Рейс 11-14 Игорь Золотовицкий

БИТОВ: Наш сегодняшний гость Игорь Золотовицкий. Здравствуйте.

СНЕЖИНА: Игорь Яковлевич.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ура! Ура!

БИТОВ: К вам как - Игорь Яковлевич или Игорь просто?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Знаете, как мы с Калягиным так шутим иногда? Простите, Олег, как вас по отчеству?

БИТОВ: Вячеславович.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Олеженька, дай, пожалуйста… Поэтому Игорь, конечно, Игорь, мы современные люди. Тем более что иностранные студенты обращаются: Игорь. Давайте у них это тоже перезаймем.

СНЕЖИНА: Ну да, конечно.

БИТОВ: А у вас есть иностранные студенты.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Сразу с хвастовства начнем. Конечно.

СНЕЖИНА: И как они? Хеллоу?

БИТОВ: Хеллоу, хай… Ну, есть программа целая в школе-студии МХАТ, с Америкой связана, и ей уже так под 20-ть лет. И американские программы очень большие: там центр Юджина О'Нила и Гарвардский университет. Поэтому студентов хватает иностранных.

БИТОВ: Вы ведь педагог с большим стажем?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да, большой педагог с большим стажем, да. Мне всегда очень грустно, когда говорят "с большим стажем", "вы уже долго в театре", "как с высоты вашего не роста, а возраста"… Поэтому да, уже с большим стажем, да.

БИТОВ: Но меняются студенты?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет.

БИТОВ: Нет? Все такие же раздолбаи?

СНЕЖИНА: Все закончить не могут курс Золотовицкого?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А я хочу разрушить это устоявшееся мнение, что раньше студент был лучше, трава была зеленее, небо было синее и так далее. Все, ребята, юность всегда прекрасна. Кто это сказал, Самойлов? Ведь Самойлов сказал, что мы во время войны тоже прекрасно жили, влюблялись. Не дай бог, конечно, повтор этих лет, но студенты свободнее, студенты лучше, чем мы. Им повезло больше, мне кажется. А с другой стороны, им и труднее, чем нам. Нам, может быть, легче было распределяться, а сейчас актеры совсем не нужны.

БИТОВ: Вот я, когда вижу вас на телеэкране, например, или киноэкране, вот даже безотносительно того, это роль какая-то, или вы даете интервью, или ведете что-то, вот просто я вижу ваше лицо, и у меня сразу повышается настроение, и сразу вот у меня ощущение такое, что какой-то вот такой добрый олимпийский Мишка и человек такой позитивный. И вот этот оптимизм передается мне. Вы всегда таким были?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, хочется думать, что это я от родителей.

СНЕЖИНА: Или жизнь вас так побила?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет, вы знаете, конечно, мы же как-то обороняемся от этой жизни. Кто-то смурностью обороняется, кто-то злостью, кто-то… Я считаю, что это может спасти нас от трудностей житейских или помочь нам в трудностях, только какая-то самоирония, или… Я оптимист, вы правильно сказали, Олег, я оптимист. И мне кажется, что так и нужно относиться к жизни, иначе можно сойти с ума, особенно в актерской профессии, такой зависимой, такой сложной просто из-за того, что она связана с эмоциями всегда, и каждый раз тебе надо доказывать, что ты чего-то можешь, а не всегда это получается. И думаете, почему такие стрессовые всегда истории случаются с актерами (сейчас если говорить о серьезном), связанные и с алкоголем, и так далее, и тому подобное. Вот вчера Юрий Петрович Любимов рассказывал, огромная была посвящена у него передача, о Высоцком он вспоминал. Ну что это такое? Это стрессы, это наше прикрытие наших болячек. Ну, у меня вот так. Но я думаю, что это от мамы. У меня мама была, конечно, великой коммуникабельности человек. И она привила, вы знаете, она была абсолютно, как это было, из простого народа, из простой прослойки, но она была абсолютно, конечно, коммуникабельной, ее знал весь город Ташкент и после, они вот туда эвакуировались во время войны. И я думаю, что это от нее.

БИТОВ: А вам случалось своих студентов отговаривать от актерской профессии?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Абитуриентов?

БИТОВ: Абитуриентов, да.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Я детей своих пытаюсь отговорить родных.

БИТОВ: Ну, это бесполезно.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да. Я думал, что у меня получилось со старшим, он МГУ зкончил, ваш коллега - журналист. Но на 5-м курсе тайком от меня поступил на актерский и параллельно доучивался в МГУ. И мне звонят из "Щуки" и говорят: "Игорь Яковлевич, вы не могли бы Алеше передать, что у него конкурс". Какой конкурс?

БИТОВ: Он втайне, да?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну да, да. Поэтому отговаривать… Вы знаете, отговаривать, мне помог в свое время, когда я уезжал из Ташкента в Москву поступать, мой брат двоюродный, он почти мне как родной. И он уговорил родителей, а они как-то не очень понимали, я первый год не поступил, а вот второй год все это благодаря тому, что кто-то кого-то уговорил не мешать мне пойти делать то, что я хочу. Ну как можно отговорить? Если у тебя нет ничего в голове, кроме как идеи поступить, и всё, эта идея живет в тебе, то тут не отговоришь.

СНЕЖИНА: Ну, видимо, вы на протяжении всей жизни вашего сына выглядели очень довольным человеком, очень реализовавшим себя, совершенно вот не грустнели, когда приходили домой.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет, ну тот просто, я так всегда последнее время в интервью говорю так, не то что, подводя итоги, а тут было 50-летие у меня, не скажу сколько назад лет (всего-то год назад!), и так много лотерейных билетов я вытащил удачных в своей профессии! Я имею в виду и компанию, и время, в которое я поступил, и время, которое наступило после окончания, и перестройка. И вот все это так совпало, это такие лотерейные билеты для нашей профессии, что трудно их переоценить. И, конечно, везение никто не отменял. Знаете, у меня столько примеров, когда талантливейшие люди, очень талантливые ничего не добивались. И как бы природа их так одарила, а что-то не совпало, не было компании, не было режиссера, не было времени, знаете… Вот что-то не получилось.

БИТОВ: Вот для меня всегда вопрос, как вы, сидя в приемной комиссии, определяете: все-таки вот выйдет толк или не выйдет толк. Это же тоже такая своеобразная лотерея, да?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, это не то что лотерея. Это так страшно, потому что мы же не боги, мы же ошибаемся. И я очень часто ошибался как в ту, так и в другую сторону, как думая о том, что человек чрезвычайно талантлив, так и думая о том, что человек как-то… Тут же еще такая ситуация, что, вы знаете, первые два года мы имеем право по профнепригодности ребят освобождать от обучения. Ну, мы называем так "профнепригодность", но это называется просто не сработались. И у меня очень многие, очень многие есть ребята, которые закончили другие вузы и которые известны сейчас и снимаются в кино. И это не значит, что они бездарны, просто так бывает, что не совпали, знаете.

СНЕЖИНА: У вас такое было? Мне кажется, что если вы с кем-то не сработались, и он еще вам, допустим, что-то такое неприятное скажет, смеет перечить, мне кажется, вы так можете сказать, что потом действительно не будет ждать, что тебя отчислят, а сразу пойдет в другой вуз.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет-нет, я добрый.

БИТОВ: Вы запрещаете своим студентам в первые два года?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Первые два курса, да.

БИТОВ: Первые два курса. И в одном из интервью я прочитал, что вы такую идею…

СНЕЖИНА: А если есть нечего?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А студентам и должно нечего есть быть. Пойди к соседу в комнату, те же макароны…

БИТОВ: Художник должен быть голодным, да?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет, нет, я тут на "Культурной революции" спорил с Андреем Житинкиным, что художник не должен быть голодным. И аргумент был тот, что я говорил: "Андрей, что-то я вас голодным никогда не видел…"

БИТОВ: Да, хороший аргумент. Вот смотрите, в одном из интервью вы сказали, что наше кино использует актера, а не растит его.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да, правильно. Вообще кинематограф, я так считаю, что кинематограф - это эксплуатирует индивидуальность. Хороший кинематограф - хорошо эксплуатирует, плохой - плохо эксплуатирует, но эксплуатирует, а не выращивает.

БИТОВ: Но в таком случае сам собой возникает такой аргумент: а как же тогда пресловутый Голливуд, где большинство, наверное, актеров, и хороших актеров, не имеют театральной школы, и все-таки…

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А я вам сейчас расскажу, и для радиослушателей, может быть, для многих будет интересно, что практически все звезды, известные у нас, пятерка-десятка первая - Аль Пачино, Де Ниро, Мэрил Стрип из женщин, Шон Пенн - ну, масса-масса актеров, что они учились в театральной школе Ли Страсберга, который перенял это у Михаила Чехова, который учился у Станиславского, и которая школа обязательно нужна. Другое дело, что нет (ну, это мы сейчас уже на научные терминологии перейдем) систематизированного образования в Америке, как у нас есть театральное, и поэтому мы великая театральная держава. А они - великая киношная держава, потому что отбор идет такой. Знаете, хорошее качество искусства любого направления определяется по среднему уровню. Если средний уровень кино высокий, значит, будет и шедевров больше, будет и фестиваль. У нас очень высокий средний театральный уровень вообще по стране. Это не значит, что нет потрясающего театра в Германии, во Франции, в Европе, это вообще великие страны с великими традициями. Но я считаю, что систематизированного такого образования и воспитания актера, как в России, нет нигде в мире. Я это говорю потому, что я преподавал и во Франции, и в Испании, и в Италии, и в Америке. Там я иронизирую по поводу хвастовства, но я вижу, насколько ребятам интересен сам подход, не то что я там такой-то, а просто подход, кто бы ни приехал, допустим, из школы-студии. Но очень много, правда, шарлатанов объявляется вообще в принципе, но то, что творчество… Вот, Олег, я не соглашусь с вами, что Голливуд, он вне системы как бы вырастания актеров, там они выращены в очень хороших условиях. Ну, бывает, конечно, знаете…

БИТОВ: Я не то что не выращенные, я знаю, что Аль Пачино, например, до сих пор посещает мастер-классы.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да, и играет в театре.

БИТОВ: Да, играет в театре. Дело не в э том. А вопрос: когда получать? Там есть актеры, которые пришли сначала в кино и потом уже идут на курсы.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, допустим, я вам расскажу, что у них другая психология. Ну если мы там говорим про американских актеров или молодых людей, которые считают себя актерами. У нас, если молодой человек закончил театральный вуз или вообще какой-то художественный вуз, то ему стыдно, не могу это слово сказать, как мы в обиходе говорим, что ему стыдно заниматься чем-то другим. В Америке другой подход: я должен зарабатывать. Вот я сейчас был два месяца, значит, двухгодичная программа совместно с Гарвардом у школы-студии МХАТ. 38 лет студентке, она актриса состоявшаяся, красивая, поет прекрасно. Я говорю: а зачем вам это нужно? Она говорит: а вы знаете, я заработала деньги и хочу эти два года учиться у вас, я несколько проектов там прочла, мне нравится ваша программа. И всё. А другая студентка, она сейчас на второй курс перешла, восемь лет на Бродвее пела "Мама-Миа", восемь лет! Я говорю: зачем тебе нужно? Она говорит: я хочу! И вот они таким образом ищут, где повышать свой профессионализм. Но иногда, я говорю, что очень много там такого не обязательно качественного продукта. Ну, куда уж попадешь. А у нас за время историческое организации таких вот театральных вузов, у нас определенное… Ну, конечно, это Москва, Питер в основном, но есть и провинциальные школы очень хорошие.

СНЕЖИНА: Мы разговаривали с Евдокией Германовой, и она сказала, что сейчас гораздо больше… ну, она встречается с такими людьми, у которых в глазах на самом деле исключительно желание жить, как звезды. Нет, я имею в виду, что… Я не к тому. Просто если вы встречаете на своем курсе прекрасную девушку или молодого человека, который, по вашему мнению, обладает данными, он талантлив, но он не чувствует театр, вот вы прививаете ему эту любовь, вы вот копаете глубже и показываете ему это?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Конечно, каждый день. Просто, вы знаете, достаточно недели, чтобы дети, поступившие на первый курс (я говорю про школу-студию МХАТ, хотя я знаю про все вузы театральные Москвы), чтобы человек понял, что все это не медом помазанный торт, а что это с 9 утра до 11 вечера, и в 9 утра опять. И через неделю те, кто…

СНЕЖИНА: Хочется спать просто.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Абсолютно. Хочется спать, не хочется никуда ходить, у тебя не получается этюд, ты начинаешь переживать, что у тебя сняли твое наблюдение за собачкой, и так дальше, и так дальше. И это на всю оставшуюся жизнь. И ты уже вроде бы чего-то достиг, а ты начинаешь делать спектакль, и художественному руководителю это не нравится или нравится не все, и каждый раз ты попадаешь. А если человек, как вы говорите, Алина, что не понимает это, он уходит, он уходит. Очень редко, кстати, сам человек уходит, совершенно не понимает, это так затягивает, знаете, как какой-то допинг, и очень редко, но бывает такое, что человек понимает, что это не его, и уходит, уходит.

БИТОВ: По поводу кино хотелось задать вопрос. Вы сказали, что Россия - это великая театральная держава, США - великая киношная. Тут многие, естественно, начали возражать: ну а как же советский кинематограф и так далее? Но я про другое. Вот лет десять назад, встречаясь с вашими коллегами, когда наше кино было в полной, так сказать… яме, скажем так, звучали такие мысли: ну ладно-ладно, сейчас, вот пройдет время, насытятся компании и продюсеры вот деньгами, насытятся вот этими вот, и начнут делать качественное кино, когда уже могут себе позволить. Прошло 10 лет, ну там 10-12-15, и что-то вот больше шедевров не стало появляться. И вот Юрий Грымов написал открытое письмо, если вы читали, президенту и премьеру.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да, да.

БИТОВ: И предложил какую-то даже программу, как все-таки реформировать.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Потому что… ну, сейчас попытаюсь, очень трудно так в контексте передачи, очень мыслей много, и как-то их надо сформулировать, чтобы появилась четкая мысль.

БИТОВ: То есть и от того, что вроде бы насыщение-то деньгами произошло, а где же шедевры?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Я понял вопрос, да, да. Просто мне кажется, что шедевры нельзя заказывать. Абсолютно правы те, кто мне как бы отвечает и по поводу советского кино. Талантливых людей везде, всегда, во все времена много, и они никогда не переведутся, и талантливое кино будет, и талантливые живописцы будут, и талантливая музыка будет. Мы говорим о том, что мы говорим как бы о становлении, о направлениях - направление кино, направление театра. Вот это такие институты, которые разрушить можно, а создавать это нужно степ-бай-степ, знаете, шаг за шагом. И, конечно, безусловно, советское кино - и у нас сразу возникает картинка. А российское кино - у нас, знаете, мелькает, как вспышки какие-то. Конечно, есть прекрасные фильмы, конечно. Но советское кино - это была индустрия. Да, построенная на идеологии, да, но столько фильмов прекрасных, как в советское время, пока мы еще не можем, потому что инфра структура разрушена. Надо нам копать, надо каналы проводить, понимаете, канализацию, надо все выстраивать это. Это, конечно же. Ребята, ну 70 лет как бы, понимаете, строилось это кино. Мы можем по-разному относиться к строю, мы можем по-разному относиться к социализму, коммунизму и так далее, но это были, талантливые люди это делали, что там говорить. И бездарных фильмов было много в советское время, но это было явление, за 70 лет вырастили явление как советское кино.

БИТОВ: Но мне кажется, театр быстрее оправился, чем кинематограф. Или он меньше потерь понес?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А потому что театр, театр всегда в революционное время, театр всегда выигрывал, во все времена. И вот вы молодые ребята, но все равно…

СНЕЖИНА: Нет, это только я молодая, он просто выглядит хорошо.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну да, прекрасно, прекрасно. Вот Олег, который уже старый и выглядит хорошо, помнит времена перестройки, когда мы все уходили из больших театров, создавали студии, это было так прекрасно. Мы зрителю показывали Буратино, а зритель за Буратино что-то видел: ох, ты, они сказали слово, там "подточи меня, дед…" Понимаете? И все это… И сейчас то же самое. И театр всегда, как только что-то, как-то вот неспокойно… Мы же понимаем, что сейчас неспокойно, ну неспокойно, может быть, не 90-е и не 80-е, но неспокойно. И я вам хочу сказать, что мы вот играем "Изображая жертву" Кирилла Серебрянникова спектакль, хороший спектакль, всё, но он как бы так идет уже в русле самого Кирилла, в русле его постановок. А тут вот этот вот неспокойство, и вдруг мы играем там с паузой, мы в мае играли, а потом прошел отпуск, и я слышу, что зритель реагирует на другие слова, потому что они сопоставимы с сегодняшней Болотной, Молотной и так далее, и так далее. И для театра это всегда прекрасно. Кино, понимаете, это фотография. Ну что фотография? Мы можем только удивляться хорошей фотографии, что хорошо получилось. Это застыло все. Почем кино - это искусство результата.

БИТОВ: Игорь Золотовицкий сегодня у нас в гостях актер, режиссер, педагог, а еще и директор Центрального Дома актера. И, кстати, в связи с этим вопрос от нашей слушательницы.

СНЕЖИНА: Если бы вы видели, дорогие радиослушатели, как Игорь внимательно внимал новостям спорта. Вы прям болельщик-болельщик?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Я болельщик-болельщик, прям болельщик.

СНЕЖИНА: Ужас! Наверное, стекла рушатся, стены?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да, стены летят, стекла рушатся, с женой развожусь из-за того, что я футбол люблю, а она не понимает, почему они бегают за одним мячом.

СНЕЖИНА: И так уже сколько лет?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: С женой?

СНЕЖИНА: Да.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: 25 лет будет в январе.

СНЕЖИНА: Ну, значит, нормально все.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: О, прекрасно, "серебряные свадьбы…"

СНЕЖИНА: Раз до развода дело не дошло из-за футбола.

БИТОВ: Так, вопрос от Иры.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Давайте.

БИТОВ: Она спрашивает: "Центральный Дом актера объединяет только московских актеров?"

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет.

БИТОВ: Или же актеры провинциальных театров могут найти в нем свое пристанище?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Больше того скажу, Дом актера никого не объединяет, Дом актера - это…

СНЕЖИНА: Это Игорь Золотовицкий.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Это да. Значит, Дом актера, он не московский, вообще юридическое название Дома актера - это фонд, региональный фонд помощи актерам. И региональный - значит, мы российский. И это главная наша задача - каким-то образом помогать актерам. Если не главная такая творческая задача, то социальная главная, потому что творческая задача все-таки, и мне хотелось бы, может быть, там предварить ваш вопрос, а, может быть, даже не предварить, а просто сказать, что творческая задача состоит в том, чтобы сделать это свободной творческой площадкой, Дом актера. Поэтому, конечно, нам хотелось бы, чтобы… Конечно, московские актеры имеют больше возможностей побывать в Доме актера, но у нас приезжают и из Ярославля актеры и театры, и наши друзья из Нижнего Новгорода.

СНЕЖИНА: И что они там делают?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, вот есть такое целое направление, что, допустим, сегодня там или какого-то числа творческий вечер Ярославского драматического театра. И Ярославский драматический театр что-то привозит: и капустник, и отрывки, и какой-то отчет, и так далее. Но, с другой стороны, мне, конечно, было бы интереснее, если бы у нас появилась возможность, а она должна появиться, и мы к этому стремимся, когда мы сделаем ремонт зала и сделаем это пространство не конференц-залом бывшего Министерства культуры СССР, а театральным пространством, таким театром, трансформером на 350-400 человек, а тогда уже Ярославский театр может приехать и со спектаклем. Пока в этом проблема. Потому что я считаю, что в Москве таких свободных площадок не хватает, и как раз-таки вот здесь мы можем объединять актеров и объединять молодежь, которая бы могла экспериментировать, ну и так далее, и так далее, а там уже дальше можно черти что там делать. И в этом смысле у меня есть надежды и желания.

СНЕЖИНА: А еще много вопросов, связанных с сериалами, с рекламой. Спрашивают: ну а как вы к этому относитесь, насколько вы категоричны по отношению к себе или к абитуриентам?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, знаете, актер должен зарабатывать своей профессией. Все, конечно, понимают, что в кино человек больше зарабатывает, чем в театре, несмотря на то, что в Московском Художественном театре под руководством Олега Павловича Табакова зарплаты у артистов хорошие, дорогие друзья. Спасибо, Олег Павлович! Хорошие, достойные, я бы так сказал, достойные. Но, конечно, в кино не сравнить. И я ни в коем случае никогда ни упрека, ни камня в огород своих коллег не брошу за то, что они снимаются в сериалах, которые, может быть, качество оставляет желать лучшего. Это наша профессия. Знаете, я снимался в разных, и мне не стыдно ни за одну свою работу. Но сказать, чтобы я снимался в шедеврах, я так не могу, хотя снимался в очень хороших и сериалах, и фильмах. И вот мы в перерыве с вами говорили, ребята, ну как-то я так с возрастом уже философски отношусь к своей карьере в кино, но жду, может быть, еще что-то где-то получится более, ну как сказать, более значимое для меня. Потому что мне кажется, что в театре, даже не хвастаю, но просто в театре у меня есть что-то такое, что связано с профессией, что мне хочется поделиться. Вот в кино у меня такого нет. Хотя, еще раз говорю, не стыдно ни за одного моего цыгана, которого я играю, заслуженный цыган России.

СНЕЖИНА: Да.

БИТОВ: А с другой стороны, кто его знает, что лучше: отсняться в шедевре в молодости и потом прозябать, ничего не иметь.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну да, да, да.

БИТОВ: Спрашивают еще по поводу новых пьес.

СНЕЖИНА: Куда присылать? - спрашивают.

БИТОВ: Да, куда присылать? И вообще это же банальная тема. Киношники жалуются, что сценариев хороших нет, театралы, что драматургии хорошей, новой недостаточно.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Знаете, я так иронизирую по поводу того, что американцы всегда приезжают за Чеховым к нам. И на протяжении последних десяти лет два раза в год мне приходится, там мне со своими друзьями, коллегами, приходится ставить отрывки из Чехова. А я говорю: Чехов больше не пишет, ребята! Ну не пишет Чехов! Ну напиши хоть еще что-нибудь, пару пьес. Ну, это действительно проблема с пьесами. Знаете, мне кажется, что литература и поэзия современная в более таком прогрессивном сейчас, ну если можно такое слово употребить относительно поэзии и литературы, в более прогрессивном состоянии, нежели драматургия. Хотя я читаю, вот у нас есть целая секция в Доме актера, которую ведет Сергей Коковкин, и около 50-ти драматург из всех уголков страны приезжают и отбираются, и есть талантливые ребята. Но так вот для меня какого-то прорыва нет. Может быть, чуть-чуть я старомоден в пьесах.

БИТОВ: Ты все равно к Чехову возвращаешься.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, я вот как бы возвращаюсь. Нет, ну даже не к Чехову, мы можем и ближе найти авторов, которых мне не хватает. Мне не хватает Вампилова, мне не хватает Розова, при всем том, что что-то, может быть, стало архаично и у Розова, и Арбузова, и у того же Вампилова. Мне не хватает Володина, и мне не хватает Петрушевской, у которой вчера была премьера, и мой друг Дмитрий Брусникин поставил прекрасный спектакль по Петрушевской, мне ее не хватает, а она величайший драматург и писатель. И что-то молодые ребята, ну, они, конечно же, есть, безусловно. Я вот жду этого прорыва драматургического, и мне кажется, что вот он как-то назревает. Но действительно с этим, ну для меня с этим проблема, с современными пьесами для меня большая сейчас такая…

БИТОВ: Ну так можно посоветовать нашему слушателю присылать на адрес Дома актера пьесы? Видимо, он хочет, жаждет. Из Санкт-Петербурга он.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Дорогой радиослушатель из Санкт-Петербурга! Во-первых, в Санкт-Петербурге прекрасных много театров.

СНЕЖИНА: Вот туда и отправляй всех!

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет, конечно, можно. Дом актера - Арбат, 35. Дом актера. Можно.

СНЕЖИНА: Записывайте, присылайте.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Конечно, присылайте, конечно.

СНЕЖИНА: А есть еще сообщение из Саратовской области от Ольги, она пишет: "Ничего себе, мой любимый актер Золотовицкий женат 25 лет! По вашему образу никогда бы не сказала! Вы такой ходок…"

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Опаньки! Дорогая Вера (это я к жене обращаюсь), я в Саратовской области не был, ничего не знаю, все это наветы…

БИТОВ: Ну видите какой имидж-то!

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, конечно. Ну, мы актеры. Знаете, как кто ж такой был постоянный, кто-то из мировых звезд, очень такой домосед был, а всегда ассоциировался…

СНЕЖИНА: С безудержными оргиями.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да-да-да, ловеласом. Ну что же, должно быть, имидж, противоположный моему характеру. Знаете, я так у всех ассоциируюсь с улыбкой, и когда Веру мою спрашивают: ну как, вы, наверное, хохочете целыми днями? Она говорит: более скучного человека, чем я дома на диване или перед телевизором, или перед компьютером, нет. Поэтому прекрасно, что у меня такой имидж, прекрасно, да-да-да …

СНЕЖИНА: Еще есть вопросы по поводу, вот как, по вашему мнению, театру можно заработать больше? Рекламу в антрактах?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет, вы знаете, это же целая наука - как воспитывать зрителя. Вот чем еще я вот…

СНЕЖИНА: Я считаю, что спектакли должны начинаться не в 7 вечера, а позже. Потому что пока доедешь…

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А мы же с Гришковцом играем в 9-ть.

БИТОВ: Да? Это мудро.

СНЕЖИНА: Да, вот, очень правильное решение.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да-да-да, потому что в центре. И все равно в пробки попадают, я сам чуть к нему на премьеру не опоздал, потому что в пробке был в 9 вечера. Нет, просто мне кажется, что, когда мы говорим о московских театрах, это одно. Знаете, Москва - не Россия, Нью-Йорк - не Америка. И поэтому, когда я вижу, как существуют актеры и театры в провинции, сердце кровью обливается. И в некоторых городах все зависит от власть придержащих - и театральных, и городских властей. Театр никогда не был доходным делом, театр всегда дотировался. Во времена Станиславского это были меценаты, во времена советской власти - это государство. И надо организовать эту работу, и мне кажется, надо прекратить думать, что публика ждет только развлечений и таких бульварных хороших спектаклей. Просто я сейчас столкнулся с тем, что очень мы приучили зрителя к развлечению, что зрелища и хлеба. Но зрелище может быть разным. И все-таки просветительство театра никто не отменял. И мне так хочется, чтобы к этому мы чаще и чаще возвращались, как этим занимался Петр Наумович Фоменко, как этим занимался Юрий Петрович Любимов, у которого сегодня день рождения, которого мы поздравляем с 95-летием.

СНЕЖИНА: Да, мы тоже поздравляем.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Как занимался Эфрос, как занимались все наши великие, как занимался Ефремов, которого сегодня будет вечер во МХАТе, 85-летие Олега Николаевича Ефремова, потому что был абсолютом Дон-Кихотом от театра. Сейчас этого дон-кихотства так мало, мне его как-то не хватает, при всем том, что и моя жизнь связана с комедиями, и я участвовал в прекрасных комедиях. Но мне кажется, что вот такого просветительства так мало. Ну, вот такие мысли.

БИТОВ: Ну а вот этот вечный спор, который то утихает, то вновь возникает - репертуарный театр, антрепризный театр, жив, мертв и так далее.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Репертуарный театр - это великое достижение, великое достижение России - репертуарный театр. Он переживает не лучшие времена. И я думаю, что в том или ином контексте, конечно, он останется и должен остаться. Но репертуарный театр не должен оставаться вопреки здравому смыслу. Если мы понимаем, что где-то в Москве ли, или это в провинции, что театр захирел, что это одно название, что это фикция, что актеры страдают, живут в нищете, что спектакли оставляют желать лучшего, ну почему мы должны это сохранять? Или это нужно всем собраться миром и сделать так, чтобы это работало, или признать, что этого нет. Конечно же, театр - дело такое, вкуса, с одной стороны. Но с другой стороны, без поддержки, опять возвращаюсь к этой мысли, государственных структур репертуарный театр не выживет. Антреприза выживет. Антреприза выживет, потому что она работает на результат: она продает билеты - выживает, не продает билеты - не выживает. И поэтому в антрепризе очень редко мы встречаем что-то такое вот…

СНЕЖИНА: Бедных актеров?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет-нет, дело в том, что в антрепризе очень редко мы встречаем классические постановки, очень редко, бывает, но как-то не получается, не получается с этим. Потому что антреприза - нужно придти, разные площадки, продать билеты, получать барыши да отдать актерам, и поехали дальше.

СНЕЖИНА: Нина Михайловна написала, что ее дочь хочет поступать в театральный, а Нина Михайловна считает, что этого делать нельзя. Нужно получить профессию, а потом уже играть.

БИТОВ: То есть это не профессия?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да.

СНЕЖИНА: Да, да. Вот, видимо, ждет от вас каких-то слов, что нет-нет-нет, конечно, не поступай, девочка!

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нина Михайловна, оставьте девочку в покое, пусть она сама решит, что для нее профессия. Потому что чтобы вы не были потом виноваты. Я считаю, что молодой человек должен сам выбрать. И уверен на примере и своих студентов, и своих детей. Ну, старшего, младшему еще 15-ть.

БИТОВ: Тут, Игорь, видимо, в виде такого утешения, что ли, вам из Читинской области человек написал: "Когда актер работает на конвейере и снимается в ста ролях, то его невозможно ассоциировать с конкретным образом, он не запоминается и не попадет в историю".

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Молодец! Читинская область - лучшая!

БИТОВ: Так что вы попадете в историю.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да.

СНЕЖИНА: А сейчас у нас для вас небольшой экзамен, тест.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ой!

СНЕЖИНА: Викторина, игра.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Давайте! Игра.

СНЕЖИНА: Ага, пьеса.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да, да.

СНЕЖИНА: Мы будем задавать вам вопросы, называется наша игра "С первой строчки".

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ужасно! Я проиграю все сейчас, я так волнуюсь…

БИТОВ: А в этом и смысл.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да?

БИТОВ: Конечно.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Давайте! "Как звали Пушкина? - Не знаю."

СНЕЖИНА: Но только не поддаваться.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Давайте, да.

СНЕЖИНА: Первый вопрос. Какая актриса после болезни произнесла: "Если больной очень хочет жить, то врачи бессильны".

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Раневская.

БИТОВ: Ну вот видите, все не так сложно.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Опаньки!

БИТОВ: Игорь, а назовите самого главного театрального невидимку?

СНЕЖИНА: Это кто?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Театральный невидимка?

БИТОВ: Да. Его не видно, но он неотъемлемая часть, во всяком случае был неотъемлемой частью спектаклей.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Режиссер, вы имеете в виду?

БИТОВ: Нет.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Осветитель?

СНЕЖИНА: Нет, это ракушка.

БИТОВ: Он даже на сцене.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А, суфлер, вы имеете в виду?

БИТОВ: Конечно.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А вы знаете, что суфлеры как таковые остались только в больших театрах, во МХАТе…

БИТОВ: Подождите, у вас суфлеры есть?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Суфлерская будка есть. А как вы считаете? Да вы что!

СНЕЖИНА: И человек там?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да. А как Вячеслав Михайлович общался с ними, Невинного я имею в виду. Они так всегда запаздывали, и он останавливал спектакль… А вы знаете, что зрители, так настроены на то, что актер произносит, что они не понимают, когда актер разговаривает внутри вот так вот. И он ей говорит: ты долго смотреть будешь на меня?

БИТОВ: А она: ой, извините…

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А знаменитое было, это уж я не знаю с кем, чтобы не соврать фамилию, когда была "Синяя птица", и вы знаете, что там Кот, Собака, Хлеб, Молоко. И Кот… а там не помещается суфлерская будка, и суфлер сидит сбоку. И актер, исполняющий Кота (говорят, что это был Всеволод Николаевич Шиловский, говорят, ну это так не зазорно им быть, это даже приятно, а, может быть, это был Сева Абдулов), и он забыл текст: ранние спектакли. А у нас красавица такая была суфлерша, молоденькая, и она так любовалась… И он подходит, ну как, он же Кот, он же не может, и он так типа: кис-кис-кис-кис… Ну, он кота играет. И она думает, что он с ней… И она так: мяу …

БИТОВ: И он ей: дура, я типа текст забыл! А она: мяу!

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А она такая красотка… Поэтому суфлеры есть, есть, невидимки, да, прекрасно. Суфлер, между прочим, это очень важное - подсказать вовремя, а подсказать так, чтобы ты понимал, что актер забыл, а не паузу делает. Потому что тот же Невинный, когда делал паузы, и вдруг ему так говорят, он говорит: я знаю, и дальше продолжал.

СНЕЖИНА: Следующий вопрос. Какое преимущество было у дамы, имевшей театральную ложу на балконе, перед дамой, сидящей в партере?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Вау! Вот это интересно. Еще раз? Какое преимущество было у дамы…

СНЕЖИНА: …имевшей театральную ложу, перед теми женщинами, которые сидели в партере?

БИТОВ: Раньше.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Олег, это я понял, что раньше, не сейчас. Сейчас преимущество одно, что эта дама…

БИТОВ: Ну они вот как приходили в театр, эти дамы? В чем они, как?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Может быть, они имели право быть в каких-нибудь больших платьях, каких-нибудь прическах, может быть? Да, с башкой? Я думал сначала, что они имели право потом заходить за кулисы. Нет?

СНЕЖИНА: Да, любоваться. Мяу!

БИТОВ: За кулисы - это уже отдельная история.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: В шляпках могли быть?

БИТОВ: Ну, конечно! Потому что в партере как в шляпе-то?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: А, да, да-да-да.

СНЕЖИНА: Причем, с перьями, любой величины.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ай, мама моя мия, прекрасно, это прекрасно.

БИТОВ: Игорь, еще один очень такой серьезный вопрос, очень серьезный.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да?

БИТОВ: Ратификация, знаете такое слово, ратификация?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да.

БИТОВ: Это процесс подготовки поступления в РАТИ?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, давайте ответим так, чтобы люди не думали, что я такой умный, да.

БИТОВ: РАТИ - это (для тех, кто, может быть, не привык к этой аббревиатуре) Российская академия театрального искусства.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Раньше назывался ГИТИС.

СНЕЖИНА: Ну а на самом деле "ратификация" - это утверждение верховной властью международного договора. Можно я среди вас буду сейчас умной?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да-да-да.

СНЕЖИНА: Ну, это редко бывает у меня такая возможность…

БИТОВ: Давай, прочитай следующий вопрос, и ты прямо будешь умница-умница…

СНЕЖИНА: Нет, давай ты.

БИТОВ: Я? Ну хорошо. Какой роман, Игорь, начинается со слов: "В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в …. переулке, на улицу, и медленно, как бы в нерешимости отправился к …. мосту". Варианты есть у нас. "Воскресение" Толстого …

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: "Преступления и наказания" нет?

БИТОВ: "Преступление и наказание".

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, я сразу подумал, что "Преступление и наказание", что Раскольников вышел.

СНЕЖИНА: Да, да, конечно!

БИТОВ: "Преступление и наказание".

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Когда, между прочим, работала во МХАТе во времена Ефремова, она сначала работала в БДТ, Сирота, Роза Абрамовна Сирота - великий режиссер эпитетов. Она воспитала в свое время, ну как говорят, что она сделала Смоктуновского Смоктуновским, Лебедева знаменитого в "Мещанах". И более интересной экскурсии по Питеру, как делала она по местам Достоевского и "Преступления и наказания"… Она так говорила: "А вот отсюда, смотрите-смотрите, вот отсюда шел Раскольников, вот здесь он видел это, вот здесь… и вот здесь он ее тюкнул, а здесь побежал, вот здесь вот топор закопал…" Это было вообще невероятно, это было невероятно, серьезно! Есть еще вопросы?

СНЕЖИНА: Да, конечно, у Олега есть.

БИТОВ: Эпиграфом к какому произведению стала строка из Баратынского: "Стрелялись мы."

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну как, "стрелялись мы."

СНЕЖИНА: Ну, или "Евгений Онегин"…

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Подождите, еще есть?

БИТОВ: Смотрите: Пушкин "Евгений Онегин", Куприн "Поединок", Пушкин "Повести покойного Ивана Петровича Белкина. Выстрел".

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: "Выстрел", да? Нет, наверное, все-таки…

СНЕЖИНА: А, может, Лермонтов? "Герой нашего времени".

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: "Герой нашего времени"? А кто это сказал?

БИТОВ: Баратынский, эта строка из Баратынского "Стрелялись мы…" эпиграфом послужила к произведению…

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Не знаю я, ребята, нет, я сдаюсь. А сдаваться можно здесь или нет, как?

БИТОВ: Можно. Но в плен мы не берем.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Не берем, да?

СНЕЖИНА: Я возьму.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Сдаюса. Ну, я боюсь ошибиться. "Выстрел", да? Пушкинский "Выстрел", да?

БИТОВ: Да, пушкинский "Выстрел", да.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Да-да-да, прекрасный, Казаков играл с Яковлевым.

БИТОВ: Ну, последний вопрос, я даже не знаю, он такой сложный, что я прямо даже не знаю.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Я на сложные не могу отвечать.

БИТОВ: Какое произведение начинается так: "В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных услуг…" Я могу дальше продолжать, или не продолжать?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Подождите, "в уездном городе N…"

БИТОВ: "… что казалось, жители города рождаются только за тем, чтобы побриться, постричься, освежить голову и сразу же умереть".

СНЕЖИНА: Есть варианты.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ну, подождите, подождите, ребята, не надо мне варианты, дайте я… Побриться, остричься и в городе N … Ну где? Ну как это называется? Ну, подождите…

БИТОВ: И там еще главный герой пошел по улице, а ему из похоронных бюро: а как ваша теща-то, еще жива, нет?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Слушайте, я с ума сошел!

БИТОВ: Ну, Петров.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ильиф и Петров?

БИТОВ: Ну!

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Подождите, а что это такое?

БИТОВ: "12 стульев".

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Нет, а я-то думал не это. Подождите, как это? Да, серьезно?

БИТОВ: Да-да-да, так и начинается.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Позор! Позор!

СНЕЖИНА: Ой, как приятно, да?

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: С позором изгнанный из "Маяка", иду и думаю…

СНЕЖИНА: Спасибо большое. У нас в гостях был актер театра и кино Игорь Золотовицкий.

БИТОВ: Человек-праздник.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Ура!

СНЕЖИНА: Подарили нам теперь положительных эмоций на всю неделю.

БИТОВ: Спасибо вам. Удачи!

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: Спасибо вам большого. И вам удачи!

БИТОВ: И приходите еще.

ЗОЛОТОВИЦКИЙ: С удовольствием. А вы приходите в театр.

БИТОВ: Спасибо!