Маяк. Москва 08.04.2013 - Об истории освоения космоса

12 апреля в России отмечают День космонавтики в ознаменование первого космического полета, совершенного Юрием Гагариным в 1961 году на корабле "Восток". С 1968 года отечественный День космонавтики получил и официальное общемировое признание после учреждения Всемирного дня авиации и космонавтики. В Москве в честь этого события создали мемориальный музей космонавтики. Он располагается в стилобатной части монумента "Покорителям космоса" - одного из самых известных памятников столицы. Об истории освоения космоса расскажет летчик-космонавт, Герой России, директор мемориального музея космонавтики Александр Иванович Лазуткин. Ведущая - Елена Щедрунова.

ВЕДУЩИЙ: Гость программы - летчик-космонавт, Герой России, директор мемориального музея космонавтики Александр Лазуткин. Поговорим мы об истории освоения космического пространства, о том, что представляет собой сегодня работа в космосе и, естественно, о музее. Все это в преддверии 12 апреля. Потому что, не знаю, учат ли современные дети фамилии современных космонавтов, но то, что 12 апреля - День космонавтики в нашей стране, я думаю, знают все. Про это всегда рассказывают, и родители, во всяком случае, помнят, и детям напоминают. Кстати, в преддверии как раз 12 апреля у вас не наблюдается дополнительный наплыв посетителей? Знаете, как бывает, датских посетителей?

ЛАЗУТКИН: Наблюдается. Как будто все к 12 апреля вспоминают, что есть космонавтика, и идут, идут.

ВЕДУЩИЙ: Вы сейчас так сказали, как будто вспоминают, что есть космонавтика. Действительно, если раньше любой полет в космос - это было событие, фамилии космонавтов все просто знали наизусть, то сейчас спросишь, я думаю, кого-то на улице, народ задумывается, что в космосе происходит, кто туда летает. Фамилии космонавтов, кроме первого отряда, наверное, тоже мало кто вспомнит. А на ваш взгляд, может быть, это нормально? Ведь когда все только затевалось, были же такие, как мне кажется, планы, что работа в космосе - это будет такая обыденность человечества. Хотя сейчас, подчеркну, сейчас это точно не обыденность, космонавтов в мире всего, по-моему, чуть больше 500 человек на весь земной шар. Больше 6 миллиардов нас работу, а космонавтов сего 500 с небольшим. Но, тем не менее, такое ощущение, что есть все-таки некая обыденность теперь в этой профессии для обывателя?

ЛАЗУТКИН: Вы в принципе и ответили на этот вопрос. Вполне естественно, что сейчас космонавтов не знают, не следят за их полетами только потому, одна из причин, потому что это стало какой-то нормой. Ведь каждый год мы туда летаем, я имею в виду космонавтов, и не один раз туда летают.

ВЕДУЩИЙ: Более того, живут на орбите подолгу.

ЛАЗУТКИН: Живут постоянно, да, да. И про них даже забывают. Я вспоминаю и себя, я-то в 1997 году полетел, я прилетел, встретил соседку свою.

ВЕДУЩИЙ: Здесь уже на земле?

ЛАЗУТКИН: На земле, да. Соседка, это мама моего друга была. Мы как-то на лестничной клетке с ней столкнулись. Она говорит: "Ой, Саш, что-то я давно тебя не видела?". Я говорю: "Тетя Тань, да я летал". Она говорит: "А куда?".

ВЕДУЩИЙ: Но вы раскрыли секрет, она удивилась? Она не знала, что вы космонавт просто?

ЛАЗУТКИН: Конечно, конечно, это уже тогда. А по собственным ощущениям: у меня был единственный полет, и это была цель моей жизни, мечта моей жизни, - иду к ракете и думаю: сейчас все сбудется. Вернее, начинает сбываться моя мечта. А потом поймал себя на том, что я себя чувствую, как будто я лечу в командировку, причем в море-океан, туда на платформу, где буду нефть добывать. На полгода я туда лечу, через полгода за мной туда вертолет прилетит и заберет обратно. Никакого героизма, ощущения не было абсолютно. Я подумал, что, наверное, мы уже люди другого поколения. И это где-то у нас в гены вошло.

ВЕДУЩИЙ: Что, пребывание человека в космическом пространстве - это вполне естественная вещь?

ЛАЗУТКИН: Это обычная работа, да.

ВЕДУЩИЙ: Но согласитесь, это все равно необычная работа, потому что каждый полет в космос - это все равно риск.

ЛАЗУТКИН: Она - необычная работа.

ВЕДУЩИЙ: Это абсолютный риск и гораздо выше, чем при любой другой профессии.

ЛАЗУТКИН: Я бы поставил здесь знак вопроса, потому что существуют более тяжелые работы, и более рискованные, допустим, возьмем тех же горняков, шахтеров.

ВЕДУЩИЙ: Или пожарных, вы можете сейчас мне сказать, да?

ЛАЗУТКИН: Или пожарных.

ВЕДУЩИЙ: Но, как мне кажется, все равно, ведь космос, мы чуть-чуть только про него совсем знаем. И мы никак не можем предсказать, что будет в следующий момент, нам кажется, что можем. Потому что при том же пожаре, да, это стихия, но мы в какой-то степени можем ей управлять, в той же шахте мы можем подстраховаться, что называется, соломку подстелить. Как мне кажется, что при освоении космического пространства эти вещи нам кажется, что мы можем. Но понятно же, что не можем все равно, разве не так?

ЛАЗУТКИН: Так. Здесь я соглашусь с вами. Работа в космосе, она действительно необычная. И мы говорим, там совсем другие условия, хотя сама работа, она очень похожа на земную. Но необычные условия. Это космос, это среда, где дырочку сделаешь в стеночке такой тоненькой, и все, и ты погиб, и никто тебе даже не поможет. Это есть. Но с другой стороны, это все за норму воспринимаешь. Но это я к тому, что работа в космосе - обыденность.

ВЕДУЩИЙ: Но опять же, когда говорили о том, что работа в космосе будет обыденностью, и в какой-то момент это станет просто такая рутинная работа относительно, что профессия космонавт будет почти обыденной профессией. Это же, возможно, будет, как мы говорили, я так понимаю, на заре космонавтики, когда космос нам будет приносить некую отдачу и некие плоды. Зачем мы летаем в космос? Для того, чтобы сделать некий прорыв в технологиях, которые мы потом сможем использовать на земле. А сейчас, как мне кажется, очень многие люди задают вопрос, а зачем мы летаем в космос, это же дорого стоит, и что нам от этого? были мы там и были первыми, может расслабиться и все?

ЛАЗУТКИН: Ждем от космоса, что он нам принесет эти плоды?

ВЕДУЩИЙ: Да, что мы должны что-то материальное получить от полетов в космос.

ЛАЗУТКИН: Мы там получаем то, что, как мы говорим, это знания. Это раз. И я даже себе этот вопрос задавал, почему мы никак не можем то, что мы там получили, использовать здесь, на земле? Допустим, говорили, что мы там получаем сплавы металлов, которые на земле получить невозможно, мы получаем в итоге с какими-то новыми свойствами, почему мы их здесь не можем использовать? Мы выращиваем кристаллы и делаем полупроводники, которые по космической технологии и так далее, и мы их не можем здесь получить. А хоть бы мне показали это радио или какое-то устройство…

ВЕДУЩИЙ: Для чего вы эти кристаллы растили, называется, да?

ЛАЗУТКИН: Почему-то этого нет.

ВЕДУЩИЙ: А этого нет только у нас или и у американцев тоже нет, что это вообще в мире нет? то, что происходит в космосе, в том числе технологические вещи, что они на земле никак не находят применения, не то что даже широкого, но хотя бы узкого.

ЛАЗУТКИН: Не знаю. Я в принципе понимаю, что мы там получаем новое, и это новое можно использовать, так сказать, и любой космонавт скажет: мы там делаем работу, вы просто здесь, на земле, ее не ощущаете. Моя такая тема, которую бы я затронул, это биотехнологии. Это мы начали на станции "Мир", а, может быть, еще раньше эти вопросом заниматься. Биотехнологии - это выращивание кристаллов белка, изучение на таком уровне, на котором на земле трудно изучить живую ткань.

ВЕДУЩИЙ: Зарождение жизни в какой-то степени, да?

ЛАЗУТКИН: Там уже тогда в 1980-х годах мы смогли получить, допустим, инсулин, который порядка на два лучше, чем тот, который делается здесь, в таких очень сложных условиях. Там он лучше получается. Так и давайте его там производить, потому что он принесет много пользы. Там мы можем с помощью этой лаборатории космической понять, как работает вирус гриппа, как работает СПИД, как "рак", в конце концов, действует. Мы можем это все изучить. И это нам поможет, те знания, которые мы там приобретаем. Мы почему-то это не делаем здесь?

ВЕДУЩИЙ: Какая-то загадка?

ЛАЗУТКИН: Такое ощущение, что кто-то нас сдерживает.

ВЕДУЩИЙ: Я как раз так и думала, сейчас вы скажете. Инопланетян видели во время полета, честно скажите, честно признайтесь?

ЛАЗУТКИН: Честно скажу. Хотел увидеть, но не видел.

ВЕДУЩИЙ: Не удалось, в контакт с вами не вступили?

ЛАЗУТКИН: Но остался на прежних позициях, что они есть.

ВЕДУЩИЙ: А на самом деле в отряде космонавтов рассказывают байки, может быть, истории, легенды, что кто-то видел, кто-то имел контакт с другой цивилизацией, есть такие истории?

ЛАЗУТКИН: Нет.

ВЕДУЩИЙ: То есть космонавты такие приземленные в этом смысле люди, да?

ЛАЗУТКИН: Это тоже странно. Казалось бы, нас сколько там, больше 100 человек советских и русских слетало, но так, чтобы кто-то прилетел и сказал: я там видел такое, но я, конечно, журналистам не скажу ничего, а вам скажу, - нет такого. Что-то необычное, конечно, мы видим. Да, я не увидел ничего необычного: какой-то аппарат, который мимо меня пролетел, увидел непонятное явление здесь, на земле, нигде про него так и не читал, и знать не знал, что такое может быть на земле.

ВЕДУЩИЙ: А как это выглядело?

ЛАЗУТКИН: Летели мы от Австралии к Соединенным Штатам через Тихий океан, по этой трассе, от Австралии уже улетели, немножко до экватора оставалось. Мы пролетели зону в океане, то есть там был Тихий океан, причем на самом деле он был тихий, спокойный, и там в этом тихом, спокойном океане зона круглая, где в этой зоне в буквальном смысле бушевал очень сильный шторм. При хорошей погоде, при минимуме облаков. Даже непонятно. Везде все спокойно, а тут прямо такие волны. Волны-то я не могу определить, они даже большие для меня кажутся маленькими, но те барашки, которые я видел, они были очень большие - от 500 метров и более, длина этого барашка. И все это так быстро проходило. И у меня было ощущение, что я пролетаю над каким-то котлом, в котором вода кипит.

ВЕДУЩИЙ: Может быть, это был какой-то вулкан просто под толщей воды?

ЛАЗУТКИН: Под толщей воды по идее должен был бы быть вулкан, и вообще этих вулканов много, они в океане работают. Но тогда бы это явление было бы…

ВЕДУЩИЙ: Зафиксировано?

ЛАЗУТКИН: Зафиксировано, это раз. А второе, это такое обыденное. Раз здесь пролетели, потом там.

ВЕДУЩИЙ: Тут вулкан, там вулкан.

ЛАЗУТКИН: Да. А тут все везде спокойно. А через полтора часа пролетали эту зону, там опять все было спокойно, то есть уже все тихо. И потом понимание того, что вулкан там работает, газы идут, но много километров воды, пока этот газ пройдет, он весь растворяется в воде.

ВЕДУЩИЙ: Такое загадочное заявление.

ЛАЗУТКИН: Я понял, что по морю плавать страшнее.

ВЕДУЩИЙ: А для вас сегодня космонавт - это кто? Человек, который занимается обычной профессией, престижной, наверное, или не очень престижной, потому что, как вы сказали, да, вы там были, и чувствуете, что летите на платформу нефть добывать? У многих может сложиться впечатление, что нефтяники зарабатывают больше, чем космонавты, и в этом смысле им, наверное, повезло-то больше с профессией?

ЛАЗУТКИН: Это разные вещи. Конечно, нефтяники, я думаю, что больше зарабатывают. Космонавтика, чем она мне нравится, не только тем, что мы работаем в тех условиях, в которых на земле люди не работают, мы летаем в буквальном смысле как птички, можем летать, а здесь этого нельзя сделать. Мне нравится то, что сюда люди идут не за деньгами, а идут для того, чтобы исполнить свою мечту. И поэтому какая-то особая атмосфера складывается в этом плане. За деньгами сразу нужно сказать, что идите в нефтяники, идите еще куда-то, если хотите деньги.

ВЕДУЩИЙ: Но не в отряд космонавтов.

ЛАЗУТКИН: В отряд космонавтов… Там, во-первых, очень сложно дойти до полета. Ты всегда находишься где-то на грани. Тебя могут списать, могут не списать, могут списать за твои знания или за незнания, скорей всего, за здоровье, которое не всегда от тебя зависит. Мало ли, там какие-то процессы начались, и тебя списывают. И такое по жизни всегда было в отряде.

ВЕДУЩИЙ: Но народ рвется сейчас в космонавты, есть конкурс на то, чтобы попасть в отряд космонавтов, и если есть, то какой это конкурс?

ЛАЗУТКИН: Конкурса-то как такового нет, в смысле собирается толпа там в тысячу человек, а мы говорим: так, а теперь из этой толпы мы должны выбрать пять человек. В прошлом или в позапрошлом году, я сейчас не помню, впервые провели такой открытый конкурс, кинули клич по стране, что нам нужны космонавты, такие-то и такие-то требования. По-моему, набралось немного, человек 300, может быть, чуть побольше. Но из этих 300 нужно было выбрать, по-моему, человек 5-6 или 8.

ВЕДУЩИЙ: А вы представляете, если бы на заре космонавтики кинули клич: нам нужны космонавты! Пришло бы, я думаю, 300 тысяч - это минимум, а то и несколько миллионов.

ЛАЗУТКИН: На заре, да. Здесь же еще нужно понимать, что у нас по космонавтике-то в СМИ мало что говорят. Люди уже привыкли, что ее как таковой нет или она если есть, то где-то там далеко. И вдруг где-то по интернету или еще где-то прошла информация о том, что набираем в отряд космонавтов. Причем это так не во всеуслышание было сказано.

ВЕДУЩИЙ: Шепотком, хотите сказать.

ЛАЗУТКИН: Шепотком, да. Поэтому, естественно, кто-то услышал, кто-то не услышал. Поэтому когда будет второй набор, посмотрим, как оно будет.

ВЕДУЩИЙ: Если не ошибаюсь, сейчас можно прийти посмотреть, по-моему, я зашла на сайт официальный отряда космонавтов, и там сказано, что можно прийти даже на экскурсию, еще что-то. Мне кажется, даже был какой-то раздел вакансий? Может быть, он не касался, естественно, космонавтов, он, может быть, касался, естественно, технических сотрудников. Но, тем не менее, меня поразило: отряд космонавтов - вакансии. То есть можно прийти посмотреть?

ЛАЗУТКИН: Прийти посмотреть можно. Но это Звездный городок, Центр подготовки космонавтов, конечно, можно, это уже…

ВЕДУЩИЙ: Тоже обыденное дело?

ЛАЗУТКИН: Это обыденно дело. Каждый день туда приезжают автобусы туристов. Это тоже ведь достопримечательность Москвы и России, скорее всего. Поэтому прийти можно посмотреть. В принципе можно посмотреть, как космонавты тренируются, если в момент экскурсии вы увидите, что они тренируются. Да и сам когда я тренировался, уже такое практиковалось. Ты в корабле сидишь, тренируешься, и вдруг вспышки, вспышки, а они фотографируют в это время.

ВЕДУЩИЙ: Они - инопланетяне.

ЛАЗУТКИН: Это, как правило, иностранцам там разрешали или высоким фигурам.

ВЕДУЩИЙ: А не давали посидеть внутри тренажера, который имитирует станцию "Мир"?

ЛАЗУТКИН: Нет, не всем.

ВЕДУЩИЙ: Но все-таки давали кому-то?

ЛАЗУТКИН: Кому-то давали, конечно. Приедет там президент какой-то страны. Простым туристам нет, конечно.

ВЕДУЩИЙ: В вашем музее, который находится около метро "ВДНХ", и кто там был, эту стелу с ракетой, устремленной ввысь, не заметить просто невозможно. Кто там хоть раз побывал, точно это знает. А внутри, не внутри вернее, а в основании, там собственно тот самый музей космонавтики. Для вас в экспозиции этого музея, что является самым ценным экспонатом? вы бы сказали, что люди, придите обязательно, чтобы это увидеть?

ЛАЗУТКИН: Нет такого. Потому что там вся история космонавтики представлена. И я бы сказал, что вы придите и посмотрите, как начиналось и как продолжается, и как сейчас идут дела. Это единственное место, где ты можешь посмотреть, как это все, всю жизнь космонавтики увидеть.

ВЕДУЩИЙ: Тем более, что ей даже шести десятков лет нет по большому счету?

ЛАЗУТКИН: Космонавтике? Да. Чуть больше 50 лет.

ВЕДУЩИЙ: Вот. Я и говорю. История вообще-то небольшая, может быть, миг даже для истории государства, но при этом, сколько всего, сколько событий, как спрессованы эти события. Такие вещи, мне кажется, если говорить про историю государства, веками происходит, что произошло за эти без малого 60 лет, что касается космонавтики, что было и что сейчас.

ЛАЗУТКИН: Так я и говорю, что музей - это единственное место, куда можно прийти и посмотреть. Поэтому сказать, что там есть что-то такое для меня дорогое, нет пока. Я смотрю, и как первый спутник. Иногда мне хочется про него много чего рассказать, про первый спутник, вдруг нахлынут какие-то чувства, а иногда думаешь, шарик и шарик.

ВЕДУЩИЙ: Я сейчас немножечко отвлекусь. И, например, Зал славы хоккейный, который есть, по-моему, в Канаде, если не ошибаюсь? Там ведь мало того, что человек должен обладать определенными достоинствами, чтобы попасть в Зал хоккейной славы, но там есть его личные вещи, если он туда попал. Тут люди уже попали в Зал этой славы, слетали в космос и автоматически попали. А где-то есть музей их личных вещей? Может быть, кому-то хочется прийти и посмотреть на личные вещи первого отряда космонавтов.

ЛАЗУТКИН: Что-то у нас есть. Музей это собирал и собирает, и ищет, и берет. Мы от первого отряда космонавтов, я знаю, мы там от родных что-то пытаемся получить, купить. А современных космонавтов мы затягиваем, говорим: приходите, приносите.

ВЕДУЩИЙ: Рассказывайте о себе, оставляйте память о себе.

ЛАЗУТКИН: Оставляйте память о себе, потому что бытует еще мнение, ах, это я оставлю сыну своему, внуку и так далее, но ты потом людям объясняешь, что самое надежное место - это музей, потому что вы все, что сюда положили, мы обязаны сохранить. И государство будет строго следить за этим.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Михаил. Александр Иванович, мой папа был в бригаде, которая собирала стапель-мачту для ракеты "Восток" и которая находится сейчас на территории ВДНХ. Но каково же было жалко смотреть, как ломали самолеты, ломали самолеты перед Домодедово. И в связи с этим, не думаете, что с ракетой "Восток", хоть я понимаю, что это ненастоящий вариант ее, может произойти та же самая ситуация? Очень жалко. Зачем ломать, можно было бы сохранить эти самолеты Як-40, Як-42?

ЛАЗУТКИН: Я согласен с тем, что ломать-то, ломать - не строить и особенно такие вещи, которые у всех на виду и каким-то символом являются. Вероятность-то есть, что и ракетоноситель "Восток" тоже так сломают. Но насколько я знаю, ее не стали ломать тогда, когда самолеты ломали. Приезжали люди инспектировали, смотрели, сколько она еще сможет простоять, какие узлы нужно будет заменять? Пока у людей есть в этом заинтересованность сохранить это дело.

ВЕДУЩИЙ: На самом деле эти самолеты можно было демонтировать и просто Музей самолетов устроить, например, отечественного авиастроения где-нибудь в Подмосковье. Зачем же все ломать-то, все рушить, можно же музей делать?

ЛАЗУТКИН: Можно. У нас с вами взгляды-то одни, а в правительстве, наверное, все по-другому.

ВЕДУЩИЙ: Другие. Теперь все-таки по поводу развития космонавтики, то, о чем мы говорили. Вы говорили, что мы можем делать в космосе то-то, то-то и то-то, но почему-то мы это не делаем в промышленных масштабах. А почему, кстати, до сих пор нет космических заводов? Собственно, термин тоже из начала космической эры, разве нет? А будут заводы работать на орбите. Да нет заводов.

ЛАЗУТКИН: Я думаю, что будут они работать, наверное, придет время, и все это будет. Видно сейчас пока не наступило. Понимаете, какой-то я стал такой, немножко с философской точки зрения на все это смотреть. То есть я подумал, что мы в конце 1980-х годов уже поняли, что нужно делать в космосе. Мы, я имею в виду нашу страну, наших специалистов. Но начался процесс, в котором пострадала наша страна, разрушился Советский Союз, стало не до космонавтики. И у нас начали все наши достижения куда-то перетаскивать, что-то американцы взяли, что-то европейцы взяли, и мы ходили везде с протянутой рукой и торговали, даже не торговали, а возьмите, только дайте нам работу, с иностранными учеными работали. Казалось бы, это плохо. Но с другой стороны, если посмотреть, то мы понимаем, что это был период, когда от нас как от лидера, либо мы, либо Соединенные Штаты, которые шли во главе этого процесса освоения космического пространства, уже двум странам было не осилить то, что, уже дальше того уровня, который достигли. И наступил такой момент, когда мы должны были бы подумать о том, что нам надо собрать команду. И лет 20 мы эту команду собираем. Мы вместе строим Международную космическую станцию, с тех пор ее строим, мы научились работать. Европейцы уже имеют свой ракетоноситель и могут выводить модули космической станции, они научились делать грузовой корабль, сделали большой с нашей помощью, с нашими знаниями. Китайцы сейчас начали свою космическую программу, которая в принципе основывается тоже на наших знаниях.

ВЕДУЩИЙ: Но они отдельно идут, своим путем, да?

ЛАЗУТКИН: Пускай они идут своим отдельным путем. Но это уже не две страны достигли одного уровня, а это уже десятка два стран.

ВЕДУЩИЙ: Когда вы говорите, что там две страны, достигшие одного уровня, я имею в виду Соединенные Штаты и Советский Союз, то я, например, слышала в свое время мнение, что Советский Союз и Россия в смысле космоса сделала и знает столько, что всем остальным еще расти и расти. Мы уже все забыли и вообще совершенно в другую сторону ушли, а они еще не дошли до того, что у нас было. Это мы себе льстим или это действительно так?

ЛАЗУТКИН: Это действительно так. То есть до сих пор мы делимся этими знаниями, и до сих пор с нами, по крайней мере, считаются и на считают умными в этом плане. Ведь просто факты какие. В тех же 1980-х годах создали двигатель, который сейчас, ракетный двигатель, который сейчас американцы покупают и считают его лучшим в мире.

ВЕДУЩИЙ: Загадка. Для ракет можем, для автомобилей - никак. Загадка русской души.

ЛАЗУТКИН: Да, загадка. Вообще говорить о том, какую пользу может принести космонавтика, она как раз этим и может принести. Если бы мы передали те знания и ту технологию, ту точку зрения конструктору, который создает космический корабль и который создает просто машину, ты взгляни с этих космических позиций на эту машину, и ты будешь ее создавать совсем по-другому, совсем другой подход. Даже дома будем строить по-другому, если мы строителям покажем, как создается космическая техника, какой подход. Если здесь нам говорят, что надо построить, удобно - неудобно, это мы потом разберемся, не главное, то в космической технике все идет от человека. Человек летит, человек должен управлять этим делом. Более того, надежность должна быть определенная выше, чем где бы то ни было, потому что человек может не вернуться.

ВЕДУЩИЙ: То есть в космонавтике допуски гораздо меньше, допуски почти нулевые. А жить с нулевыми допусками очень сложно.

ЛАЗУТКИН: Это только кажется.

ВЕДУЩИЙ: Наверное, действительно, только кажется, потому что у нас какие-то ракеты так и не взлетают или, точнее, взлетают, но потом не долетают до той орбиты, которая нужна. Слава богу, что пока это только со спутниками. Слава богу, что пока это касается только спутников. Топлива то не долили, то перелили.

ЛАЗУТКИН: Это естественный процесс. При Королеве у нас ракеты не падали? Падали. Мы создаем новую технику, сложную технику, сложнейшую технику. Естественно, она когда-то начинает отказывать. Но мы изучаем эти отказы и идем вперед.

ВЕДУЩИЙ: А вы знаете, почему она отказывает? Потому что многие говорят о том, что комплектующие покупаем за рубежом, да еще ненадлежащего качества. Не согласны?

ЛАЗУТКИН: Я не знаю, где мы покупаем. Я немножко в другом ключе на это смотрю. У нас люди не идут в космонавтику. Это одна беда.

ВЕДУЩИЙ: Вы сейчас говорите про технический персонал или вообще в принципе?

ЛАЗУТКИН: В принципе, но, естественно, и про технический тоже. Ведь космические корабли должен делать умный человек. А у нас как в сфере образования, так же среднего образования начался бардак. И как результат, из школы выходят люди, знающие меньше, чем мы знали в свое время, тоже школьниками. Теперь эти люди приходят в институты, университеты, и мы сейчас столкнулись с тем, что уже и из университетов люди выходят с высшим образованием, и они знают намного меньше, чем мы знали. Это еще, я в 2009 году ушел, по-моему, с предприятия или в 2010, сейчас не помню. Но года два я столкнулся с той проблемой, что приходят выпускники технических ВУЗов, специалисты, и нам, тем инженерам приходится их доучивать. Такого раньше не было.

ВЕДУЩИЙ: То есть вы себя не помните молодым инженером, когда вы приходили, и вам приходилось заново какие-то вещи для себя открывать? Вы же помните шутку советского времени, это же даже с эстрады звучала? Студент приходит в институт, абитуриенту говорят: забудь все, чему тебя учили в школе. Выпускник института приходит на завод, ему говорят: забудь все, чему тебя учили в институте. Это шутка советских времен.

ЛАЗУТКИН: Действительно это была шутка. И я прошел все эти стадии. Я пришел на предприятие, и я помню, что никто меня не учил никаким законам физики и так далее, и так далее. Там говорят, что есть задание. Мы тебе просто показываем специфику производства уже. Тоже начинаешь бегать с бумажками, начинаешь что-то чертить по-другому. Но основа…

ВЕДУЩИЙ: Базовые знания.

ЛАЗУТКИН: Базовые знания у тебя есть. Если ты не знаешь, то тебе говорят: слушай, тебя там никто не учил. Тебя могли выгнать за это. А сейчас приходят, может быть, они и знают что-то, ребята, но не умеют этим пользоваться. Еще беда-то.

ВЕДУЩИЙ: Но, может быть, мы идем просто к тому, что скоро за нас все будут делать роботы?

ЛАЗУТКИН: Так эти роботы надо еще сделать или нам что, заграница там поможет с этими роботами?

ВЕДУЩИЙ: да, до этого еще дожить нужно. Потому что иногда складывается такое впечатление и некоторые, кстати, преподаватели говорят, что главное научить ученика и студента добывать знания. Самый простейший способ добычи знаний - это, естественно, интернет. Хотя некоторые знания, которые дают в интернет, они бывают сомнительного свойства.

ЛАЗУТКИН: Да, там много сомнительной информации.

ВЕДУЩИЙ: Но это не важно. Но, тем не менее, если заточенность под то, что тебе нужно просто добыть знания, то человек и выходит и говорит: да если мне что, я интернет открою. И вы знаете, наверное, прекрасно ту ситуацию, когда в магазинах или на рынках 2х2 складывают с помощью калькулятора. Это же уже общее место.

ЛАЗУТКИН: И что, это что, хорошо что ли?

ВЕДУЩИЙ: Ничего хорошего.

ЛАЗУТКИН: Мы, к сожалению, по-другому смотрим.

ВЕДУЩИЙ: А теперь о высоком, а теперь о космонавтике. В преддверии Дня космонавтики, как вообще вы смотрите, что будет дальше?

ЛАЗУТКИН: Я думаю, что у нас все будет хорошо.

ВЕДУЩИЙ: А отношение руководства страны изменилось к космонавтике, теперь это постепенно поднимается и становится важным делом для страны? ваше ощущение, или ничего не меняется в этом смысле?

ЛАЗУТКИН: Я вижу, что меняется к лучшему, допустим. Если раньше денег не платили, то теперь хоть платят на программу я имею в виду, хоть как-то соблюдается порядок. В принципе подъем есть, маленький, но есть. Хотелось бы, чтобы он был побольше.

ВЕДУЩИЙ: А задачи какие ставятся: просто поддерживать тот уровень, который есть, или все-таки какие-то прорывы совершать? как формулируются задачи для отряда космонавтов?

ЛАЗУТКИН: Я для отряда космонавтов формулируется одна задача: подготовиться к полету и работать безаварийно и так далее, и так далее. Но сейчас принята программа космическая до 2020 года. Слава богу, что хоть программу приняли, значит, мы как-то планово пойдем вперед.

ВЕДУЩИЙ: Летать будем по программе.

ЛАЗУТКИН: Летать будем, да.

ВЕДУЩИЙ: Я благодарю нашего гостя.