Доброе утро, профсоюзы! Театру Маяковского - 90 лет!

КОВАЛЕВСКИЙ: Друзья, у нас в гостях сегодня заслуженный артист России, актер Театра имени Маяковского Даниил Спиваковский. Здравствуйте, Даниил. Поздравляем вас.

ШОРОХ: Здравствуйте, Даниил.

СПИВАКОВСКИЙ: Здравствуйте.

САВЕЛЬЕВ: Даниил, я сразу вас щелкну из фоторужья, чтобы выложить в Интернете, что действительно мы не обманываем, пожалуйста.

СПИВАКОВСКИЙ: Давайте.

КОВАЛЕВСКИЙ: Смотрите, появился повод улыбнуться. Фотография на память.

САВЕЛЬЕВ: Есть! Всё, готово.

КОВАЛЕВСКИЙ: Даниил, мы хотим задать один очень важный вопрос, который мы целый час обсуждали с нашими слушателями, но к консенсусу так и не пришли. У вас ведь есть дети?

СПИВАКОВСКИЙ: Двое.

КОВАЛЕВСКИЙ: А какой возраст?

СПИВАКОВСКИЙ: Даше - 4,5, а Дане - 1,4. Ну, три года разница.

САВЕЛЬЕВ: А, мало.

ШОРОХ: Пока мало, да. Но, тем не менее, все предстоит.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, неважно, дети есть, все еще впереди. В Екатеринбурге из книжных магазинов изъяли книги по сексуальному воспитанию детей.

СПИВАКОВСКИЙ: Так. Напрасно.

КОВАЛЕВСКИЙ: При том, что их не читали. То есть не то, чтобы прочитали и увидели, что не надо, и изъяли. Нет, сначала изъяли, и сейчас следователи должны прочитать эти книжки, проверить.

СПИВАКОВСКИЙ: Приятная, что вы.

КОВАЛЕВСКИЙ: И мы сегодня спрашивали у слушателей: рассказывать ли детям об этом?

СПИВАКОВСКИЙ: Конечно, рассказывать.

ШОРОХ: А как? Вот что рассказывать?

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, для своего возраста необходим свой рассказ, естественно. Во-первых, надо рассказывать, когда дети сами об этом спросят, и никак не уходить от ответа. Ну как рассказывать? Вот как есть, так и рассказывать.

САВЕЛЬЕВ: То есть вы предлагаете рассказывать на человеческом языке?

СПИВАКОВСКИЙ: На нормальном человеческом языке. Ну, конечно, если это маленький ребенок, надо в какой-то игровой форме, сказочной форме все это возможно рассказывать, откуда появляются дети. Например, Даша нам уже задает эти вопросы, ей четыре с половиной года.

САВЕЛЬЕВ: Уже?

СПИВАКОВСКИЙ: Да. Она как-то ехала со мной в машине и что-то там рассуждала сама с собой. Я слышал, она говорит (она, видимо, кому-то давала интервью, играла вот так), она говорит: ну, когда я второй раз была беременна…сказала она. Ну, она, видимо, слышала разговоры мои и Светы, моей супруги, наверное, был тот период, когда мы ждали Даню, второго ребенка. Она, конечно, понимает, показывала маме на живот, когда она была беременна, говорила, что вот, там у тебя ребенок, и так далее, и так далее. Мы объясняли, что ребенок может родиться в результате именно любви мамы и папы. И если мама будет одна, а папа один, ребенок не родится никогда, что только это может быть любовь мамы и папы. И так же появилась ты, и так же появился вот твой братик Данечка. Она это все прекрасно понимает и, так сказать, слушает.

КОВАЛЕВСКИЙ: Хорошо. Знаете, некоторые наши слушатели представляют это себе таким образом, что они дают деньги детям, которые идут в книжный и покупают книги о сексуальном воспитании. Вы можете себе представить такую ситуацию?

СПИВАКОВСКИЙ: Наверное, могу. Наверное, кто-то из детей тратит деньги, кто-то на мороженое, а кто-то на книги.

САВЕЛЬЕВ: А кто-то на книги о сексуальном воспитании, да.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, в определенном возрасте, в определенном возрасте наверняка. Ну, наверное, не в четыре года.

ШОРОХ: Конечно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я вспоминаю историю, клянусь, из моей жизни. Учась в музыкальном училище, это после 8-го класса, это лет 16, да?

ШОРОХ: Нет, после 8-го класса, ты что, в советское время это было лет 14.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы знаете, нам в руки досталась перепечатка какой-то книги об этом. И она, естественно, ходила по рукам у 14-15-16-летних подростков. И зачитывались под одеялом по ночам … руки стирали до дыр.

ШОРОХ: Зачитывали, это теперь называется "зачитывали".

САВЕЛЬЕВ: Нет, сопоставляли свои знания с тем, что было написано.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, на самом деле, мне кажется, что лучше пускай будут эти книги, чем будут какие-то извращенные, грязные рассказы в подворотне друг дружке, наполненные какими-то мифами и легендами и далеко неправдоподобием, понимаете?

КОВАЛЕВСКИЙ: Так вот представьте, я решил эту книгу, чтобы не передавать ее по рукам, сохранить на всю оставшуюся жизнь, и решил, что это вот тот самый самиздат. Я обратился к своему знакомому Алексею Букалову, тогда главному редактору журнала "Московские новости" на Пушкинской. У них стоял ксерокс. Я принес эту книгу как какую-то святую вещь, чтобы он мне ее перепечатал, отдал и с волнением полчаса я ходил по коридору, ждал, когда он мне вынесет мой экземпляр этого самиздата. Он мне ее вынес и сказал: "На, осчастливь кого-нибудь этой фигней…" И для меня рухнул мир в этот момент. Я столько узнал из этой книжки, я всему научился, я за один день стал взрослым… И вдруг этот взрослый человек мне говорит: "осчастливь кого-нибудь этой фигней…" Ну, не знаю.

САВЕЛЬЕВ: Но ты-то стал счастлив хотя бы на немножко?

КОВАЛЕВСКИЙ: Я реально из этой книжки узнал все, что мне нужно было узнать. Ну, и еще одна девушка потом была…

САВЕЛЬЕВ: Которая объяснила все.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да нет… Значит, Театр Маяковского, новый сезон, юбилейный, 90-й. Рассказывайте, пожалуйста.

ШОРОХ: 28 октября будет 90-летие.

СПИВАКОВСКИЙ: 28 октября 90-летие будет отмечаться в театре, отмечаться будет, так сказать, в определенной степени новаторски, современно. То есть это не будет спектакля в ограниченное время, с антрактом и так далее, каких-то таких… То есть я думаю, что будут приезжать разные люди и просто зрители, и какие-то коллеги, и режиссеры других театров, конечно, будут поздравлять. Будет такое большое пати, где можно будет обмениваться мнениями, где можно будет рассказать о каких-то новых планах, увидеть ребят знакомых, коллег из других театров , с которыми пересекаешься либо только на съемочной площадке, либо вот видишь их опосредованно на экранах.

САВЕЛЬЕВ: То есть все будет как бы в форме вечеринки.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, это не вечеринка, это будет целый день. Ну, вечеринка, но которая будет происходить целый день, такое вот пати, как говорят.

ШОРОХ: Но говорят, самое необычное - это то, что обычных людей пустят за кулисы.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, не совсем за кулисы.

КОВАЛЕВСКИЙ: И не совсем обычных.

СПИВАКОВСКИЙ: Да. Все-таки в Театре Маяковского существует несколько сцен, есть репетиционный зал. То есть за кулисье, где актер переодевается, гримуборные, лестницы - нет, туда, конечно, людей не пустят. Где происходит таинство перевоплощения артиста, туда, конечно, его не пустят. А вот в небольшие залы репетиционные, которые будут специально оборудованы сиденьями, креслами , ну и большой зал, и малый зал Театра Маяковского, там будут проходить встречи, будут музыкальные вечера проходить, где актеры будут петь какие-то песни, ну в формате актерского вокала. Если кто-то захочет, подают заявки актеры на какие-то такие выступления, творческие встречи и так далее, и так далее.

САВЕЛЬЕВ: А вы, кстати, как относитесь к новым формам, когда спектакль играется не в здании театра, а, не знаю, там на железнодорожных вокзалах, в павильонах, на фабриках и так далее. Сейчас есть такой тренд.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, я традиционалист. Я понимаю, ради бога, пускай это будет. Но, честно говоря, я вообще не люблю, когда в театре рушится четвертая стена. Хотя мне приходилось участвовать и приходится в спектаклях, где рушится четвертая стена. Думаю, что радиослушатели наши знают, что это такое.

КОВАЛЕВСКИЙ: Не все, я должен вас расстроить.

СПИВАКОВСКИЙ: Да, да. Одним словом, это невидимая стена между сценой и зрительным залом. Вот я считаю, что только при наличии четвертой стены, когда зритель является сторонним наблюдателем, как в замочную скважину подглядывает за всем происходящим, только тогда может быть какое-то глубокое восприятие искусства. Когда рушится четвертая стена, то зритель становится как бы соучастником происходящего, это становится одно общее более между сценой, где актеры, и между зрительным залом. И тогда, естественно, зритель, находясь в тех перипетиях конфликтных (а без конфликта невозможна любая драматургия), когда он там оказывается, то он, естественно, включает различные защитные механизмы, так же, как мы в жизни одеваем забрало, пуленепробиваемые жилеты и так далее, и так далее. Тогда о каком-то глубоком восприятии искусства, наверное, речи быть не может. Но я повторяю, это нормальные формы, которые ищут режиссеры, продюсеры, собственно и я участвую в подобных проектах, как принято говорить. Но люблю четвертую стену.

САВЕЛЬЕВ: Извините, у меня сейчас вопрос про зрителей. Даниил, скажите, пожалуйста, научился ли зритель отключать мобильные телефоны в театрах? Я знаю, что сейчас ставят глушилки и все прочее.

СПИВАКОВСКИЙ: У нас нет глушилок, но за последнее время уже да, такая культура почти привита. Хотя некоторые не выключают. Я понимаю, что просто забывают.

САВЕЛЬЕВ: Ну да, некоторые ставят на виброзвонок, и во время действа…

КОВАЛЕВСКИЙ: Но к культуре это не имеет никакого отношения. Ну, разные обстоятельства у людей.

СПИВАКОВСКИЙ: Вы знаете, актеры уже настолько технически научились… Знаете, это не самое…

САВЕЛЬЕВ: Не самое страшное со стороны зрителя, да.

СПИВАКОВСКИЙ: Не самый страшный отвлекающий момент для актера, с этим справиться можно, есть куда больше таких отвлечений.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы хотели рассказать про отвлекающие моменты во время спектакля - то, что похлеще, чем звонки телефона мобильного.

СПИВАКОВСКИЙ: Ой, вы знаете, звонки телефонов - это мелочь. Куда от мыслей подеваться - вот, вот! "А мысли куда я дену?" - знаете, как в анекдоте. Конечно, умение концентрировать внимание - это, конечно, успех, мне кажется, вообще в любой профессии, ну а уж в актерской! Тем не менее, уметь, конечно, сконцентрировать на своей роли, на партнере - это … тогда происходит замечательное озарение. И это удается делать не всегда, далеко не всегда, признаюсь.

КОВАЛЕВСКИЙ: То есть самый большой отвлекающий момент - это твоя собственная голова, которая тебя отвлекает.

СПИВАКОВСКИЙ: Конечно, как у любого человека.

КОВАЛЕВСКИЙ: Скажите, возвращаясь к юбилею, к 90-летию Театра Маяковского, там будут торжественные мероприятия. А капустник будет какой-нибудь?

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, я думаю, наверняка, я думаю, что наверняка.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы участвуете в капустнике?

СПИВАКОВСКИЙ: Я не участвую в капустнике.

КОВАЛЕВСКИЙ: В принципе не участвуете в капустниках?

СПИВАКОВСКИЙ: Я в принципе не участвую, потому что не умею.

ШОРОХ: Дурить?

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, да. Я с удовольствием смотрю, как это замечательно делают мои коллеги и в нашем театре, и в других театрах на каких-то посиделках творческих, но сам я как-то не умею участвовать. Меня когда спрашивают, вот вы можете что-то сделать, я говорю: знаете, я чечетку не бью, песен не пою, стихи не читаю…

КОВАЛЕВСКИЙ: А ведь по идее-то как заслуженный артист должны были бы.

САВЕЛЬЕВ: Да мне кажется, это полный бред.

КОВАЛЕВСКИЙ: Подожди! И чечетку бить, и на баяне сыграть, и частушку спеть. Нет?

СПИВАКОВСКИЙ: Если того требует мой персонаж, обязательно. Поверьте, я с восхищением смотрю, как замечательно в интерактиве молниеносно ребята импровизируют, вот эта работа с залом. Я просто такой человек. Мне, наверное, если этим заняться, руку набить можно и в этом ремесле, и в этом деле, это естественно, дело наживное. Но вот мне пока нужны репетиции. Я долго запрягаю.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы считаете, артист должен уметь все делать? Вот все-все-все?

СПИВАКОВСКИЙ: В каком смысле всё?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну вот вы сказали: чечетка - это не мое…

САВЕЛЬЕВ: Ну, Макс, это как раз стереотипичное мнение: артист - кувыркнись!

КОВАЛЕВСКИЙ: Я же поэтому и спрашиваю: должен ли? Стереотип ли это?

САВЕЛЬЕВ: "Ведущий? А ну-ка проведи сейчас эфир", - говорят тебе в ресторане твои друзья.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да я все это понимаю. Я у Даниила спрашиваю.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, некий профессиональный навык должен быть, конечно. Ну, уж чечетка - это такое узко специфическое. Хотя нам преподавали степ в ГИТИСе.

САВЕЛЬЕВ: Ну да. "Хирург? А ну-ка вырежи мне что-нибудь здесь, докажи, что ты хирург…"

КОВАЛЕВСКИЙ: То есть не должен?

САВЕЛЬЕВ: Да нет, конечно.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, какие-то навыки должны быть, но если… Понимаете, мне посчастливилось и в мюзиклах сниматься, где и сам пел вживую, и в детских фильмах, где пел вживую, и записывал песни в студии, и пел со сцены вживую, и танцевал, и партнерш кидал, и какие-то па, и танго, и вальсы - все что угодно. Но это была профессиональная нормальная работа, которую мы готовили с балетмейстером или с композитором, и так далее. Я уж не говорю о трюках, которые приходилось делать.

САВЕЛЬЕВ: Даниил, а есть роли, которые вам близки, комфортны и удобны? То есть понятно, что вы от врача-стоматолога, телеведущего, Ветлугина в "Есенине" и до Адольфа Гитлера. Но есть вот то, что вам комфортно по образу?

КОВАЛЕВСКИЙ: Амплуа. Ты это имеешь в виду?

САВЕЛЬЕВ: Да, амплуа, совершенно верно.

СПИВАКОВСКИЙ: Вы знаете, у меня нет ответа. Это действительно традиционный журналистский вопрос. Нету.

КОВАЛЕВСКИЙ: Мы не журналисты, Даниил.

СПИВАКОВСКИЙ: Но вопрос-то журналистский задаете. Значит, нет у меня нелюбимой роли, все замечательные, всеми дорожу. Самая моя любимая роль - это роль папы.

САВЕЛЬЕВ: Дома?

СПИВАКОВСКИЙ: А все остальное - это уж так, как-нибудь.

ШОРОХ: Даниил, 90 лет все-таки театру, и понятно, что нынешнее поколение зачастую, может, выбирает больше кино, чем театр. Все зависит от семьи, конечно, но, тем не менее, популяризация кино. И мне всегда интересно: почему театры не рекламируют себя? Вот хоть как стиральный порошок, в чем плохого? Или это такой низкий жанр, что театр как-то вот… Придет только тот, кто оценит. Не боятся ли театры…

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, это не совсем так, я вам должен сказать. Во-первых, сейчас в средствах массовой информации очень популяризируется, как вы сказали, театр. Посмотрите, сколько телевизионных программ - и публицистических, и встречи с артистами, и всякие посиделки, и новости, они есть. Театр рекламируется и в наружной рекламе, если вы посмотрите, и в прессе. Но что самое интересное, сейчас же насколько… я точно не скажу, возможно, меня поправят социологи, наверное, социологи этим занимаются, исследованием, посещениями тоже, наверное), насколько, мне кажется, упал прокат в кинотеатры. И с нашим кинематографом проблемы, но упал прокат, и на зарубежные, западные фильмы. Поразительно, в театрах - полные залы. Ну, не на все стопроцентно спектакли. Но действительно, я играл позавчера спектакль, который был выпущен в 2004 году, которому восемь лет, "Любовь глазами сыщика" в Театре Маяковского, казалось бы, мы уже сыграли его, по-моему, 212 раз, этот спектакль, если не больше. Вторник был, полный зал! Ну, какие-то были прорехи. Я говорю: а почему такие странные - парочка, парочка, несколько… Мне говорят: это те, кто опоздали, в пробках, просто не пришли, уже решили не приходить. Вот. Полный зал, понимаете? Хотя билет стоит в театр значительно дороже, чем в кино. Видимо, люди понимают, что то, что они приобретут в театре, эмоцию, рожденную здесь и сейчас, не подменит никакой экран, компьютер и так далее.

САВЕЛЬЕВ: А сколько стоит билет в Театр Маяковского?

СПИВАКОВСКИЙ: Вы знаете, наверное, самые дешевые билеты на галерку, которые, кстати, распродаются в первую очередь, потому что люди понимают: можно купить билет подешевле, потом спуститься в антракте в партер, сесть. И я так делал когда-то. Я не знаю, наверное, билеты стоят… честно говоря, не знаю.

ШОРОХ: Я думаю, рублей по 300.

САВЕЛЬЕВ: Нет, ты что!

КОВАЛЕВСКИЙ: Ты что, Наташа, але?!

САВЕЛЬЕВ: Это в кино стоит 300 билет.

ШОРОХ: На галерку?

СПИВАКОВСКИЙ: Дорогие билеты - от 3-х до 4,5 тысяч.

КОВАЛЕВСКИЙ: Конечно!

СПИВАКОВСКИЙ: Это дорогие, на премьерные спектакли. Что вы, вы давно в театре не были. Но дешевые, наверное, действительно на галерку там можно и за 100, и за 200 рублей даже купить.

ШОРОХ: Ну, видишь…

КОВАЛЕВСКИЙ: А премьерные спектакли соответственно дороже.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, премьерные дороже, потому что, конечно, это как бы хит, на них ходят, конечно, премьерные подороже.

САВЕЛЬЕВ: Билеты в московские театры доходят там до 10-12 тысяч рублей.

ШОРОХ: Ну, это у перекупщиков…

САВЕЛЬЕВ: Да нет, никаких перекупщиков, самые обычные стандартные билеты.

КОВАЛЕВСКИЙ: Даниил, вы были в Большом?

СПИВАКОВСКИЙ: В новом Большом? В новом еще не был, а вообще в Большом театре я был, конечно, неоднократно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, ну это понятно. А в новом, в новом?

СПИВАКОВСКИЙ: А в новом еще нет, к сожалению.

КОВАЛЕВСКИЙ: Почему?

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, не успел. Вообще я вам скажу, это моя печаль. Потому что я раньше много ходил. Теперь, когда у меня возникает редкий свободный вечер, я, конечно, провожу его дома с детьми и с женой, потому что я не так часто их вижу. И хожу я часто на детские спектакли с Дашей, Даня еще маленький. Но они подрастут, наверняка я буду ходить. Я, конечно, многое пропускаю из-за этого, это моя печаль, но…

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну интересно посмотреть на Большой изнутри?

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, конечно, конечно, да.

САВЕЛЬЕВ: Друзья, билеты в театр - 3-5 - партер, примерно так, примерно так.

ШОРОХ: Ну, смотря какой театр.

СПИВАКОВСКИЙ: В Театр Маяковского, да?

САВЕЛЬЕВ: Вот, пожалуйста, Театр Маяковского, да.

СПИВАКОВСКИЙ: И какой спектакль еще, конечно. Спектакль спектаклю рознь.

САВЕЛЬЕВ: Да, совершенно верно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы в Валентиновке живете?

СПИВАКОВСКИЙ: Да.

ШОРОХ: На всю страну еще скажи…

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, я зря это сказал на самом деле.

САВЕЛЬЕВ: Ну а что? Сейчас в Валентиновке подскочила цена на недвижимость.

КОВАЛЕВСКИЙ: Просто в Валентиновке проходят лучшие годы моей жизни, у меня там у товарища дача.

САВЕЛЬЕВ: Как ты сейчас связал с юбилеем Театра Маяковского, а?

КОВАЛЕВСКИЙ: Валентиновка последнее время, как-то зарастает домами, да? Уже все подступает…

СПИВАКОВСКИЙ: Нет, совсем нет. А, городскими? Городскими немножко есть.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, уже прямо подступают, подступают, уже нависают.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, так чуть-чуть, да.

ШОРОХ: Мы только вчера с Максом в эфире разговаривали, где лучше жить - в городе или за городом.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, только вчера выясняли этот вопрос.

ШОРОХ: Загород московский - это, конечно, испытание.

КОВАЛЕВСКИЙ: Даниил Спиваковский у нас в гостях, заслуженный артист России. Поздравляем вас, кстати, с получением звания.

СПИВАКОВСКИЙ: Угу, лет пять назад, правда, это было. Но спасибо.

ШОРОХ: Но мы не поздравляли…

САВЕЛЬЕВ: Мы-то не поздравляли вас…

СПИВАКОВСКИЙ: Вы знаете, я так к этому философски отношусь, с юмором.

ШОРОХ: Ну а действительно, какое отношение к этому? Что дает, не дает?

СПИВАКОВСКИЙ: Не знаю, по-моему, ничего.

САВЕЛЬЕВ: Да я заслуженный артист…

СПИВАКОВСКИЙ: Да боже сохрани! По-моему, ничего совершенно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну что, проездной в электричку нет?

СПИВАКОВСКИЙ: Нет, проездной в электричку не дает.

ШОРОХ: Кстати, проездной на электричку - вообще, космические деньги.

СПИВАКОВСКИЙ: Я даже не знаю, я как-то к этому так отношусь иронично.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы знаете, Даниил, вы знаете, у меня сейчас на Фейсбуке… Я знаю, вы не участвуете в социальных сетях, вы пользуетесь Интернетом только для того, чтобы получать почту.

СПИВАКОВСКИЙ: Да, да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Видите, я все про вас знаю. Но вы не знаете, какой велосипед появился сейчас в продаже.

СПИВАКОВСКИЙ: Не знаю.

КОВАЛЕВСКИЙ: Правда, в Италии. Десять килограммов весит, складывается в четыре раза, и размером он занимает вот как колесо велосипеда, вот он весь такой в сложенном состоянии.

СПИВАКОВСКИЙ: Здорово!

ШОРОХ: Слушай, ну 10 кило - это тоже прилично.

САВЕЛЬЕВ: Десять кило для велосипеда?

ШОРОХ: Нет, 10 кило для мужчины - нормально, а вот…

САВЕЛЬЕВ: Ты что, приготовил подарок ко дню рождения Театра Маяковского? Велосипед в студию!

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, нет, боже упаси. Нет-нет-нет, меня интересует хобби Даниила.

СПИВАКОВСКИЙ: У меня нет хобби, честно говоря, и надо сказать, никогда не было, даже с самого детства.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, какие-то увлечения, досуг.

СПИВАКОВСКИЙ: Нету.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну что, вы такой скучный зануда, что ли?

СПИВАКОВСКИЙ: Ну почему скучный?

САВЕЛЬЕВ: Этот человек без хобби, значит, скучный зануда.

СПИВАКОВСКИЙ: Если вы побываете у нас дома, вам не придется поскучать.

САВЕЛЬЕВ: Нет, а вот этот человек, который собирает коробки, он веселый человек!

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, представь себе, я собираю коробки.

САВЕЛЬЕВ: А дома что у вас, Даниил?

СПИВАКОВСКИЙ: Дома дети, и поэтому, конечно, все вверх дном. Но это не хобби, это жизнь. Нет хобби, на это нет времени, к сожалению.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну вот у Натальи тоже двое детей, а она успевает…

ШОРОХ: У меня нет хобби, не неси ерунду! Я совершенно согласна с Даниилом. Пока ты не нанес пурги здесь в эфире, я тебе хочу сказать, что я совершенно согласна. Вот у вас, бездетных, есть дом и работа. А у детных людей есть только работа и… работа. Всё! Понимаешь? Но в хорошем смысле.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но неправда, у тебя же есть хобби: ты увлекаешься модной одеждой, ты шьешь, ты собираешь значки… Ну что ты мне рассказываешь?

ШОРОХ: Вот гад! Это все брехня абсолютная, не говори ерунду!

СПИВАКОВСКИЙ: Нет, нету.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет? Вообще ничего?

СПИВАКОВСКИЙ: Нету.

САВЕЛЬЕВ: Даниил, слушайте, может быть, я задам еще какой-нибудь традиционный журналистский вопрос?

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, про Театр Маяковского.

САВЕЛЬЕВ: Нет, нет! Меня всегда волновало: если артист опаздывает, стоит в пробке, вот всё, спектакль начинается, а он стоит в пробке где-нибудь на МКАДе, выехав из дома. И что?

ШОРОХ: Такое вообще может быть?

СПИВАКОВСКИЙ: Бывает, так бывает постоянно.

ШОРОХ: Кошмар!

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, на МКАДе - такого не бывает, все-таки надо выезжать заранее. Но если ты стоишь в пробке действительно где-то за несколько километров, на каком-то мосту, и не знаешь, как тебе проехать, у меня такое бывало неоднократно, когда я бросал машину, заезжал на тротуар и прыгал в метро. У меня такое бывает, может быть, ну не раз в месяц, но раз, скажем, в два-три месяца со мною такое бывает. Или я прогнозирую свой маршрут, допустим, Театр Маяковского - Большая Никитская, дом 19 (для радиослушателей, которые не знают и придут, вот реклама театра). Я понимаю, что могу бросить машину где-то на Садовом кольце или в районе метро "Пушкинская", или в районе "Библиотеки Ленина", или "Арбатской", или на Новом Арбате. Я понимаю, что переулком пробегу, и я это прогнозирую, и примерно маршрут уже выстраиваю даже от того, где мне удобнее быстро бросить машину и заехать на тротуар, чтобы добежать до театра. Такое бывает, потому что бывает, что утром съемки, ты едешь со съемок, или какие-то интервью, у меня студенты, от которых я еду, или это озвучание, и так далее, и так далее.

КОВАЛЕВСКИЙ: А где вы преподаете?

СПИВАКОВСКИЙ: Я преподаю в институте, который называется МИТРО - Московский институт телевидения и радиовещания "Останкино".

САВЕЛЬЕВ: На Полянке, да?

СПИВАКОВСКИЙ: Я от вас поеду туда сейчас.

КОВАЛЕВСКИЙ: Сколько у вас студентов?

СПИВАКОВСКИЙ: У меня 28 студентов, это третьекурсники, дневное отделение, естественно. Уже два спектакля я с ними выпустил. Сейчас у нас открывается новая сцена, как раз я адаптирую спектакли к новой сцене, их переношу, этим я сейчас занят.

КОВАЛЕВСКИЙ: Они вас любят?

СПИВАКОВСКИЙ: Надеюсь, что да. Это не самое главное. Главное, чтобы они меня уважали и слушали меня, это самое главное.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы считаете, это самое главное?

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, конечно, да.

КОВАЛЕВСКИЙ: А дети?

СПИВАКОВСКИЙ: Дети должны любить.

КОВАЛЕВСКИЙ: А-а-а…

САВЕЛЬЕВ: Дети должны любить папу.

ШОРОХ: Обязаны.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну что еще про Театр Маяковского вам рассказать? Я сам вернулся к теме.

ШОРОХ: Ну, что-нибудь. Вот все равно, чем Театр Маяковского выделяется на фоне остальных театров? 90 лет - это несомненная история. Но имеет ли это значение для тех новых зрителей, которые к вам приходят? Что вас любят, это понятно.

СПИВАКОВСКИЙ: Понимаю, понимаю ваш вопрос. Что для новых зрителей, для современных зрителей? То, что Театр Маяковского имеет, конечно, разнообразный репертуар, разнообразный репертуар. И в плане драматургии как классической, классической драматургии, русской драматургии, так и современные какие-то авторы. Год на зад к нам в театр пришел новый художественный руководитель Миндаугас Карбаускис, который поставил свой первый спектакль, в котором я имею честь играть, "Таланты и поклонники" Островского, это его взгляд на Островского. Несомненно, одаренный режиссер, который имеет свой почерк, свой стиль, и это его взгляд на Островского, очень интересный и местами неожиданный, и вместе с тем традиционный. Вот, приглашаю зрителей на этот спектакль. Кроме того, к его чести, все старые спектакли Театра Маяковского в основной своей массе остались в репертуаре, это ходовые спектакли, которые имеют своего зрителя. Так что различные и по жанру, и по форме, и по каким-то таким режиссерским взглядам спектакли. И я думаю, что зритель найдет… Это замечательно, так и должно быть. Знаете, когда приходишь в книжный магазин, ну, хочешь такую книгу выбери, хочешь такую, хочешь эту полку, хочешь эту. Так и должно быть в театре.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ага, скоро так не будет.

СПИВАКОВСКИЙ: Почему?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, потому что книжки… Слышали, мы же чего… Подошел, хочешь такую книжку - а нет, все изъяли, Следственный комитет.

ШОРОХ: Ну, про книжки… Что нам книжки, мы про театр.

КОВАЛЕВСКИЙ: Знаете, я вас хочу спросить… Или вы хотели еще поговорить о Театре Маяковского?

СПИВАКОВСКИЙ: Пожалуйста, если у вас есть какие-то еще вопросы, я с удовольствием поговорю.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, мы же не журналисты, у нас нет вопросов.

СПИВАКОВСКИЙ: Да-да, я забыл.

КОВАЛЕВСКИЙ: Хотелось спросить у вас о конкурентах, соперниках и врагах. Неожиданно?

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, что касается врагов, врагов нет, наверное, в том смысле, как есть враги. Что касается конкурентов и соперников, ну, наверное, есть, наверное, есть. Да и я, наверное… и мне такие свойства, как зависть и все остальные, у меня весь букет недостатков и вредных привычек.

САВЕЛЬЕВ: Хорошо, что вы в этом признаетесь. Обычно актеры: нет, ну что вы… Это потрясающие, это замечательно… А у самого в глазах совершенно другой телетекст идет.

СПИВАКОВСКИЙ: Я в этом, конечно, признаюсь. Ну, что делать?

КОВАЛЕВСКИЙ: Как вы боретесь с завистью, со своей собственной? Как вы душите в себе эту гниду?

СПИВАКОВСКИЙ: По крайней мере, для начала я в этом признаюсь. Это хотя бы уже первый шаг к какой-то борьбе, понимаете?

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы знаете, что на "Квартет И" билеты стоят до 30 тысяч рублей на спектакль? У них бешеный успех.

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, замечательно.

ШОРОХ: Хочешь, чтобы сейчас прямо при тебе Даниил позавидовал? Или что?

КОВАЛЕВСКИЙ: Да!

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, нет, я как-то… ну, в этом я не завидую. Но это замечательно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет? Ага, значит, вы считаете, что это несерьезный жанр, да?

СПИВАКОВСКИЙ: Это замечательный жанр. Я занимаюсь другим жанром. Но то, что должно существовать всё и должен существовать выбор. Кстати, я был на спектакле, прекрасно знаком с ребятами из этого "Квартета", и у нас взаимная симпатия друг к дружке, и то, что делают они, как они здорово импровизируют, как они работают в этом интерактиве с залом, потрясающе, это очень здорово. Я работаю в другом жанре и в другой форме. Но и то, и то правомочно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но вы не завидуете, что они так умеют, а вы нет?

СПИВАКОВСКИЙ: Нет, не завидую.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы телевизор смотрите?

СПИВАКОВСКИЙ: Редко.

КОВАЛЕВСКИЙ: Почему?

САВЕЛЬЕВ: Только свои сериалы, да?

СПИВАКОВСКИЙ: Свои как раз не смотрю. Редко потому, что я очень поздно прихожу домой, и если я смотрю, я в основном смотрю спорт, спортивные, я фанатичный болельщик.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да вы что? Да вы что? А так не скажешь…

СПИВАКОВСКИЙ: Ну так… Слушайте, кстати, о хобби на самом деле. Я, конечно, всю жизнь играл в футбол.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, вот! Раскрылся Спиваковский на 50-й минуте интервью.

СПИВАКОВСКИЙ: К вопросу о "Квартете И", о ребятах, которые много лет организовывали футбол…

САВЕЛЬЕВ: Они тоже футболисты известные.

СПИВАКОВСКИЙ: Да, да, они футболисты, организовывали футбол. Эти ребята меня слышат. Ребята, проявите инициативу, организуйте еще футбольные наши актерские турниры! Ну, им, видимо, это надоело. Вот я играл в актерских турнирах.

КОВАЛЕВСКИЙ: А-а-а, вы же в "Лужниках" играли?

СПИВАКОВСКИЙ: Нет, мы играли не в "Лужниках", мы играли на "Динамо", на Речном вокзале.

САВЕЛЬЕВ: У вас какая позиция на поле?

СПИВАКОВСКИЙ: Ну, это мини-футбол, поэтому везде.

САВЕЛЬЕВ: А, понятно, любая.

СПИВАКОВСКИЙ: Любая, да. Значит, о чем мы говорили? Я смотрю канал спортивный, я болельщик. Еще я смотрю канал "Культура". Но я щелкаю, щелкаю, щелкаю, и так фрагментарно я пытаюсь следить за многим, но фрагментарно.

ШОРОХ: Спасибо!

КОВАЛЕВСКИЙ: Даниил, спасибо вам огромное.

СПИВАКОВСКИЙ: Спасибо вам.

КОВАЛЕВСКИЙ: Видите, как незаметно пролетел час в компании замечательных людей.

СПИВАКОВСКИЙ: Спасибо.

ШОРОХ: Даниил Спиваковский был с нами. Спасибо.

СПИВАКОВСКИЙ: Спасибо.

КОВАЛЕВСКИЙ: Спасибо огромное.

САВЕЛЬЕВ: Спасибо, Даниил. Удачи!