Доживем до понедельника Александр и Александра Стриженовы

КАРЛОВ: В студии Александр Стриженов, Александра Стриженова. Какими методами воздействия на маленький подрастающий организм воспитывался Александр Стриженов? Сашенька, скажи, тебе папа рассказывал, как его в детстве воспитывали?

СТРИЖЕНОВА: Нет.

КАРЛОВ: Дневник, может, тебе показывал свой?

КОКОРЕКИНА: Золотой медалью тряс перед тобой и говорил: "Саш, учись хорошо".

СТРИЖЕНОВ: Не было у меня золотой медали. И дневник нашла старшая дочь и так его до дыр запоказывала всем со смехом. Особенно ей нравились замечания: "Удален с уроком за…" . И какие-то формулировки.

К ОКОРЕКИНА: Хотелось бы знать, за что, если честно.

СТРИЖЕНОВ: За какие-то, наверное, проказы. Но я все время ссылаюсь на возраст и говорю: "Я не помню, с чем это было связано, что там было, что это за период моей жизни. Помню прекрасную возможность радостную получить новые знания каждый день. И за этой радостью нужно просыпаться по будильнику и в снег, и в стужу, и в дождь!

КОКОРЕКИНА: Как это искренне звучит!

КАРЛОВ: По-моему, он издевается.

СТРИЖЕНОВ: Не знаю. Экзамены я всегда формулировал для Анастасии, что это прекрасный праздник, это возможность поделиться полученными знании ми с педагогом, чтобы педагогу тоже стало радостно оттого, что все рассказанное им дошло до твоего сознания, там поселилось, переварилось и каким-то образом сформулировано, изложено на этом экзамене.

КАРЛОВ: А если, не дай бог, не дошло, то двойка - это тоже оценка.

СТРИЖЕНОВ: Я говорил, что оценки меня вообще никогда не волнуют и Анастасии и Александре. И Александра не даст соврать (подтверди), я говорил: "Главное - знания".

СТРИЖЕНОВА: Да.

СТРИЖЕНОВ: Так или иначе, самая большая роскошь в нашей жизни это человеческое общение, чтобы нам с вами было не скучно, чтобы мы обсуждали не только, как акыны, происходящее вокруг, в непосредственном поле зрения, и ценники, а могли поговорить, пофантазировать и помечтать и обсудить что-то вне зоны видимости, что-то за горизонтом находящееся …

КОКОРЕКИНА: Папа у нас - волшебник Изумрудного города, друзья.

КАРЛОВ: Я как волшебник волшебника хочу спросить. Что же получается, диплом неважен?

СТРИЖЕНОВ: Диплом важен очень. Потому что это как аттестат о среднем образовании. Это некий результат полученных и накопленных знаний. Не важна, как мне кажется, для меня итоговая оценка. То есть, грубо говоря, когда я говорю, что мне неважны оценки, я имею в виду некую суть образования как такового. Получение знаний, а не получение оценок. Потому что оценку можно получить за хорошие глаза. Мы все люди и педагоги - люди, можно найти какой-то ключик к учителю, к педагогу, можно открывать дверь, подносить портфель, протирать очки любимой учительнице и восхищенно смотреть в глаза, и за это получить хорошие оценки. Я это имею в виду, когда говорю: "Не оценки мне важны". Учиться нужно ради знаний, а не ради оценок.

КОКОРЕКИНА: А важен выбор вуза, в том смысле как выбор какого-то круга, в котором, так или иначе, будет общаться ребенок, и, возможно, этот круг сохранится на всю оставшуюся жизнь? Или круг формируется просто уже каким-то своим жизненным путем?

СТРИЖЕНОВ: Круг своим жизненным путем формируется, как мне кажется. Вот у Анастасии была проблема с выбором вуза, потому что она 100% хотела поступать в МАРХИ, закончив школу при Союзе архитекторов "Старт", такая замечательная с премиями в области образования. Госпремию они, по-моему, получили. И, на самом деле, восемь лет она там отучилась. Причем, случайно мы, находясь на вернисаже у одного из друзей-художников в ЦДХ, увидели в одном из залов то, что дети делали своими руками. Она пришла в восторг. Мы узнали адрес, пришли, она принесла свои работы какие-то детские и поступила туда. Восемь лет там отучилась и, собственно говоря, это и легло в основу выбора профессии, во многом был определен этими восемью годами. Но ужас! Тогда случилась история трагическая с "Трансвааль-парком". Жутко тогда нападали на архитектора. Хотя были версии, что это был скрытый московским правительством теракт, потому что слишком много в то время их было. И что, в общем, как бы это имело место быть. Правды мы и не знаем до сих пор.

КАРЛОВ: Да и снега на крыше было много.

СТРИЖЕНОВ: Но, тем не менее, на нежную детскую душу так эта история повлияла, ответственности, что она сказала: "Нет, нет, сопромат, архитектура - нет, нет, нет". И в этот момент не понимала, отчего. Тогда была образовательная какая-то выставка, где институты себя пиарили и рассказывали о том, чего они предлагают детям, она понимала, что она хочет что-то творческого. И тогда только образовался Московский институт рекламы "Мир". Она отучилась три года там, параллельно у них давали курсы Британской школы дизайна, я так понимаю, ни как-то вместе находились. И как-то шаг за шагом, летние поездки в Англию сначала за языком, а потом по профессии в "Сен-Мартинс", и, в общем, она поступила в "Сен-Мартинс", отучилась два года там, потом ей стало тесновато.

КОКОРЕКИНА: Это что, школа искусств?

СТРИЖЕНОВ: Это при Лондонском университете есть такая отдельная Британская школа искусств "Сен-Мартинс". Два года отучилась и перевелась в "Парсонс" нью-йоркский.

КАРЛОС: Саша, я как отец без пяти минут студента, хочу спросить: дорого это все?

СТРИЖЕНОВ: Это вообще очень дорого. Но в данном случае Анастасия экономила нам деньги. Я сказал: "Будешь одной из трех лучших на курсе, во-первых, найдешь работу (и в этом я ее обманул), потому что в период кризиса сейчас она уже полгода не студентка, найти работу тяжело, хотя у нее есть предложения, она работала уже в Нью-Йорке. Но, тем не менее, я не обманул ее в одном, что "будешь одной из лучших, будешь меньше платить". Но в данном случае папа с мамой экономили каждый год до 50% обучения.

КАРЛОВ: Ну, что же, молодец Настя. Однако мы отвлеклись все-таки от Александра Стриженова и его детских воспоминаний.

СТРИЖЕНОВ: Саша, если честно, вот какие рычаги? Были такие. Вот у меня параллельно была история, играл детские спектакли в Художественном театре детские роли. В смысле не детские спектакли, а во взрослых спектаклях детские роли. Конечно, в определенном смысле мама говорила, что это некий бонус. И если в школе будет совсем плохо, то никакого МХАТа не будет.

КОКОРЕКИНА: А МХАТ манил?

СТРИЖЕНОВ: Да, конечно. Нравилось играть-то, конечно.

КОКОРЕКИНА: Нравилось выходить и видеть, что зал смотрит.

СТРИЖЕНОВ: Да, зал смотрит. А партнеры какие у меня были! Ну, что ты! Их вообще сейчас нет таких уже просто.

КАРЛОВ: Саш, школа была обычная?

СТРИЖЕНОВ: Нет, не обычная. С углубленным изучением французского языка, который, к сожалению, стал забываться. 12-я спец на Арбате, Поленовский дворик, вот эта картина замечательная с церковью.

КОКОРЕКИНА: Вот не надо ничего привилегированного, но все, что ты перечисляешь, начиная от школы "Старт", школы в Поленовском переулке и прочее, это же понятно, что…

СТРИЖЕНОВ: Оль, по территориальному признаку учились 75% как минимум в этой школе. Да, там был дипкорпус, были и у меня там разные одноклассники, которые известные люди.

КАРЛОВ: Кто был самый крутой в классе?

СТРИЖ ЕНОВ: Ой, не знаю. Так как-то мы…

КАРЛОВ: Что, у вас не было по имущественному признаку разделения? Имущественно-социально-статусному разделению?

СТРИЖЕНОВ: В этом смысле смешно. На пару лет старше учился внук Андрея Андреевича Громыко. Вот когда дети все курили за школой в сентябре, после лета, он сказал: "А я сдал на права". И для нас это было очень круто тогда, в советские времена.

КОКОРЕКИНА: А в каком возрасте это было? Лет 15?

СТРИЖЕНОВ: Он в 10-м, а мы в 8-ом, соответственно. А его одноклассник (я не помню, как его имя было), а он сын швейцарского был какого-то папы.

КОКОРЕКИНА: Дипломата?

СТРИЖЕНОВ: Да. А он у дедушки сдал на вертолетные права в тот момент.

КОКОРЕКИНА: И дети стали поочередно падать в обморок.

СТРИЖЕНОВ: Даже если это были понты, то и другое, то, во всяком случае, это к разговору, что на каждый этот найдется вот… У нас этого не было, честно говоря.

КАРЛОВ: Да брось ты, не было! Вот, смотри, класс наш делился на несколько группировок. Самая мощная была группировка людей, которые имели доступ к чекам. Что такое чеки, ты помнишь.

СТРИЖЕНОВ: Да, конечно.

КАРЛОВ: В "Березке" отоваривались. У них были одинаковые ручки, у них были одинаковые портфели из "Березки", и у каждого дома стоял двухкассетник какой-нибудь. Либо "Окаи", либо "Панасоник", либо "Шарп".

КОКОРЕКИНА: И "Хитачи" еще. Юная Саша сейчас не понимает, о чем мы говорим. Это просто какие-то инопланетяне вокруг нее собрались и ворошат, по волнам своей памяти поплыли.

СТРИЖЕНОВ: Нет, не по чекам определялась крутизна. У нас все равно были родители, которые ездили за границу в то время. Не знаю. Я как-то совсем детские времена не очень хорошо помню. Я помню более старшие, там вот уже книжками менялись, а не машинками, не солдатиками. Вот эта запрещенка. То, что потом уже с перестройкой стали печатать в журналах. Дети взахлеб читали "Чонкина" в 8-ом классе. А потом уже посерьезнее, книжки какие-то.

КАРЛОВ: Дрался в школе?

СТРИЖЕНОВ: Да, дрались. Но мы как-то так друг с другом не особо. Мы вот школа на школу.

КАРЛОВ: А с кем? Французы на кого нападали?

СТРИЖЕНОВ: Не надо провоцировать, чтобы я сказал, что мы с простолюдинами дрались. Нет. Но была простая школа, не то, чтобы ПТУ, я не помню ее номер, не то 29-я, не то 50-я. В переулке там недалеко, где наша школа была, рядом как раз с домом американского посла. Она и есть там, только у нее номер теперь четырехзначный какой-то.

КОКОРЕКИНА: Саш, скажи просто: с идеологическими врагами дрались.

СТРИЖЕНОВ: Да, конечно, нас не любили, думали, что мажоры, наверное. Я не знаю. Да нет, между собой тоже, конечно, дрались. Но нет, честно говоря, не дрались. Мы так и общаемся до сих пор. Мы дружили все. Все высокие, крупные, большие ребята, устроенные в жизни.

КАРЛОВ: Следующее испытание. Родители заняты. Творческие люди всегда заняты постоянно. Но наверняка тем ярче какие-то воспоминания какие-то детские. Поход в кино, в зоопарк, поездка куда-нибудь к друзьям на дачу?

КОКОРЕКИНА: Первое совместное распитие спиртных напитков на даче у кого-нибудь?

КАРЛОВ: Оля, нас дети слушают.

КОКОРЕКИНА: А что? Но Саша же вспоминает от 15-ти и старше.

СТРИЖЕНОВ: Было, было. Меня старшая дочь спросила. Кого-то выловили с сигаретами у них в школе. Она говорит: "Папа, ну, зачем? Ведь ты же тоже курил?" - "Зачем?" - Я говорю: "По глупости. Хотелось казаться старше". И первое распитие оно же тоже для того, чтобы возникло ощущение, что тебе-то уже за 20.

КОКОРЕКИНА: Уроки мужества!

КАРЛОВ: А потом втягиваешься.

СТРИЖЕНОВ: А потом, да. Ну, не знаю. Как-то, мне кажется, таких больших проблем у нас с этим делом не было.

КОКОРЕКИНА: То есть никого родители не застукали, не разносили потом?

СТРИЖЕНОВ: Было такое. В 7-м классе застукали, по-моему, весь класс в начале сентября. И одну девочку забрали даже из школы родители. Устроили большой скандал. Сказали, что среди этих мажоров ужасных она учиться не будет. И, кстати говоря, как потом выяснилось, ее жизнь как-то не очень хорошо сложилась. А у всех остальных участников этой пьянки, в общем, все произошло.

КОКОРЕКИНА: А потому что из благоприятной среды вырвали, вот почему.

КАРЛОВ: Я его о походе в зоопарк спрашиваю, он мне опять про пьянку. Ну, что это такое?

СТРИЖЕНОВ: А про пьянку Кокорекина спровоцировала. Давайте, может быть, Александра расскажет про зоопарк лучше. Мы открываем сезон в зоопарке, закрываем сезон в зоопарке.

КОКОРЕКИНА: Сашенька, расскажи, пожалуйста.

СТРИЖЕНОВА: О чем?

КОКОРЕКИНА: Про праздник последнего осеннего листочка или про поход в зоопарк? Что сердце папы сейчас согреет? Водишь папу в зоопарк?

СТРИЖЕНОВА: Да. Но в этом году еще нет.

СТРИЖЕНОВ: Снег не стаял еще.

КАРЛОВ: Все по конуркам еще сидят.

СТРИЖЕНОВА: Но так-то мы ходим и в зоопарк, и в кино.

КОКОРЕКИНА: А любимый зверь какой?

СТРИЖЕНОВА: Жираф.

КОКОРЕКИНА: За что ты его так любишь?

СТРИЖЕНОВА: Не знаю. Просто он мне нравится.

СТРИЖЕНОВ: Шея длинная, а голова маленькая.

КОКОРЕКИНА: А в зоопарках других стран ты была?

СТРИЖЕНОВА: Да.

КОКОРЕКИНА: Если честно, после посещения зоопарков в других странах я испытываю какое-то очень сострадательное чувство к зверям, которые помещены в московском.

СТРИЖЕНОВ: А вот неси это чувство сострадания московскому зоопарку вместе с деньгами или с буханкой хлеба. И помогай животным.

КОКОРЕКИНА: А ты думаешь, что территория расширится? Мне просто кажется, что клети, в которых они сидят, какие-то очень маленькие.

СТРИЖЕНОВ: Но у нас и город небольшой.

КАРЛОВ: Поговори об этом с жителями малогабаритных "хрущовок". Некоторые звери живут лучше, чем люди в нашем зоопарке.

СТРИЖЕНОВ: На самом деле, сейчас да. Уже даже появляются какие-то таблички на клетках, кто поддерживает конкретное животное. И, в общем, это, на самом деле, достойная практика.

КАРЛОВ: А у вас есть уже?

СТРИЖЕНОВ: Нет, пока у нас есть двое домашних, которых надо как-то прокормить. Но Александра начинает работать сейчас и, может быть…

КОКОРЕКИНА: Это кто?

СТРИЖЕНОВА: Собака и кролик.

КОКОРЕКИНА: А кто из животных по чьему желанию приобретался?

СТРИЖЕНОВ: Оба по желанию Александры, можно догадаться.

СТРИЖЕНОВА: Причем, обоих подарили на день рождения, только в разное время.

КАРЛОВ: Кто придумал собаке кличку Гай-Ричи. Объясните мне.

СТРИЖЕНОВ: Неправда. Сначала она показала на папу.

СТРИЖЕНОВА: Это придумали мои родители с Настей.

СТРИЖЕНОВ: Должно было быть на " Г".

КОКОРЕКИНА: А шикарная кличка, кстати.

СТРИЖЕНОВ: Сначала думали про Гай Юлия Цезаря. А потом про Ричарда-Львиное сердце.

СТРИЖЕНОВА: И решили совместить.

СТРИЖЕНОВ: И соединили в Гая Ричарда. Но потом, поскольку "Ричард" тяжело выговаривать, то получился Гай-Ричи. Оказалось, что еще замечательный британский режиссер носит такое же имя и фамилию. Но он просто Гай, на самом деле.

СТРИЖЕНОВА: Потому что кличка, и когда выполняет он команду, его же надо быстро подзывать.

КАРЛОВ: Луиза Чиконне не звонила, не возмущалась?

СТРИЖЕНОВ: Нет.

КАРЛОВ: Ну, ладно!

КОКОРЕКИНА: А кролика как назвали?

СТРИЖЕНОВА: Николь.

КОКОРЕКИНА: Это в честь Кидман.

СТРИЖЕНОВА: Она просто родилась в день Николая Угодника. Мы с ней в один день.

КОКОРЕКИНА: Очень творческий семейный коллектив.

КАРЛОВ: Хорошо. Тогда еще одно испытание для папы.

СТРИЖЕНОВ: Я не скрываю, на самом деле, ничего. Я помню из этого периода, на самом деле, главное. То, на чем, собственно и пытался строить свои взаимоотношения с дочерьми. Мне очень было всегда страшно, как наказание, потерять доверие, расположение, дружбу моих родителей. И мне как бы, ничего не понимая в этом слове "педагогика", я решил интуитивно и свои отношения со своими детьми построить на том, что самым большим наказание для них (вот мне бы хотелось, чтобы было) потеря наших дружеских отношений. Хотя, честно говоря, и они меня могут наказать отсутствием взаимопонимания. И поэтому и для меня это в определенном смысле… Потому что же это - взаимоотношения, а не односторонняя игра.

КОКОРЕКИНА: А вот такое наказание молчанием когда-нибудь практиковалось в семье?

СТРИЖЕНОВ: Нет, мы выговариваемся. Вспомни, разве были у нас молчанки? Нет, "уйди в свою комнату и подумай над своим поведением", да, это, конечно, бывает.

КОКОРЕКИНА: Нет, но это же не наказание молчанием, это размышление. А вот так, чтобы потом "доброе утро" и "спокойной ночи"?

СТРИЖЕНОВА: Нет, никогда так.

СТРИЖЕНОВ: Мы очень эмоциональные люди, мы как-то выговариваемся.

КОКОРЕКИНА: Саш, а вот эта история со словом "сковорода", это правда?

СТРИЖЕНОВ: А что это?

КОКОРЕКИНА: Это Катя рассказывала, что когда-то вы договорились…

СТРИЖЕНОВ: Грабли. Конечно. Это было слово "грабли". Потому что наступать на те же грабли, имелось в виду. Вот эта история.

КОКОРЕКИНА: Что если начинаются эмоциональные высказывания, а потом все дальше, дальше и понятно, что сейчас уже просто перейдут в ту зону, в которую уже нельзя…

СТРИЖЕНОВ: А чем дальше живешь, тем больше понятно, что будет дальше. Поэтому как бы некое кодовое слово…

КОКОРЕКИНА: Звучит усталое слово "грабли".

КАРЛОВ: Преступление и наказание. Самая страшная провинность в детстве перед родителями? Где начудачил?

СТРИЖЕНОВ: Не пришел домой ночевать как-то.

СТРИЖЕНОВА: О!

КОКОРЕКИНА: В каком возрасте?

СТРИЖЕНОВ: Не могу, непедагогично говорить это при ребенке 11 лет. Рано это было. Но мама меня простила.

КАРЛОВ: Через сколько дней?

СТРИЖЕНОВ: Я говорю, мы люди эмоциональные и решаем все сразу. Практически после пощечины, наверное.

СТРИЖЕНОВА: Имела право.

КАРЛОВ: Все-таки влетело, да?

СТРИЖЕНОВ: Да.

КАРЛОВ: У нас ведь часто как бывает? Приходит отец или мать и рассказывает о том, как она замечательно воспитывает своего ребенка. Но ребенка с ним нет при этом.

КОКОРЕКИНА: Поэтому опровержения услышать невозможно так же, как и подтверждения. Поэтому у нас сегодня редкий случай.

КАРЛОВ: Вот перекрестный допрос сейчас состоится. Конечно, Саша лояльна к папе. Александра Александровна очень лояльна, мне кажется.

СТРИЖЕНОВА: Зависима потому что пока.

СТРИЖЕНОВА: А что значит - лояльна?

КАРЛОВ: Так. Что тебе по итогам этого эфира папа пообещал?

СТРИЖЕНОВ: Не было договорняка, честно. Не успел.

КАРЛОВ: Проси, что хочешь.

КОКОРЕКИНА: Рассказывай все, как есть.

СТРИЖЕНОВА: В смысле?

КОКОРЕКИНА: Все, что накипело, изливай в эфире. Это услышат многие, и за это папа уже никак не накажет.

СТРИЖЕНОВА: Я папу очень люблю.

КОКОРЕКИНА: Молодец, девочка.

КАРЛОВ: Прогиб засчитан! Скажи, пожалуйста, Саш, чего тебе хочется, чтобы тебе родители купили в ближайшее время?

СТРИЖЕНОВА: Я не знаю. У меня все есть.

СТРИЖЕНОВ: А я знаю, я знаю. Был разговор же сегодня, но я не куплю. Возьмешь у сестры взаймы. У нее уезжает сейчас педагог, на последние 10 дней ей нужен синтезатор. Дома нет клавиш. А ей, чтобы распеваться каждый день, мы же сейчас серьезно очень музыкой занимаемся и готовимся к премьере.

КОКОРЕКИНА: А распеваться нужно обязательно под какое-то мелодическое сопровождение?

СТРИЖЕНОВ: Естественно. Гаммы петь.

КОКОРЕКИНА: Я музыкой никогда не занималась. Чаша сия меня миновала.

СТРИЖЕНОВ: Я тоже, понимаешь. И я все думал, что это можно делать во Дворце молодежи, не обязательно это приносить домой. Но мало того, что мы выучили с Катей уже все арии из "Звуков музыки", уже мы можем петь "Дом, наш дом, наш милый дом!", то есть все песни от начала до конца. Я любил этот чудесный фильм 60-х годов в детстве. Но не думал, что до такой степени я как бы буду погружен в материал.

КОКОРЕКИНА: Рассказываем, как возникли "Звуки музыки" в жизни Саши Стриженовой?

СТРИЖЕНОВ: Неожиданно.

КАРЛОВ: Может, Саша сама расскажет?

СТРИЖЕНОВА: Нет, мы вместе.

СТРИЖЕНОВ: Вряд ли найдется хоть один радиослушатель, который не скажет: "По блату устроил папа дочку".

СТРИЖЕНОВА: На самом деле, мы вручали "Золотой граммофон" с папой. И я сказала папе, что очень хочу научиться петь.

КАРЛОВ: Прям на сцене Кремля сказала?

СТРИЖЕНОВА: Нет. Мы за кулисами были.

СТРИЖЕНОВ: Мы в очереди все стоим, ждем. Пришли, нас забрали из зала, вот мы должны были вручить. Стоим, ждем.

КАРЛОВ: А кому вручали, кстати?

СТРИЖЕНОВА: Заре.

СТРИЖЕНОВ: Мы вручали Заре.

КОКОРЕКИНА: Певица Зара.

КАРЛОВ: Господи, как давно я не был в этой тусовке! Какая певица Зара? Это же бутик! Как он может петь?

СТРИЖЕНОВ: Нет, нет, Зара - певица. Мы вручали Заре приз. И пока ждали этого момента, говорили о том, что для того, чтобы вообще петь, нужно этим заниматься серьезно. Но чтобы не было так, как у некоторых участников. Зара, кстати говоря, голосистая девушка. А вот есть там совсем, конечно…

КОКОРЕКИНА: А их тогда несколько ставят на сцену, чтобы были какие-то отвлекающие моменты.

СТРИЖЕНОВ: В общем, обсуждая отечественную популярную эстраду, мы пришли к выводу, что для того, чтобы петь, надо, конечно же, учиться. И тут из-за декораций появился человек, который в этом деле хорошо понимает.

КОКОРЕКИНА: Рояль в кустах.

СТРИЖЕНОВ: Причем, он не был мною там заготовлен. Вышел Дима Богачев, продюсер, основатель всех этих мюзиклов.

КОКОРЕКИНА: Цепкий взгляд Дмитрия остановился на Александре.

СТРИЖЕНОВ: Нет, мы спросили сначала. Саш, расскажи, как было.

СТРИЖЕНОВА: Где педагога хорошего, чтобы научиться петь. А он пригласил на докастинг в мюзикл "Звуки музыки", чтобы научиться петь там. Потому что там очень хорошие педагоги.

СТРИЖЕНОВ: Но даже сначала было так. Он говорит: "Пусть придет, прослушается. Может, ей вообще не надо этим заниматься". И когда она прослушалась, он говорит: "Ты знаешь, а пусть поучится. Голос есть, слух есть, пользоваться не умеет". Там же многоголосье, и это достаточно серьезная история. Это требует ежедневного труда. И, собственно, по результату этого ежедневного труда она прошла этот докастинг. В этой замечательной истории семь детских ролей. И ты же понимаешь, что детей нельзя эксплуатировать ежедневно, а еще в воскресенье бывает по два спектакля, поэтому составов много. И в эту ротацию Александра с конца апреля попадает.

КАРЛОВ: Саш, подожди. Ну, это 10 рублей стоит синтезатор. Ребенку для дела же надо.

СТРИЖЕНОВА: У меня у сестры есть. Я у нее возьму.

СТРИЖЕНОВ: Она не пользуется.

КОКОРЕКИНА: Я бы сказала, какая скромная девочка: айпад, айфон, далее по списку. И вот не хватает только синтезатора.

КАРЛОВ: Твоя подрастет, у нее тоже все будет.

КОКОРЕКИНА: Ой, слушай, я свою морожу на катке. Я надеюсь, что ей хватит коньков.

СТРИЖЕНОВ: Просто я так понимаю, что, наверное, все-таки это же не просто такая игра у Александры, она человек ответственный. И я вижу. И, кстати говоря, тоже к разговору о воспитании. Спорт. Я благодарен ужасно Ирине Александровне Винер и Школе олимпийского резерва за ребенка.

СТРИЖЕНОВА: Я шесть лет занималась художественной гимнастикой.

СТРИЖЕНОВ: С трех лет она.

КАРЛОВ: Бедный ребенок!

СТРИЖЕНОВА: Почему - бедный?

СТРИЖЕНОВ: С такой любовью, с таким желанием!

КОКОРЕКИНА: А почему ушла?

СТРИЖЕНОВА: Я же профессионально занималась. И сейчас надо, если заниматься, то семь раз в неделю по пять-шесть часов в день.

КОКОРЕКИНА: То есть до свидания, школа, образование.

СТРИЖЕНОВ: До свидания все.

СТРИЖЕНОВА: Только спорт тогда.

СТРИЖЕНОВ: Или 3-м-15-ым номером, а здесь есть честолюбие спортивное и человеческое. То есть надо либо посвятить этому всю жизнь, либо ты все равно тратишь время, но плетешься в хвосте.

КОКОРЕКИНА: Ну, понятно, не хочется плестись в хвосте. Саш, а когда ты узнала, что ты прошла этот докаст и что ты попадешь в состав, твои эмоции?

СТРИЖЕНОВА: Нет, я еще не знала, что попаду в состав. Я когда прошла доскастинг, мне сказали, что я буду заниматься музыкой. Тогда не было фактом то, что буду играть в мюзикле. Я должна научиться петь. Я была, конечно, очень рада, потому что я очень мечтала об этом. Но когда мой педагог по вокалу сказал, что я очень хорошо пою и готова к сцене, у меня был такой восторг! Просто не верится даже!

КОКОРЕКИНА: Кому первому позвонила? Маме, папе?

СТРИЖЕНОВА: Почему позвонила? Это же родителям сказали.

КОКОРЕКИНА: Это родителям? А я думала, это тебе. Ты же юная артистка.

КАРЛОВ: Но продюсеры-то при ней. В хорошем смысле слова.

СТРИЖЕНОВ: Я даже не агент. Во всяком смысле, никакого процента от Сашиных гонораров я не получаю.

КАРЛОВ: Причем здесь процент? Ты же вкладываешь в нее силы.

СТРИЖЕНОВ: А завтра скажет: спасибо. Выйдет замуж и кому-то достанется все это чудо мое! Ужас!

СТРИЖЕНОВА: Рано, пап. Рано.

СТРИЖЕНОВ: Рано. Хорошо.

КАРЛОВ: Мальчика нет еще? Друга? Пока не интересно?

КОКОРЕКИНА: Саш, ну, ты чего?

СТРИЖЕНОВ: Нам 11 лет, Александр.

КАРЛОВ: И что?

СТРИЖЕНОВ: Друзья есть, конечно. Друзей много.

СТРИЖЕНОВА: Одноклассники есть.

КОКОРЕКИНА: У Александра в памяти живет история малоизвестная про Ромео и Джульетту. Ей было 13.

СТРИЖЕНОВ: Значит, у нас еще есть два года перед тем, как начать волноваться.

КАРЛОВ: У тебя есть два года!

СТРИЖЕНОВА: У меня 21 апреля уже премьера. Я точно знаю, что будет премьера, но просто не верится.

КОКОРЕКИНА: Слушай, а ты обросла какими-нибудь театральными суевериями? Знаешь, если, например, сценарий упал, то надо тут же на него сесть?

СТРИЖЕНОВА: Ой, я это вообще не знаю. Даже не говорите мне.

КОКОРЕКИНА: Родители не делятся с тобой подобными вещами?

СТРИЖЕНОВА: Не надо.

КАРЛОВ: Слушай, тебе не страшно?

СТРИЖЕНОВА: Я не боюсь, я волнуюсь.

КАРЛОВ: А чем это отличается? Ну-ка, объясни мне, дядьке старому.

СТРИЖЕНОВА: Боюсь, то есть: "О, боже, сцена! Я боюсь". А когда я волнуюсь, это значит…

СТРИЖЕНОВ: О, Боже! Сцена…!

СТРИЖЕНОВА: Нет! Но все ребята, которые играют уже, мне говорили, что первый выход детей, это когда наш отец свистит, и мы спускаемся по лестнице на сцену. И вот все говорят, что когда слышишь свисток, просто сердце в пятки уходит и очень волнуешься.

КОКОРЕКИНА: Не хочется на лестницу выходить.

СТРИЖЕНОВА: А когда выходишь на сцену, волнение пропадает, и ты уже играешь.

СТРИЖЕНОВ: Я как отец скажу. Я, конечно, совершенно счастлив, что с такого уровня материала ребенок стартует в этой профессии. Потому что, конечно, вы не представляете, как дедушка был тронут, что третье поколение уже выходит на сцену в нашей семье. И я очень надеюсь, что папа придет 21-го посмотреть на внучку. Это такой волнительный момент замыкания некого такого круга от зрительного зала к сцене.

КОКОРЕКИНА: Я представляю, что будет твориться в зрительном зале! Увлаженные глаза папы, мамы, дедушки, тети.

СТРИЖЕНОВ: И Александра на сцене. И я очень рад, что именно в таком материале. Потому что, конечно, чудесная история, романтическая история любви на фоне исторических событий, семейная история. Эти чудесные дети с папой пережившие потерю, и все это на фоне исторических катаклизмов. И музыка прекрасная.

КОКОРЕКИНА: Эта прекрасная учительница!

КАРЛОВ: Скажи мне, Саш, у тебя время-то свободное есть?

СТРИЖЕНОВА: Конечно, есть.

КАРЛОВ: Сколько часов в день?

СТРИЖЕНОВА: Я не считала.

КАРЛОВ: Минут?

СТРИЖЕНОВА: Я не считала.

КАРЛОВ: Но чем ты занимаешься, когда тебе не нужно уроки делать, распеваться и собирать портфель в школу?

СТРИЖЕНОВА: Стараюсь проводить время с родителями.

КАРЛОВ: Это как?

СТРИЖЕНОВА: В смысле пойти в кино с мамой и с папой. В зоопарк тот же. Потому что у них работа, и когда есть у них свободная минутка, они тоже всегда стараются проводить время со мной и с Настей.

КОКОРЕКИНА: А друзья, подружки?

СТРИЖЕНОВА: Я с ними в школе вижусь.

КАРЛОВ: На фиг они нужны!

КОКОРЕКИНА: То есть после школы вы не встречаетесь?

СТРИЖЕНОВА: Ну, почему? Если у кого-нибудь день рождения, я, конечно, иду к своим друзьям на день рождения.

СТРИЖЕНОВ: Нет, они делают проекты какие-то. Ты забываешь, Александра. "А можно ко мне приедет … - и дальше по списку - … потому что мы должны сделать стенгазету?" Это нормальная история. Это все присутствует в жизни.

СТРИЖЕНОВА: Ну, да. У нас же есть в школе какие-то проекты!

КАРЛОВ: А чисто побеситься просто, попрыгать, подушками подраться?

СТРИЖЕНОВА: Ну, почему? Вот когда я зову друзей, когда нам нужно сделать какой-нибудь проект…

СТРИЖЕНОВ: Это же только причина. А на самом деле попрыгать, подушками подраться.

СТРИЖЕНОВА: Нет, неправда! Мы делаем проект, а потом у нас остается время и попрыгать, и побегать, и поиграть.

КАРЛОВ: Я спрашивал по ежедневное свободное время. Вот просто интересно, вот подходит к концу день, настает вечер. У тебя образовалась свободная минутка, да и родители здесь. Чем занимаетесь вместе дома, если никуда не бежите? Не знаю, настольные игры, вместе телевизор смотрим, книжки читаем.

СТРИЖЕНОВА: И телевизор смотрим.

СТРИЖЕНОВ: Книжки читаем, и в настольные игры играем. "Scrabble" есть.

СТРИЖЕНОВА: Это фанаты мама, бабушка и тетя.

КАРЛОВ: А в "Монополию"?

СТРИЖЕНОВА: "Монополия" тоже. В "Монополию" я с сестрой обычно играю.

КАРЛОВ: А родители не любят "Монополию"?

СТРИЖЕНОВА: Ну, как-то так…

СТРИЖЕНОВ: Я участвовал в каких-то…

СТРИЖЕНОВА: Иногда, да.

СТРИЖЕНОВ: Я поджуливаю все время. На банке когда сижу. Потому со мной играть бесполезно.

КОКОРЕКИНА: Помогаешь доче заработать?

СТРИЖЕНОВА: Нет.

СТРИЖЕНОВА: Наоборот, обворовываю.

КАРЛОВ: Так! Понятненько!

КОКОРЕКИНА: Вот представь себе, сейчас пройдет мюзикл, появятся какие-то другие работы, а могут и не появиться. Вот ты для себя твердо знаешь, что ты хочешь быть актрисой и больше никуда?

СТРИЖЕНОВА: Это сложный вопрос. Потому что сейчас, конечно же, я хочу быть актрисой, хочу петь, хочу танцевать. Может, когда я вырасту, я вообще математиком захочу стать.

КАРЛОВ: А когда ты вырастишь, кстати говоря?

СТРИЖЕНОВА: Не знаю.

КАРЛОВ: Но у тебя есть какая-то граница?

КОКОРЕКИНА: Возрастная планка.

КАРЛОВ: Вот после 16-ти я уже взрослая. Или после 8? Или после 21-го года? Или некоторые считают, что и в 40 еще ребенок. Как ты думаешь?

СТРИЖЕНОВА: Не знаю.

КАРЛОВ: Еще не задумываешься о будущем?

СТРИЖЕНОВА: Я не задумывалась об этом.

КОКОРЕКИНА: А тебе мама с папой рассказывали об актерской профессии? В ней есть свои, конечно, эти безусловные плюсы, вот эта радость творчества, сцена, ответная реакция зала. Есть минусы, потому что это абсолютно зависимая профессия. Сложится - не сложится.

СТРИЖЕНОВА: Ну, поэтому я и говорю, я пока что не знаю.

СТРИЖЕНОВ: У Александры был прекрасный диалог с Анастасией, со старшей дочерью. Она говорит: "Насть, чего ты в кино не снимаешься?" - Настя поперхнулась чаем и говорит: "В каком смысле?" - "Ну, я, - говорит, - нашла своего режиссера, - и показала на меня, - может и тебе кого-нибудь подыскать?"

СТРИЖЕНОВА: Я была маленькая.

СТРИЖЕНОВ: Это было после того, как она снялась в "Любовь-морковь". "Я-то вот нашла своего режиссера, а ты?" Но вот сейчас, спустя годы, она вдруг изъявила желание поучаствовать в одном проекте, который, собственно говоря, для Александры придумывался. Вот я теперь судорожно чего-нибудь, наверное, буду прописывать для Насти.

СТРИЖЕНОВА: Первое, что Настя сказала: "Я буду играть тигра".

СТРИЖЕНОВ: Удивительное вызывает, какое-то дикое раздражение у многих, типа: "А, своих!" А почему не своих? Но это же не тот разговор, когда Бэкки Тетчер… Я, вот, экранизируя Марка Твена, беру свою дочь, не делая кастинга вообще никакого. А кто-то ведь, миллионы людей читали книжку и предполагали свою дочь в этой роли. Но когда я не экранизирую Марка Твена, а пишу оригинальный сценарий и пишу роль для своей дочери. Почему же я должен устраивать на него кастинг?

КАРЛОВ: Мы много раз поднимали этот вопрос, может ли актер… Некоторые приходят к нам актерские дети и говорят: "Нет, мне было важно, чтобы я не ассоциировалась с фамилией". Это извращение нашего общества. Любой отец для своей дочки будет делать все, что угодно. Для сына.

СТРИЖЕНОВ: Конечно. Я-то считаю, что лучше в 11-летнем возрасте показать все радости и волнения этой профессии, чтобы с 13-ти лет, может быть, заниматься чем-то другим и успеть к окончанию школы принять правильное решение в выборе института, как произошло, допустим, с Настей. Она же наигралась в определенном смысле в эту актерскую историю у Сережи Казарновского в "Класс-центре". Замечательная творческая школа, с джазовой школой, с музыкальной, со спектаклями, которые они ставили. И многие ребята, выпускники школы, потом пошли в Школу-студию МХАТ учиться и в другие театральные вузы.

СТРИЖЕНОВА: У Насти очень красивый голос. Поет очень хорошо.

СТРИЖЕНОВ: А Настя при всех своих талантах решила заниматься дизайном. И вот абсолютно счастлива в этом.

КОКОРЕКИНА: Мне интересно, вот про Настю мы так заочно говорим. Было бы, конечно, интересно ее тоже здесь видеть. А вы, сестренки, друг с другом больше ладите или все-таки у вас какие-то женские позиционные бои происходят?

СТРИЖЕНОВА: Ладим, конечно. Мы же редко очень видимся.

СТРИЖЕНОВ: И было бы глупо в эти редкие ми нуты ссориться. У них 12-летняя разница в возрасте все-таки.

КАРЛОВ: Саш, папа кого больше любит, тебя или Настю?

СТРИЖЕНОВА: Не знаю.

КАРЛОВ: Ответ засчитывается. Если девочка не задает такой вопрос себе, значит, все разделяется поровну.

СТРИЖЕНОВ: Главное, что мне не задают эти вопросы, ни одна, ни другая.

КОКОРЕКИНА: Слава богу.

СТРИЖЕНОВ: У Насти все-таки к сестринским чувствам примешиваются еще и материнские, за счет этой разницы в возрасте. У нее не было ревности никогда.

СТРИЖЕНОВА: Но мы обе в год Дракона родились.

КОКОРЕКИНА: Это о многом говорит, конечно.

КАРЛОВ: Родители подгадали, небось.

СТРИЖЕНОВ: Да так получилось. У нас, видимо, это синусоидальное развитие было во взаимоотношениях. Вот мы в пики необходимости продолжения рода попадали именно в год Дракона.

КАРЛОВ: Ваша семья, по-моему, это вообще полное попадание.

СТРИЖЕНОВ: Вот сейчас тот год, когда как раз имеет смысл как-то сыграть в пьесу Чехова "Три сестры".

КАРЛОВ: Тебе 12?

СТРИЖЕНОВ: Да.

СТРИЖЕНОВ: 11, будет 12.

КАРЛОВ: Надо спешить, Саш.

СТРИЖЕНОВ: Я бы очень хотел, конечно. Надо уговорить Стриженову только. И все.

КАРЛОВ: Катя! Катя, мы тебя все очень просим.

КОКОРЕКИНА: Саша, ты-то тут причем? О чем ты ее просишь?

КАРЛОВ: Я из мужской солидарности. Человек хочет дочку.

КОКОРЕКИНА: Я думаю, что Стриженовы сами договорятся.

КАРЛОВ: А ты сестру хочешь?

СТРИЖЕНОВА: У меня есть сестра.

КАРЛОВ: А еще одну?

СТРИЖЕНОВ: А младшую?

СТРИЖЕНОВА: Не знаю.

КОКОРЕКИНА: Да ну ее! Да? Так я младшая и получаю все бонусы, связанные с этим.

СТРИЖЕНОВА: Почему бонусы? Я самая младшая, и я - иди посуду помой, принеси там отсюда туда.

КАРЛОВ: Дедовщина!

СТРИЖЕНОВ: Трудовое воспитание - это необходимость.

СТРИЖЕНОВА: Нет, нормально! Я привыкла.

КОКОРЕКИНА: А кто чаще командует, папа или мама?

СТРИЖЕНОВА: Папа, наверное.

КОКОРЕКИНА: Потому что, если ты не отправишься мыть посуду, то это тогда задача папы?

СТРИЖЕНОВА: Нет.

КАРЛОВ: А с кем проще договориться, с мамой или с папой?

СТРИЖЕНОВА: С папой.

КОКОРЕКИНА: То есть командует больше папа, с папой проще договориться. А что с мамой проще?

СТРИЖЕНОВА: Не знаю.

КАРЛОВ: А кричит кто чаще?

СТРИЖЕНОВ: Папа.

СТРИЖЕНОВА: Папа.

СТРИЖЕНОВ: Мама вообще не кричит.

СТРИЖЕНОВА: Мама не кричит.

КОКОРЕКИНА: Скажем, а кто страшнее, если какой-то конфликт происходит, что тебя больше терзает, то, как папа себя в этот момент ведет, или как мама? Вот если вы поругались с родителями, вот что-то ты сделала не так или они, как тебе кажется, что они несправедливо к тебе отнеслись?

СТРИЖЕНОВА: Но для меня самое большое наказание, когда, конечно, со мной папа не разговаривает. Это так обидно.

КОКОРЕКИНА: Просто мама не использует таких тактик, да?

СТРИЖЕНОВА: Нет, мама тоже бывает.

КАРЛОВ: Слушай, а ты папу наказывала когда-нибудь?

СТРИЖЕНОВА: Нет.

КАРЛОВ: Что, он не шалит?

СТРИЖЕНОВ: Чем папу наказать можно?

СТРИЖЕНОВА: А чем? Чем можно наказать папу?

КАРЛОВ: Непослушанием.

СТРИЖЕНОВ: А! Наверное.

КОКОРЕКИНА: Мне кажется, Саша очень послушная девочка.

СТРИЖЕНОВ: На самом деле, у нас какие-то дружеские отношения. И я даже не могу сказать, что мы выясняем отношения.

КОКОРЕКИНА: Вообще, если честно, масса комплиментов, конечно, папе и маме Стриженовым, потому что такие замечательные дети, такие воспитанные, интеллигентные, целеустремленные, работящие.

СТРИЖЕНОВ: Представляешь, а была бы такая же Дрю Берримор, мы бы сейчас обсуждали наркологические клиники. Вот тебе уже 11 лет, три ходки в наркологическую клинику, ночные клубы, кокаин и так далее и тому подобное.

КАРЛОВ: К сожалению, Саша, рейтинг был бы выше.

СТРИЖЕНОВ: Рейтинг был бы выше, но мы пока пытаемся удержаться все-таки в рамках нормальных человеческих отношений. И, конечно, в определенном смысле все, чем она занимается помимо школы, это, конечно, инструмент воспитательный. Потому что будет хорошо закончен год, будет продолжаться замечательный мюзикл "Звуки музыки" и программа на ТВ-Центре. В определенном смысле я скажу, это и рычаги управления. Это не то, что отняли компьютер… Я не могу у нее отнять мобильный телефон, потому что я не буду знать, где она находится, и мы не сможем созвониться. А вот отнять привилегию быть актрисой, телеведущей, заработанные не моим блатом, а как бы… Ну так получилось, что это все стечение обстоятельств. Вот там, где родилась, там и пригодилась. Получилось так, что возникли и "Наши любимые животные" на ТВЦ, и вот этот мюзикл. Я это расцениваю как отец как рычаги управления и воздействия на ребенка.

КАРЛОВ: В самом конце программы мы обычно задаем родителям вопрос: три главных совета остальным родителям, которые нас сейчас слушают. Но сейчас хочу я спросить у Саши, у Александры Александровны. Александра, что нужно делать с детьми? Вот по пунктам.

СТРИЖЕНОВА: Любить.

СТРИЖЕНОВ: Подсказывать можно?

КАРЛОВ: Да.

СТРИЖЕНОВ: Уважать.

СТРИЖЕНОВА: Уважать и дружить.

КАРЛОВ: Большое спасибо вам, ребята. Удачи.