понимали, что наступают иные времена. Нет, цинизма тогда не было.

АНЦИФЕРОВ: Честно говоря, должен признаться, что "Оба-на!" - это для меня один из образцов. На нашем телевидении, так условно современном, было три по-настоящему хорошие юмористические команды, - это "Веселые ребята", "Оба-на!" и все закончилось на "ОСП". Что у нас с юмором на телевидении происходит?

УГОЛЬНИКОВ: Ну, его большое количество, подчас даже чересчур. Юмор разнообразен, на каждом канале он разный, но, в целом, одинаковый: зрителю очень хочется подсматривать в дуло пистолета, в чужой кошелек, в замочную скважину, и зритель развлекается, он смеется, как будто не хочет видеть и думать о том, что происходит вокруг. Молодые работают, не очень молодые┘ Такое впечатление, что мы все должны все время смеяться или ужасаться, но для этого у нас есть канал НТВ.

РУЖЕЙНИКОВ: У меня приятель выступал где-то примерно года полтора со своими номерами, выступал в одном из телешоу, которым руководит женщина. Я про Регину Дубовицкую. Тут звонит мне на днях, говорит: ты знаешь, чего-то, говорит, у Регины там непонятно, а меня сейчас Петросян зовет. "А ты чего молчишь?", - спрашивает у меня. Я говорю: "Я просто в этом не разбираюсь, Алексей, но дело в том, что я видел и то, и другое, и, наверное, еще третье какое-нибудь уже видел. Большинство людей, которые делают смешное телевидение, на полном серьезе думают, что это какой-то новый этап, это отличается от этого".

УГОЛЬНИКОВ: Если у этих исполнителей, у этих программ есть зритель, есть зритель у Петросяна, пожалуйста, пусть работают. Если зрителю это нравится, ну, тогда надо говорить о зрителях, о гражданах этой страны. Если им это нравится, тогда это другой вопрос. Но артисты работают для тех, кто их слушает, кто их любит, кто их воспринимает.

АНЦИФЕРОВ: У зрителей воспитывается собственный вкус на том, что им преподносят, как известно. Мне просто интересно, на что ориентировались вы, когда вы делали тот самый юмор в начале 1990-х.

УГОЛЬНИКОВ: Тогда было другое эпическое время, тогда было совершенно другое ощущение настоящего и будущего. Люди стремились к телевизору, как к нечто новому, светлому, тому, что нас ждет впереди. И, действительно, когда нас называли ниспровергателями советского телевидения, это не очень хотелось воспринимать. Ну, какие мы - ниспровергатели, мы просто делаем то, что нам нравится, и это, оказалось, нравится большому количеству людей. Недавно подошел ко мне человек, протянул мне старую кассету VHS, на которой написано ручкой "Оба-на!", и говорит: "Распишитесь мне, пожалуйста". Я говорю: "А что это?" "Я записывал все ваши программы, это самая главная кассета". Я у него спрашиваю: "А у вас есть, на чем ее воспроизводить?" Он говорит: "Уже нет, но кассета пускай будет у меня в архиве". Это очень приятно, потому что люди до сих пор это помнят, и я не думаю, что все какие-то избранные люди, но для меня это приятно, что это не забыто.

РУЖЕЙНИКОВ: Вы знаете, я считаю, что все медики России вас до сих пор ненавидят.

УГОЛЬНИКОВ: За что же?

РУЖЕЙНИКОВ: Это я по-хорошему, по-доброму. Доктор Угол - это светлое пятно такое.

УГОЛЬНИКОВ: Может быть, и милиционера, капитана Пискунова тоже не любят?

РУЖЕЙНИКОВ: Капитан Пискунов? Знаете, я сначала-то хотел как раз про милицию сказать, но потом подумал, что милиции-то больше нет. Все же изменилось, конечно, абсолютно, ничего близко уже к тому не лежит, слава богу, вы приложили руки к этому.

УГОЛЬНИКОВ: То есть, вы хотите сказать, что люди изменились уже?

РУЖЕЙНИКОВ: Конечно.

УГОЛЬНИКОВ: Милиционеры были одни, а теперь совершенно другие люди.

АНЦИФЕРОВ: Все же по плану.

РУЖЕЙНИКОВ: Конечно, у нас же все - раз, и все нормально┘

УГОЛЬНИКОВ: Нужно создавать общественное мнение, чем не занимаются, к сожалению. Рук не хватает тому, кто должен этим заниматься, нужно создавать общественное мнение, что полицейский - это не ругательное слово, которое использовалось раньше, а это, действительно, человек, который охраняет тебя и заботится о том, чтобы преступления вокруг тебя и с тобой не совершались. Человек, который заботится о своей стране.

АНЦИФЕРОВ: Так они изо всех сил стараются, как же, был же участковый, это от слова участие. Были же стихи прекрасные, которые на сайте вывешивались.

УГОЛЬНИКОВ: Было доверие к милиции, было доверие, я это помню. Такое же доверие надо вернуть теперь к полиции.

РУЖЕЙНИКОВ: А жандарм, кстати, от слова "рука" - "арм". Вы понимаете, вы все-таки устарели немножко, сейчас общественное мнение не создается, сейчас у нас можно провести ребрендинг. Мы тут недавно с Владом прочитали, что на сочинском форуме инвестиционном наш самый главный турист сказал, что надо провести ребрендинг России.

УГОЛЬНИКОВ: Ребрендинг?

РУЖЕЙНИКОВ: Ребрендинг России, так и сказал.

УГОЛЬНИКОВ: И что же, и как Россия будет теперь называться тогда?

РУЖЕЙНИКОВ: Я не знаю, работает ли он еще, это он вчера сказал. Ребрендинг - и туристы к нам поедут, понимаете, а вы говорите - общественное мнение. Вы еще про гражданское общество вспомните.

УГОЛЬНИКОВ: Обязательно вспомним, обязательно, это необходимо, иначе у нас руки опустятся, глаза будут вниз смотреть, а не вверх. Нельзя так. Вы говорите, я постарел очень?

РУЖЕЙНИКОВ: Я пошутил, ну, что вы.

АНЦИФЕРОВ: Вообще, у нас были в этом кресле, надо сказать, и актеры, и режиссеры, они все говорили о здоровой доле цинизма: как же выжить актеру, ведь это же каждый вечер все одно и то же, тут уже без цинизма никак. А вы же, Игорь, еще и продюсер, а продюсер должен же ориентироваться на конъюнктуру. В этом нет разве цинизма?

УГОЛЬНИКОВ: Нет никакого. Если вы говорите о моей профессорской работе, о фильме, который я три года делал, то там уж в этой теме цинизма не должно быть и в помине. И слава богу, что съемочная группа, все люди, которые занимались производством этого фильма, прекрасно это понимали. Может быть, и поэтому такой теплый отклик зрителей к этой картине. Здесь цинизма не должно быть.

АНЦИФЕРОВ: Кстати, нам задают вопрос довольно странный: "Будет ли продолжение из цикла "Брестская крепость"?" Я не знаю, что это за цикл.

УГОЛЬНИКОВ: Нет, это просто, наверное, зритель не так назвал.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, вы знаете, здесь цинизма нет никакого. Я бы не хотел говорить об этом фильме, но придется теперь. Вы знаете, а приквел-то можно было бы снять. Я не шучу, это не цинично, подождите, вы сами заговорили про этот фильм.

УГОЛЬНИКОВ: Фильм сделан, фильм нашел своего зрителя, слава богу, еще раз говорю, и ничего вокруг больше делать не стоит, на мой взгляд. Надо заниматься чем-то другим, надо идти дальше. Вы упомянули актеров театральных, в том числе, которые говорят: в наше время надо как-то выживать, куда без цинизма. Нет, этого нет, на мой взгляд. Я репетирую сейчас в Театре Сатиры, с актерами Театра Сатиры, и я этого не чувствую. Другое дело, что в репертуарном театре, действительно, трудно жить актерам, и не только в этом театре, во многих театрах.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, так всегда же было, на самом деле, звезд с неба никто даже в советское время не хватал.

УГОЛЬНИКОВ: Однако уникальность репертуарных театров российских все-таки остается. По-моему, единственный в мире репертуарный театр живет в нашей стране, в других странах такого не происходит. Там есть государственные дотации некоторым театрам, так "Комеди Франсез" живет. Но у нас это уникально, в театр ходят люди, значит, у театра есть зритель, правильно?

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, я, конечно, такой застарелый театрал, застарелый, потому что очень давно был в театре последний раз. Но все-таки, наверное, по пальцам одной руки можно перечислить московские театры такие репертуарные со строгим составом, где актеры могут нормально существовать без помощи государства, кстати, не размениваясь на постоянную игру в сериалах, на антрепризы какие-то. Это же безумно тяжело же, без помощи государства, допустим, без спонсорской помощи.

УГОЛЬНИКОВ: Без помощи государства невозможно удержать кинематограф, и это мы прекрасно понимаем. Если не будет помощи государства, то тогда, к сожалению, будут выходить только низкопробные комедии, потому что, к сожалению, зритель идет большей частью только на них, другое его мало интересует.

РУЖЕЙНИКОВ: А театр?

УГОЛЬНИКОВ: Если не будет государственной поддержки театрам, тогда будут идти антрепризные только спектакли опять про это. Поэтому роль государства здесь очень важна, ее никто не пытается оспорить, без этого, действительно, не будет государства в сфере культуры, я так считаю.

РУЖЕЙНИКОВ: Смотрите, это же очень просто, на мой взгляд, когда спроси любого россиянина: считаете ли вы, что государство должно финансово поддерживать российские театры, 73 процента - подавляющее большинство - скажет "да". А если поставить по-другому: готовы ли вы из своей зарплаты, из своей "белой" зарплаты отчислять какой-то процент российским театрам, здесь все немножко по-другому будет.

УГОЛЬНИКОВ: Надо, чтобы зарплата была столь внушительная, чтобы из нее захотелось что-то отдать театру.

РУЖЕЙНИКОВ: Вы знаете, что люди говорят очень часто, когда заходит разговор, в том числе, и на радио, - о налогах. Знаете, половина звонков, сообщений на форум: а я готов платить все в "белую", все готов, но только я не верю, что мои деньги расходуются правильно. У нас же каждая кухарка хочет управлять государством, это бог с ней, а то, что каждая кухарка еще хочет и театром управлять. У нас же театр - это еще круче, чем футбол, потому что покажи каждому спектакль Фоменко, тебе скажут: нет, здесь бы лучше было не так, здесь бы лучше так сделать, и, главное, чтобы за меньшие деньги. Театр, на мой непросвещенный взгляд, - все-таки это интертеймент, развлечение.

УГОЛЬНИКОВ: Посмотреть спектакль Фоменко и сказать: здесь я бы что-то переделал? Это так Андрей Миронов когда-то говорил, вспоминая о том, что актеру зритель говорит: что-то вы здесь не очень. А Андрей Александрович говорил: я себе представляю, если бы я сейчас подошел к рабочему, который кладет кирпичи, и сказал: чего-то вы там как-то кривовато, мне кажется, кладете. Что бы он мне ответил? Посмотреть спектакль Фоменко - даже мне, я - ученик Фоменко, я закончил у него, - я не только бы не смог сказать, подумать даже не смог бы о том, что я бы там что-то┘ А человек, который не понимает, что такое театр, он может себе позволить сказать: а я считаю, что так. А что ты такого сделал в своей жизни, чтобы так считать?

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, так мы же у него деньги берем, у этого человека, вот в чем все дело, понимаете?

УГОЛЬНИКОВ: Деньги мы у него не берем, деньги у него уже давно забрали, нет у него никаких денег, чтобы думать о том, как их - мои деньги - там где-то потратят. Нет у нас с вами денег, нет, и слава богу. Увезли эти деньги из страны, ну, и бог с ними, кто-то там нажил, судьба их каким-то образом отблагодарит или накажет. Бог с ними. Давайте разберемся, что сейчас с нами происходит, и что нам делать вместе.

АНЦИФЕРОВ: Мы как-то все время немножко с чистого листа несколько десятков лет, нет ощущения?

УГОЛЬНИКОВ: Нет, у нас опыт, по-моему, накапливается постепенно.

АНЦИФЕРОВ: Есть мнение, что мы живем либо прошлым, либо будущим.

РУЖЕЙНИКОВ: У нас время рефлексий сокращается просто.

УГОЛЬНИКОВ: Ну, да, есть такое ощущение, что мы либо прошлое вспоминаем, либо о будущем думаем, а сейчас не живем. Ну, наверное, менталитет у нас такой. Еще малообщительные люди. Когда тебя спрашивают, как дела или добрый день, ты сразу думаешь: а что имеет в виду этот человек, когда ко мне обращается?

АНЦИФЕРОВ: Как-то хочется сразу рассказать подробно, а он уже ушел.

РУЖЕЙНИКОВ: С какой целью интересуешься?

АНЦИФЕРОВ: А почему спрашиваете?

УГОЛЬНИКОВ: А что вам надо?

РУЖЕЙНИКОВ: Но зато мы гостеприимны.

АНЦИФЕРОВ: Театр Сатиры - бренд, который так и не дождался ребрендинга. Я просто хотел насчет сатиры поинтересоваться. Как с сатирой-то?

УГОЛЬНИКОВ: Моя давняя мечта, и я обожаю и боготворю Александра Анатольевича Ширвиндта, который много раз мне говорил: ну, когда ты придешь и у нас что-нибудь сделаешь. И эти обещания длились, длились годами. И, наконец, мы нашли и время, и пьесу, и возможность, наконец, сделать спектакль. И я нашел это время, ежедневно репетирую, о чем не жалею, надеюсь, что деваться уже некуда, на фасаде Театра Сатиры уже написано "Премьера сезона". Планируется в ноябре. Я сделал вольную инсценировку пьесы Нила Саймона "Дураки". Эту пьесу он написал давным-давно про Россию, это о нас с вами, о том, о чем мы с вами сегодня говорим.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, в смысле, то, что было?

УГОЛЬНИКОВ: И о том, что есть.

РУЖЕЙНИКОВ: Не может быть!

АНЦИФЕРОВ: Следующее - это "Дороги", продолжение цикла.

УГОЛЬНИКОВ: Ну, дай бог, сначала надо сделать спектакль "Дураки", а уже потом с дорогами разберемся.

РУЖЕЙНИКОВ: Я как-то раз смотрел интервью Ширвиндта, одно из немногочисленных, к сожалению, интервью с ним, причем такое свежее, и ему там задают вопрос: скажите, пожалуйста, вы всегда рассчитываете на успех? Он говорит об одной работе, что все великолепно и все провалилось, народ не пошел, почему, не понятно. То есть, великолепный актерский ансамбль, прекрасный текст, все. Говорит, - это магия. Вы в театре не первый день, мягко говоря, в актерской профессии очень много, действительно, многие на вас уже выросли, Игорь, вы в магию театра верите до сих пор?

УГОЛЬНИКОВ: Ну, если бы не верил, вряд ли бы пошел сейчас работать в репертуарный театр. Хотя еще так поигрываю для поддержания формы в антрепризах, но это временно, я надеюсь, у меня. Я верю в магию, потому что, если актеры понимают, что делают, и для чего это они делают, если они увлечены и не с холодным носом выходят на сцену, зритель всегда это почувствует и всегда отплатит актеру своим вниманием.

АНЦИФЕРОВ: Еще раз напоминаем, что Игорь не только актер и режиссер, о чем знают все, но и председатель телерадиовещательной организации союзного государства Россия-Беларусь. Хотелось поговорить об этом, в частности. Но для начала такой более общий вопрос, как это вас потянуло к такого рода деятельности? Так спокойнее или любите руководить?

УГОЛЬНИКОВ: Нет, совершенно не люблю руководить, и, тем более, не старался стать чиновником. Дело было совсем просто. Я делал телевизионный сатирический журнал "Фитиль". Председателем редакционного совета журнала "Фитиль" был Сергей Вадимович Степашин. И однажды он сказал мне: слетаем со мной в Минск, там есть эта телерадиовещательная организация союзного государства. А я работал тогда экспертом у него в Счетной палате. Он говорит: "Я не могу разобраться, деньги выделяются, ничего не делается, давай разберемся". Я поехал с ним в Минск, разобрался и на обратном пути из Минска в Москву я ему объяснил, что там происходит, и как там прут деньги, ничего не делают. Он сказал: "Я понял, тогда ты будешь этим заниматься. Ты же мне говорил, что ты хотел снять фильм "Брестская крепость"?" Я говорю: "Да, хотел". Я согласился тогда и потому, что это был реальный шаг к осуществлению своей мечты. И, разобравшись в ситуации, меня назначили на эту должность. И через год уже после моей работы, а уже пять лет прошло, через год мы вышли с предложением создания собственного телевизионного канала. И 25 сентября исполнится 4 года вещанию канала ТРО, у которого уже есть и 30 миллионов зрителей, и, самое главное, есть общественная позитивная направленность. И когда мы говорим о канале, там даже у нас написано в нашем уставе канала, как раз "без цинизма, без жестокости", без сцен и фильмов, без направленности той самой, которой, к сожалению, изобилуют наши многие телевизионные каналы. Так это позитивное общественное телевидение, у нас есть уже свой стиль, у нас есть уже дума о будущем: что сделать нужно для того, чтобы этот канала воспринимался. И его смотрят в России, Белоруссии, и вообще во всех странах СНГ.

РУЖЕЙНИКОВ: А делаете вы его где?

УГОЛЬНИКОВ: Делаем мы его в Останкино, как и полагается, создан эфирный производственный комплекс для этого, делаются новости, делаются документальные циклы, делаются, и теперь уже потихоньку и сериалы уже делаем, но все посвящено одной теме: общественной и позитивной направленности канала. Я даже из фильмов некоторых вырезаю сцены, которые считаю, что их не надо показывать.

РУЖЕЙНИКОВ: Стоп, стоп, стоп, это что, правда что ли?

УГОЛЬНИКОВ: Раньше вырезал, сейчас я просто фильм такой не беру в эфир, и все.

РУЖЕЙНИКОВ: Это, кстати, нормально, а если вырезать, это как раз цинизм.

АНЦИФЕРОВ: А что вырезали, откуда?

УГОЛЬНИКОВ: Не буду говорить, были случаи, когда я просто вырезал ножницами из Тарантино.

РУЖЕЙНИКОВ: Я к стыду своему, действительно, к стыду, без тени иронии, никогда не видел ваш канал. Ну, зритель его включает, можно понять, если не видишь заставку, что это канал делается именно на пространство союзного государства?

УГОЛЬНИКОВ: Если даже смотреть наш канал без звука, попробуйте, мы с женой очень любим смотреть телевидение без звука. Как-то сразу понятно, что происходит на этом канале по выражению лиц, по монтажу, как подается информация, какие межпрограммные заставки, сразу все понятно с каналом. Если вы посмотрите даже канал ТРО без звука, вы поймете, что вам захочется жить, вам захочется улыбаться, думать о будущем, о своих детях, о своих стариках, о том, что было в этой стране хорошего, о том, что есть в настоящем.

РУЖЕЙНИКОВ: А о том, что будет, есть что-нибудь?

УГОЛЬНИКОВ: Новости у нас как раз не начинаются с того, в этом-то городе убили, зарезали, а в том городе все украли. Нет, у нас начинаются новости с того, что люди действительно что-то делают правильное, нужное и полезное.

АНЦИФЕРОВ: А реклама есть на канале?

УГОЛЬНИКОВ: Рекламы нет. Пока что нет, и я думаю, что когда мы придем к рекламе, там должны быть только бренды российские и белорусские, такие как "Белавиа", "Аэрофлот", "БелАЗ", "МАЗ", "КамАЗ", то есть то, чем мы должны с вами гордиться.

РУЖЕЙНИКОВ: Там и с "Белтрансгазом" можно будет разобраться. Ну, это я так, о своем. Вы знаете, еще лет 20 назад я бы полез в якобы интеллигентскую такую драку: да как же так, да это не может быть, мы устали от позитива┘ Сейчас меня часто клинит в другое, что я устал от негатива, это болезнь возраста, наверное. Я так понимаю, что у вас баланса между позитивом и негативом нет, у вас все позитивное.

УГОЛЬНИКОВ: Мы даже в негативе пытаемся увидеть что-то хорошее.

РУЖЕЙНИКОВ: То есть, человека убили, но человек был плохой, значит, мир стал чище. Ну, ладно, это плохая шутка.

УГОЛЬНИКОВ: Не думаю, что нужно так поворачивать наш разговор. Я бы хотел еще раз сказать о том, что если просто видеть во всем позитив, то жизнь становится красочней, не черно-белой.

РУЖЕЙНИКОВ: Это правда, я, пожалуй, даже соглашусь, на самом деле. Он на кабеле в России?

УГОЛЬНИКОВ: Он идет в "Акадо", в "Стриме", в кабеле в России, в Белоруссии. В Белоруссии вообще, наконец-то, лучше уже стало, его уже больше людей смотрит. Сначала было такое недоверие: а не пророссийский ли канал. Слава богу, это уже не происходит, и у канала есть доверие и в России, и в Белоруссии. Его можно посмотреть во всех кабельных сетях, через спутник, в системе "Триколор", "НТВ плюс" не смогли, дороговато нам.

АНЦИФЕРОВ: Когда возникают какие-то конфликты во властных структурах между государствами союзными, как вы это отражаете?

УГОЛЬНИКОВ: Никак. Это пусть делают федеральные российские каналы, радиостанции. Мы говорим о том, что есть таможенные новые правила, мы говорим о том, что товарооборот растет, мы сравниваем социальное обеспечение в России и в Белоруссии. Мы говорим о том, что нам необходимо говорить. Мы - государственный канал, мы не должны делать то, чего делают другие, мы идем по своей программе.

РУЖЕЙНИКОВ: Я вас очень прошу, личная просьба, не часто, но где-нибудь хотя бы раз в месяц рассказывайте гражданам России, что в Белоруссии, когда я первый раз выезжал в шенгенскую Европу через Белоруссию, я был поражен белорусскому закону. Если у тебя в машине ребеночек до трех лет, ты в каждую очередь идешь без очереди. Расскажите всем, во-первых, чтобы в очереди не стояли с детишками, если на курорты едут, а, во-вторых, может быть, и у нас такое будет.

УГОЛЬНИКОВ: Знаете, говорят, что по отношению к детям, старикам и животным определяется государство. И в этом смысле там значительно лучше, чем в России. Там есть, о чем говорить, но я бы не хотел этого делать. Люди относятся друг к другу более внимательно. Страна маленькая, подъезд небольшой, здесь можно как-то разобраться. А у нас пока докричишься, уже все пропало. Еще, возвращаясь к разговору о канале, мой фактически учитель телевидения - Анатолий Григорьевич Лысенко, он, кстати, председатель коллегии ТРО, мой главный помощник, и на него я опираюсь, на его опыт, он вообще удивляется. Он говорит: "Я посмотрел твой бюджет. Вообще, это бюджет одной телевизионной еженедельной программы на федеральном канале. И за эти деньги вы 24 часа в сутки работаете? У вас 40 представительств в регионах России, корреспондентских сетей, ежедневные новости, фильмы еще какие-то делаете. Как вы это делаете, расскажи?"

РУЖЕЙНИКОВ: Вы знаете, вы нам тоже расскажите, вы сами, как вы это делаете? Ведь везде же все одно и то же?

УГОЛЬНИКОВ: Честно, как следует.

РУЖЕЙНИКОВ: То есть, все федеральные каналы воруют, вы хотите сказать?

УГОЛЬНИКОВ: Я этого не говорил. Просто, действительно, 5 лет команда со мной работает, и мы уже научились отличать плохое от хорошего, мы уже научились работать вместе, и, самое главное, мы искренне верим в том, что делаем.

РУЖЕЙНИКОВ: Вся производственная база находится здесь, в Москве?

УГОЛЬНИКОВ: Здесь и в Минске.

РУЖЕЙНИКОВ: Все-таки в Минске вы что-то делаете, кроме корреспондентской сети там что-то есть?

УГОЛЬНИКОВ: Да, там делаются новости, там есть корпункт, и оттуда присылается информация, там мы еще покупаем некий контент, к сожалению, покупаем, ничего бесплатно не дается. Но основное сделано здесь, в Останкино. Мы сейчас с вами сидим, разговариваем, а эфир идет. Сейчас там сидят два моих выпускающих редактора, режиссер, работает аппаратная, новости делаются, там монтаж, озвучание. Там идет процесс, который я очень люблю, для меня это такой мой второй дом.

АНЦИФЕРОВ: Когда эти люди выходят из Останкино, они резко же отличаются от всех остальных сотрудников других телеканалов. Они идут, во-первых, просветленные, во-вторых, у них значки доллара в глазах не скачут, садятся на монорельсы.

УГОЛЬНИКОВ: Нет, скачут, конечно, люди же, понятно, все живые, им надо кормить семьи и как-то жить. Но здесь как-то мы умудряемся балансировать между тем, что хочется и что надо.

РУЖЕЙНИКОВ: А вы себе отмеряли долгое руководство каналом этим? Не надоело? Ну, понятное дело, вы не скажете, что надоело, но тем не менее? Двигаться дальше?

УГОЛЬНИКОВ: Я скажу так, надо развивать, потому что, если не будет развиваться, конечно, время и жизнь на это тратить не хочется. Официально, уже 5 лет истекло моей должности, и вообще официально меня должны либо переназначить, либо назначить другого.

РУЖЕЙНИКОВ: А сами-то как?

УГОЛЬНИКОВ: Думает Совет министров союзного государства, что со мной делать и с каналом что делать. Идет себе канал, и слава богу, пусть работает.

АНЦИФЕРОВ: Ну, все-таки юмору есть место на таком канале?

УГОЛЬНИКОВ: Ну, конечно, там есть и юмор, почему нет. Ну, в общем, не тот, о котором вы сейчас думаете.

АНЦИФЕРОВ: А черт его знает, о чем мы думаем, мы уже забыли о том, что такое нормальный юмор. У нас, видите, все на ОСП закончилось или даже еще на "Оба-на!". А какого рода там программы?

УГОЛЬНИКОВ: Там есть развлекательные программы, развлекательный блок, в котором есть юмористические программы: Аркадий Райкин, Андрей Миронов.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, классики, понятно. Насколько я понимаю, вы не жируете, не то, что я понимаю, вся страна понимает, что вы не жируете, вы сами сказали, что денег не много, поэтому кинопоказ у вас только отечественный.

УГОЛЬНИКОВ: Белорусские фильмы, фильмы "Беларусьфильма", мосфильмовские фильмы - сейчас большая коллекция, и мировая классика обязательно.

РУЖЕЙНИКОВ: Поскольку вы сказали, что вы что-то там вырезали из каких-то фильмов, сейчас вы просто фильм не берете, то есть это вы берете на себя отбор фильмов для канала?

УГОЛЬНИКОВ: Генеральный продюсер канала Евгений Айзикович и я, генеральный директор канала, вдвоем заботимся о том, чтобы этого там ничего не было.

РУЖЕЙНИКОВ: А из чего вы исходите, когда беретесь? Ну, просто, действительно, интересно.

УГОЛЬНИКОВ: Из ощущения того, хотели бы мы показать это нашим детям и нашим старикам. Родителям моим это было бы интересно, смотрели бы они это или нет, и дети смотрели бы это или нет?

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, подождите, почему родители?.. Я смотрю иногда телевизор, это иногда интересно. Я тоже чего-то хочу смотреть. Я по возрасту не ваш ребенок и в родители вам тоже никак не гожусь. Но, тем не менее, я хочу, допустим, на вашем канале видеть фильм, который, пусть отечественный, пусть не дорогой, но он мне интересен. Я тут с удовольствием посмотрел по Нагибину, его редко, но показывают, "Утиную охоту" посмотрел, к примеру.

УГОЛЬНИКОВ: У нас есть на канале "Утиная охота", прошел месяц назад.

РУЖЕЙНИКОВ: Откуда вы их берете? "Давайте покажем фильм, который лежал на полке, потому что он никому не был нужен?"┘

УГОЛЬНИКОВ: Берем этот фильм из "Госфильмофонда", берем мы его из своего сознания, потому что мы помним, что есть такая картина, и она будет сейчас хороша. Есть фильмы, которые приурочены к датам. Темы для документальных циклов и документальных фильмов мы также берем из своего сознания, из истории государства российского и советского, и мы понимаем, что делаем. Именно поэтому, наверное, у нас есть свой собственный зритель.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, хорошо. Я задумался сейчас о том, как посмотреть этот телеканал, мне, правда, интересно стало.

УГОЛЬНИКОВ: Называется он ТРО. Когда-то мы мечтали с Владом Листьевым о таком телевидении общественном, настоящем телевидении, в котором есть обратная связь, постоянная обратная связь, когда зритель участвует не только в обсуждении каких-либо тем, но участвует еще своим желанием то или иное посмотреть. Мы мечтали, мечта наша не сбылась.

РУЖЕЙНИКОВ: А сбудется, на самом деле. Интернет-телевидение - так и сбудется все, так и будет.

АНЦИФЕРОВ: Я боюсь, что это определенный тоже настрой у пользователя должен быть.

УГОЛЬНИКОВ: Кстати, канал идет в Интернете. Заходите на сайт ТРО союза и в Интернете смотрите канал онлайн.

РУЖЕЙНИКОВ: Просто забейте в поисковой системе Угольников.

АНЦИФЕРОВ: И еще много, чего интересного увидите.

УГОЛЬНИКОВ: Это наш праздник, мы себе сделали подарок к четырехлетию канала, вывели его онлайн в Интернет, и очень надеемся, что зрителей будет все больше и больше, самое главное, будет больше думающего зрителя, понимающего зрителя, помнящего зрителя.

РУЖЕЙНИКОВ: Вы замахиваетесь на какой-нибудь крупный кинопроект или нет?

УГОЛЬНИКОВ: Я не говорю о том, что буду делать, не суеверие, просто чего об этом трепаться, надо сделать, когда сделаем. В отличие от того, что уже написано. На Театре Сатиры уже написано: "Дорогие друзья," - деваться некуда. А что касается проектов, готовим, подготавливаемся.

АНЦИФЕРОВ: Когда это говорит Игорь Угольников, есть ощущение, что это получится. Первым это понял Степашин, как видим, не зря.

УГОЛЬНИКОВ: Ну, вторым понял Путин, который поддержал картину "Брестская крепость" и трижды мне помог.

РУЖЕЙНИКОВ: Успехов вам, очень искренне вам говорю, не удачи, успехов.

АНЦИФЕРОВ: Аргументировано отказался от цинизма.

УГОЛЬНИКОВ: Вы знаете, мне как раз лучше удачи, успех уже ладно, удачи хорошо было бы.

РУЖЕЙНИКОВ: Ладно, бог с ним, удачи, и, прежде всего, удачи, конечно, на премьере в ноябре.

УГОЛЬНИКОВ: Спасибо вам, и я бы хотел, чтобы, как раньше говорили, - "здоровый цинизм не покидал вас", - нет, не надо нам цинизма. Больше сердечности, улыбок, теплоты и понимания друг друга.

Слушайте аудиофайл.