Маяк. Москва О запретной археологии

Многие ли москвичи знают, что на территории Нескучного сада археологи обнаружили артефакты периода палеолита? Не говоря уже о том, что давно были сделаны находки каменного века. Те, кто интересуется историей и раскопками, наверняка были на выставке "Новейшие археологические открытия". О последних находках, сотрудничестве с зарубежными учеными, о запретной археологии ведущая Ирина Козловская расспросила главного археолога столицы, заместителя руководителя Департамента культурного наследия Леонида Кондрашова.

ВЕДУЩИЙ: Гость программы - главный археолог Москвы и заместитель руководителя Департамента культурного наследия Леонид Кондрашов. Давайте мы начнем с того, что в этом году было очень много интересных выставок, в том числе была и археологическая ко Дню города. Насколько я помню, называлась она «Новейшие археологические открытия». Давайте напомним нашим радиослушателям - а может быть, кого-то и удивим, - как эти экспонаты были представлены, где их обнаружили? Пожалуйста.

КОНДРАШОВ: Наш департамент не только, так сказать, по большим праздникам, но и по мере поступления артефактов проводит такие выставки, потому что особенность археологии в том, что эти находки обнаруживаются в ходе специальных исследований, или, как говорят в просторечии, раскопок. И понятно, что в раскопках участвуют в основном специалисты. Они, собственно, и видят эти находки. Для того чтобы это стало доступно широкой общественности, всем интересующимся, естественно, очень важно эти находки показать. Поэтому и наш департамент в нашем выставочном археологическом комплексе проводит такие выставки для того, чтобы, как я уже говорил, ознакомить с результатами археологии. А это действительно интересно, это важно, потому что это история нашего города. И, кроме того, это не значит, что во время выставок мы это показали и потом спрятали в какие-то темные хранилища…

ВЕДУЩИЙ: И, как скупой рыцарь, над этим сокровищем чахнете.

КОНДРАШОВ: Ну, знаете, чахнут над ним ученые, которые его изучают. То есть понятно, что часть находок, что называется, в процессе изучения, и все показать мы не можем, и постоянно это показывать мы не можем. Это и требование закона, что в течение трех лет ученые имеют право, так сказать, чахнуть над своими находками, но потом они должны передать все это в Государственный музейный фонд, это поступает в музеи. И уже далее в соответствии с концепциями, планами музеев попадает в экспозиции. Тогда находки можно уже видеть, так сказать, постоянно. Но у нас немножко другая ситуация. То есть мы просим ученых немножко прервать свои научные штудии и оперативно показываем нашим гостям, посетителям эти находки, что называется, с пылу, с жару. И такие выставки пользуются…

ВЕДУЩИЙ: Мне понравилось выражение «с пылу, с жару» именно об артефактах, которым я уж не знаю, сколько лет, хорошее сравнение.

КОНДРАШОВ: Ну, «с пылу, с жару» – это значит, которые были только что обнаружены. Есть вещи, которые стали уже, что ли, классикой нашей археологии. Бедные школьники и студенты их, так сказать, видят на картинках в учебниках, в популярной литературе. Эти вещи уже введены достаточно давно в научный оборот и, в общем, стали уже частью нашего, что называется, культурного ландшафта. А есть находки, которые недавно обнаружены. И как я уже сказал, все-таки процесс попадания их в музейные коллекции достаточно длителен. Тем интересней увидеть результаты работ в течение вот этих трех лет, увидеть те новые находки, которые, надеюсь, впоследствии станут не менее популярны, чем те, которые были ранее. Та выставка, которую мы сделали, она совпала с празднованием Дня города. Это и понятно, поскольку День города, напомню, празднуется осенью, в сентябре, как раз уже завершается полевой сезон, и мы можем попросить наших коллег-археологов предоставить свои коллекции и показать их москвичам.

ВЕДУЩИЙ: В этом году какой самый интересный артефакт был найден? Или какое-то место, в котором будет очень интересно дальше работать, изучать, раскапывать?

КОНДРАШОВ: Ну, скажем так, в науке нет спортивного принципа. Это я уже неоднократно говорил. Очень много находок, которые представляют научный интерес. И давайте скажем так, что часто весьма невзрачные артефакты имеют очень большое значение для науки. При этом важно, во-первых, чтобы они были найдены правильно, то есть чтобы исследователь мог зафиксировать тот исторический контекст, который зашифрован в культурном слое.

ВЕДУЩИЙ: А что в Москве может этому помешать?

КОНДРАШОВ: В Москве могут этому помешать (и не только в Москве) неграмотные раскопки, когда они проводятся в том числе и с грабительской целью или, так сказать, дилетантами, когда цель людей - именно обнаружение вот этих древних артефактов, в худшем случае для перепродажи, более мягкий случай - для личного коллекционирования, хотя вред науке в обоих случаях одинаков. Потому что наша история зашифрована в культурном слое, как мы его называем. То есть, когда у нас что-то ломается, мы что-то выбрасываем, теряем, мы не задумываемся, но мы на самом деле пишем, что называется, историю материальной культуры. Много специально обученных людей занимается записыванием нашей жизни, сейчас это большой массив информации, - журналисты, историки, политологи пишут о том, что составляет особенность нашей жизни. Раньше этим занималось, конечно, меньше людей - летописцы, люди, которые писали хроники исторические, тоже профессиональные историки, поэты, писатели. Раньше литература руководствовалась принципом «что вижу, то пишу». Естественно, они описывали какие-то более важные события для того времени. В основном это войны, какие-то имущественные записи, какие короли, цари, правители менялись и так далее. А описывать повседневную жизнь им было неинтересно - ну что описывать, это, мол, и так ясно. Естественно, этот пласт, он для людей сейчас утерян. Но поскольку в ходе жизни тогдашних людей, как я уже говорил, формировался вот этот культурный слой, то повседневная реальная жизнь зашифрована в тех остатках, которые выпали из повседневной жизни. И при правильной методике, которая, как я уже сказал, называется археологические раскопки, это все можно расшифровать. То есть вот эта работа археолога, она сродни работе детектива. Археолог видит какие-то отдельные детали, и при этом важны не только сами вещи, а те фрагменты культурного слоя… Ну, положим, был пожар, или строили дом, или копали яму - всё это остается в слоях грунта, который образовался в ходе жизни. И если правильно все это зафиксировать, то вот эту повседневную жизнь можно расшифровать. Таким образом, историки получают бесценный массив информации. И мы можем увидеть наших реальных предков, не приукрашенных политическими предпочтениями летописца, например, или узнать какие-то истории…

ВЕДУЩИЙ: В общем, убираете флёр времени.

КОНДРАШОВ: Наоборот.

ВЕДУЩИЙ: Наоборот?

КОНДРАШОВ: Наоборот, появляется романтика реальной жизни, потому что мы же понимаем, что письменная информация историческая, она достаточно неполная. Поэтому исследователи как раз и получают, наверное, я думаю, как и все мои коллеги, основное удовлетворение от профессиональной деятельности, расшифровывая вот эти страницы истории. Для того чтобы это было возможно, также требуются грамотные работы наших коллег, во-первых, реставраторов. Я, кстати, хотел сказать, что для тех людей, которые интересуются историей, грубо говоря, изучают по книгам или по каким-то научно-популярным фильмам, сейчас много возможностей услышать много интересного про исторические события, и часто эти люди не подозревают, что за этим стоит труд многих узких специалистов, которые делают возможным появление подобного рода информации. Это, во-первых, реставраторы. Во-вторых, люди, которые систематизируют эти древние вещи, определяют их тип и определяют их хронологические рамки. И, может быть, эти работы не столь интересны для широкой общественности, но для ученых они составляют крепкий фундамент, на котором строятся и все другие построения. Поэтому принципиально важно, чтобы в ходе раскопок это все было зафиксировано. И чтобы дальше эти находки попали в руки подобных специалистов, которые профессионально препарируют эти вещи, попали в руки реставраторов, чтобы они сохранили эти вещи для будущих поколений. А потом уже начинается период, что называется, научных штудий, и мы рассказываем о вещах и событиях, от нас очень удаленных, таким образом, чтобы они вроде как бы опять появились среди нас.

ВЕДУЩИЙ: В общем, можно перефразировать известную фразу: это рука того, кого надо рука?

КОНДРАШОВ: Ну, примерно.

ВЕДУЩИЙ: Леонид Викторович, я прочитала, что на территории Москвы, конкретно в Нескучном саду, академик Анатолий Деревянко обнаружил артефакты периода палеолита, и именно это поставило точку в достаточно длительном споре о присутствии палеолитических находок на территории столицы. Это так или не так?

КОНДРАШОВ: Это так. Но, понимаете, это даже была не дискуссия. Речь идет о более широкой проблеме, той, каким образом человек заселял хорошо известные нам территории. Речь идет о проблеме заселения человеком в глубокой древности территории, на которой мы сейчас с вами обитаем. И основная линия дискуссии - в какое время, с какой скоростью (в историческом смысле, не в буквальном) человек продвигался в глубокой древности и заселял те или иные территории. Но дело было в том, что артефакты, относящиеся к периоду эпохи палеолита, были обнаружены южнее Москвы. Это вроде понятно. Я напомню нашим радиослушателям про то, что был ледник, что было холодно…

ВЕДУЩИЙ: Они об этом по мультфильму «Ледниковый период» знают.

КОНДРАШОВ: Да, я думаю, больше уже, чем ученые. Одновременно достаточно давно отдельные артефакты были обнаружены и севернее Москвы. В Москве таких орудий и артефактов не находилось. Хотя ученые находили их в отдельных местах, кстати, и при сооружении Третьего транспортного кольца. В Нескучном саду хотя политических артефактов не было обнаружено, но были обнаружены следы первобытных ландшафтов. И вот, кстати, можно сказать, что на территории центра Москвы ландшафт был совершенно другой. Видимо, русло Москвы-реки очень существенно поменяло свое течение. Расположение возможных поселений того времени, скажем, стоянок, - а тогда наши предки руководствовались принципом «пришли, намусорили и ушли»…

ВЕДУЩИЙ: Этот принцип, по-моему, с годами не изменился.

КОНДРАШОВ: Точно, да. Ученые обнаруживают остатки подобного рода стоянок, где люди заготавливали орудия. Там оставались сами заготовки - кремни, от которых делали отщепы, сами отщепы, которые образовывались в процессе производства, то есть вещи, на взгляд неподготовленного, неискушенного человека, вообще ничего собой не представляющие. После этого люди снимались и уходили. Хотя кое-где уже даже в это время появлялись первые жилища, то есть жизнь была более оседлой. Но ученые выяснили, что искать эти стоянки надо, руководствуясь совершенно другой логикой, исходя из древних ландшафтов. И академик Деревянко, который является одним из ведущих мировых специалистов, изучающих данный период, который в силу своих должностных обязанностей работает в Москве в Академии наук, обнаружил в Нескучном саду, прогуливаясь, артефакты, относящиеся к палеолиту. Естественно, его вполне законным желанием, которое мы всячески поддерживали, было провести небольшие разведывательные работы на территории Нескучного сада. И в ходе этих работ его гипотеза подтвердилась. Теперь мы можем говорить, что и на территории Москвы обнаружены палеолитические орудия, то есть человек в глубокой древности на территории нашей Москвы жил.

ВЕДУЩИЙ: Леонид Викторович, с какими археологами вы считаете за честь встретиться? Есть мечта: вот поеду на какой-нибудь конгресс, буду представлять Москву, и там я встречусь с этим человеком, с этим археологом, о котором я столько читал, столько слышал?

КОНДРАШОВ: Интересный вопрос. Знаете, я отвечу, наверное, не прямо. Дело в том, что в этом году в сентябре месяце состоялся Третий съезд археологов России. Это продолжение традиции, возникшей, когда археология только зарождалась, археологов было мало, и они с удовольствием собирались каждый год на съезды, чтобы там выпить, закусить…

ВЕДУЩИЙ: Важная задача.

КОНДРАШОВ: Да, важная задача. И обсудить одновременно научные проблемы. Но если серьезно, это были очень важные с научной точки зрения события, потому что наука только совершенствовалась и непосредственный обмен опытом тогда был принципиально важен, поскольку опять же средства массовой коммуникации тогда были менее развиты, опыт постигался преимущественно при личном общении, и когда люди, особенно передовые археологи, рассказывали о своих раскопках, то и остальные как бы подтягивали свой уровень. И надо отдать должное нашим предшественникам, особенно графине Прасковье Уваровой, которая неутомимо проводила эти съезды, в том, что они двигали вперед археологическую науку. Но надо сказать, что многие из тогдашних археологов были достаточно обеспеченные люди. Для них даже есть научный термин - профессиональные дилетанты. Это люди, которые могли себе позволить профинансировать археологическую экспедицию и имели свободное время, чтобы…

ВЕДУЩИЙ: И самим поучаствовать.

КОНДРАШОВ: Да, чтобы тяжким трудом не снискать хлеб насущный, а поучаствовать в научных исследованиях. Такая была специфика того времени. И понятно, что после революции в основном в археологии остались те профессионалы, которые привлекались этими богатыми лидерами для проведения раскопок, то есть собственно научные сотрудники. И понятно, что советская власть ни под каким соусом не позволила бы проводить такие съезды, так сказать, классовых врагов. Традиция проведения археологических съездов сошла на нет. Только совсем недавно археологи России поняли, что вот такого живого общения как раз нам и не хватает. И первый такой съезд был в Новосибирске, второй съезд - в Суздале, сейчас он проходил на новгородской земле, город называется Старая Русса, это древнейшие соляные промыслы, там соленое озеро. Люди Средневековья там выпаривали соль, то есть там очень интересная археология. И более того, скажу, что 20 лет назад я там принимал участие в раскопках, то есть для меня это было очень важное ощущение.

ВЕДУЩИЙ: То есть это была одна из ваших первых серьезных работ? Или вы просто запомнили этот город?

КОНДРАШОВ: Ну, скажем, не моих работ. Я тогда был участником экспедиции. Естественно, приобщение к археологии всегда оставляет… скажем так, приобщение к любимой деятельности всегда оставляет очень значимый след. И для меня было очень приятно, что для третьего съезда выбрали этот город.

ВЕДУЩИЙ: Наверное, вы идею подкинули?

КОНДРАШОВ: Нет. Поэтому, если вернуться к теме, на таких съездах есть возможность пообщаться. 600 человек собралось на этот съезд. Это большая часть археологов, которые практикуют в России. Мы понимаем, что, может быть, если говорить о количестве людей, собравшихся в одном месте, это много, но для такой громадной страны, как Россия, это безумно мало. То есть мы часто уступаем по количеству подготовленных археологов многим европейским странам, площадь которых, как говорится, составляет одну треть от площади какой-то области в России. Тем не менее была подготовлена вот такая громадная конференция. Конечно, надо отдать должное ее организаторам, потому что это безумный труд. Хотелось бы поблагодарить руководство и наших коллег из Новгородской области, которые эту безумную работу согласились выполнить и выполнили достаточно успешно.

На этих съездах археологи обсуждают проблемы. Они, естественно, кучкуются по своим специализациям. Понятно, что, например, первобытная история, классическая археология, античность и так далее, средневековая русская археология – это все-таки достаточно разные предметы. Во-первых, такое разделение на секции позволяет специалистам ориентироваться в реальном состоянии исследований. А во-вторых, личное общение разных специалистов все-таки позволяет нашу научную корпорацию поддерживать и в дальнейшем развивать. Я скажу, что, наверное, мне повезло, потому что те люди, которые сейчас задают тон в археологии, это действительно интересные люди, у них очень интересные научные идеи, которые, как мне кажется, и дальше будут иметь значение, а не просто, как говорят специалисты, «представляют только историографический интерес». Понятно, что наука постоянно совершенствуется, какие-то идеи, которые казались такими замечательными, железобетонными, сейчас опровергнуты, поскольку найдены новые материалы. Ну, такова специфика науки. Но в ходе этих съездов, в ходе этих конференций всегда интересно узнать как раз нынешнее состояние науки, того материала, который обнаружен. И эту задачу выполняют археологические съезды. Поэтому, мне кажется, не очень корректно называть фамилии, но я хочу сказать, что наше сообщество - это действительно удивительные люди, замечательные, разносторонние. И как ученые…

ВЕДУЩИЙ: Главное - единомышленники.

КОНДРАШОВ: Ну, вот так бы я не сказал.

ВЕДУЩИЙ: Нет?

КОНДРАШОВ: Нет. В том-то и специфика науки, что она подразделяется на научные школы, то есть постоянно происходят научные дискуссии. Это, собственно, форма существования науки. Единомышленники мы в одном: очень важно не потерять научные знания. Сейчас - об этом, наверное, лучше скажут культурологи, - на мой взгляд, часто ощущения подменяют знания. То есть теряется критическое отношение к информации. Информации много, она громадная, люди ее впитывают, а тот критический анализ…

ВЕДУЩИЙ: Но не осмысливают, вы хотите это сказать?

КОНДРАШОВ: Да, да. Наука, она как раз составляет фундамент вот этого критического отношения. И то, что люди применяют к полученной информации научный аппарат - это принципиально важно. То есть сам факт существования научной критики, он и является катализатором именно знаний, а не ощущений. В этом мы единомышленники. А дальше, конечно, специалисты должны спорить. То есть взгляд людей на вроде бы одну и ту же вещь может быть диаметрально противоположным. Тем более это характерно для археологии. Вы же понимаете, что находятся какие-то мелкие, а где-то и крупные вещи, но это омертвленные вещи. Найденный, предположим, керамический сосуд расскажет, так сказать, человеческим языком, кто был его хозяин, как он был слеплен. Все мы это узнаем по каким-то следам, по его форме, по технологическим приемам его изготовления. То есть когда эта информация помещается в общий контекст, то ученые делают какой-то вывод археологический и уже, так сказать, исторический.

ВЕДУЩИЙ: Леонид Викторович, простите за вопрос дилетанта. В археологии есть место для фантазии или здесь только научные факты, все четко, одно следует из другого?

КОНДРАШОВ: Если мы говорим об археологии как о науке, то места для фантазии быть не должно. В том-то и состоит задача ученого, как я уже сказал, - четко, аргументированно изложить свою версию, опирающуюся на научные факты. Другое дело, как он это сделает, и что ему скажут оппоненты, правильно он сделал или нет. Археология, поскольку она гуманитарная наука, имеет еще и социальное значение. Если мы будем говорить об археологии как о некоем социальном факторе, то здесь, конечно, часто присутствуют всевозможные фантазии, домыслы и так далее, которые, собственно, к науке уже не имеют отношения. К этому надо относиться как к факту существования нашего общества. Когда люди выдвигают более-менее фантастические идеи, это ближе уже к литературе. Скажем так, вот исторические романы - это уже не наука, но есть авторы, которые достаточно точно придерживаются исторической канвы. Или сейчас вот исторические фильмы. То есть археологу вообще очень сложно смотреть исторические фильмы, поскольку авторы так или иначе делают очень много ошибок. И когда ты начинаешь замечать эти ошибки, то смысл фильма начинает уже ускользать.

ВЕДУЩИЙ: Если даже в серьезных исторических фильмах вы замечаете ошибки, то, наверное, фильмы про Индиану Джонса или «Охотники за сокровищами» вы просто смотреть не можете, для вас это как комедия Гайдая?

КОНДРАШОВ: Знаете, это не комедия Гайдая. Я в каком-то интервью или статье уже писал о том, что фильм про Индиану Джонса - это глубоко антиархеологический фильм. То есть если мы говорим о нем как о некоем боевике, то это имеет свое основание…

ВЕДУЩИЙ: Право на жизнь.

КОНДРАШОВ: Да, право на жизнь. Но дело в том, что сама идея этого фильма, сам образ Индианы Джонса, он прямо противоположен образу реального археолога, потому что как раз Индиана Джонс показан как охотник за некими сокровищами. Есть какой-то там артефакт, чем-то этот артефакт важен, ценен и так далее. И ради этого артефакта, заметьте, все остальные вещи просто уничтожаются. А уж ни о какой фиксации речи вообще не идет. То есть с точки зрения археолога Индиану Джонса надо посадить в места не столь отдаленные, чтобы не портил наше культурное достояние. К сожалению, когда люди обращают внимание на археологию, часто всплывает образ именно Индианы Джонса. И, кстати, это транслируется в том, что многие молодые люди, когда приходят в высшее учебное заведение получать профессию археолога, думают, что они будут вести жизнь, подобную жизни этого киногероя.

ВЕДУЩИЙ: И обязательно в шляпе.

КОНДРАШОВ: И обязательно в шляпе. Но лучше тогда пойти, наверное, в стрелковый клуб или в какие-то клубы, которые проповедуют экстремальный туризм, там они найдут свое место. Хотя надо отметить, и я должен это со всей ответственностью заявить, что археологическая романтика никуда не делась. Всех любителей археологической романтики мы приглашаем в археологические экспедиции. И они смогут убедиться, что реальная романтика не исчезла. Кроме того, романтика научного поиска, которая, наверное, была очень хорошо известна предшествующим поколениям, она тоже никуда не делась. Если вы из каких-то раздельных следов можете выстроить реальную систему, а тем более чувствуете в себе силы реально ее описать, изложить, то это чувство не менее острое, чем когда, так сказать, прибил пару злодеев из револьвера.

ВЕДУЩИЙ: Леонид Викторович, вы год как занимаете должность главного археолога Москвы?

КОНДРАШОВ: Да.

ВЕДУЩИЙ: Чем этот год был для вас, что он значил?

КОНДРАШОВ: Ну, скажем, понятно, что наша археология, и в том числе сохранение археологического наследия, а прежде всего этим занимается главный археолог столицы, не может существовать вне общего контекста. В Москве, как несложно убедиться, произошли определенные перемены. И прежде всего от людей, которые занимаются государственным управлением на всех уровнях, в том числе не на самых высоких, требуют создания и воплощения некоего системного подхода. Потому что, например, советское законодательство было одно из самых прогрессивных на тот момент, но при этом оно страдало декларативностью и большими пробелами, так как считалось, что, если в законе не написано, руководящие органы укажут, как поступить. Сейчас ситуация совершенно другая. То есть, если мы хотим сохранить наше наследие, все это должно быть прописано шершавым языком закона, созданы нормативные документы и четко определены правила, как поступать человеку в различных ситуациях. То есть как поступать, например, застройщику, если выяснилось, что у него на территории, где он собирается что-то делать, расположен археологический объект; что делать человеку, который случайно нашел артефакт и не знает, что это такое, и какие обременения накладываются в данном случае, поскольку с юридической точки зрения сохранение культурного наследия есть ограничение права в защиту публичного интереса. То есть и ограничения, и собственно формулирование публичного интереса должны быть четко определены. Поэтому одной из наших первостепенных задач стало создание нормативного документа, который бы четко регламентировал данные ситуации. Может быть, это менее романтично, чем научный поиск, но, поверьте, это…

ВЕДУЩИЙ: Необходимо.

КОНДРАШОВ: Это не менее важно, скажем так. И мы разработали и утвердили приказом нашего департамента временное положение об организации археологических работ в Москве, которое как раз прописывает четкие алгоритмы. Почему временное? Потому что это, по сути, первый опыт подобной работы. И поскольку закон существовал, существовали, например, для Москвы постановления еще Исполкома Моссовета 1988 и 1990 года…

ВЕДУЩИЙ: Тоже архаикой веет от этого.

КОНДРАШОВ: Ну да, то есть в каком-то смысле тоже археология, да. И мы хотели, чтобы специалисты, руководствуясь этими правилами, получили некий опыт, и мы, обобщив этот опыт, уже вынесли в правительство Москвы готовый документ с тем, чтобы потом не набивать шишки и синяки. Кроме того, как я уже сказал, на съезде археологов, а также на съезде органов по охране памятников, который проходил в этом же году в Иркутске, мы распространили этот документ, он вызвал безумный интерес у наших коллег. И нам сейчас поступают замечания наших коллег, которые анализируют этот документ. Когда мы обобщим все эти замечания, то мы вынесем этот документ для принятия постановления правительства Москвы, и тогда он уже станет окончательным. В дальнейшем наши коллеги смогут руководствоваться этим документом, и все ситуации, надеюсь, связанные с археологией, будут однозначно толкуемы. Прежде всего, как я уже сказал, что делать, если обнаружены - это самый сложный вопрос - какие-то археологические артефакты. Ни один документ четко не прописывает. Хотя закон утверждает, что объект археологического наследия считается выявленным с момента его обнаружения, сам процесс обнаружения нигде не прописан. А, например, нам известно, что часто белемниты - это остатки фауны палеоморей, скажем так, - принимают за каменные наконечники стрел. Соответственно люди приносят их нам: мы нашли археологию. То есть четко должен быть проработан механизм распознавания: реально найдена археология или все-таки это какие-то ложные сведения? Кроме того, люди должны четко понимать, и это вторая проблема, очень важная, какие есть ограничения, если на объекте, где ведется хозяйственная деятельность, обнаружен или существует археологический объект? Потому что в законе существует некая коллизия. На территории памятника ничего нельзя делать, не связанного с его сохранением. Это понятно, когда речь идет о памятниках архитектуры. Однако когда речь идет о культурном слое, то мы не можем закрыть Москву на ключ, центр Москвы, и всех жителей вывезти, поскольку их жизнь не способствует сохранению культурного наследия. То есть понятно, что если закон противоречит здравому смыслу, он не будет исполняться. Поэтому законодатель ввел понятие культурного слоя в виде объектов культурного наследия и достопримечательные места. И это позволяет вести хозяйственную деятельность, но с некоторыми ограничениями. Но вот в нормативном плане этот вопрос проработан в меньше степени. И мы это также четко прописали. То есть понятно, что если человек хочет вести на территории культурного слоя какую-то хозяйственную деятельность, предварительно надо провести археологические раскопки. И с точки зрения главного археолога, вот эта деятельность - создание таких документов, конечно, это одна из самых важных частей нашей работы.

ВЕДУЩИЙ: Леонид Викторович, спасибо вам большое, что вы пришли к нам в студию.