Поэтический минимум Почти похоже

Поговорим о соединение несоединимого.

Ирина Одоевцева, поэтесса с огромным бантом, ничего толком про князя Владимира Одоевского, энциклопедиста, исследователя, писателя и не слышала.

Да и что ей было в нем?

Нет, я не буду знаменита.
Меня не увенчает слава.
Я – как на сан архимандрита
На это не имею права.

Ни Гумилев, ни злая пресса
Не назовут меня талантом.
Я – маленькая поэтесса
С огромным бантом.

У маленьких своя жизнь, сперва казавшаяся легкой, а потом обернувшаяся большим испытанием, сменой страны, где живешь. Вообще сменой биографии.

...Анна Ахматова очень возмущалась, что эмигрантка Одоевцева, жена Георгия Иванова, говорила, что видела ("видела, видела!") у Гумилева револьвер. И деньги, которые, наверное, были нужны для белогвардейского заговора. То есть подтверждала косвенно, что расстреляли Гумилева за дело.

Впрочем, Ирина Одоевцева тоже потом, уже с другой стороны границы, не отставала.

Изящно злословила, вспоминая слова того же Гумилева (а как это можно было проверить?), что, дескать, Ахматова могла быть счастливой, но не умела.

Что и было у нее так много всего, о чем другие и мечтать не смели: красота, стиль, дар. А она, даже еще молодая, "проводила целые дни, лежа на диване, томясь и вздыхая".

Как будто бы Гумилев говорил: "Она всегда умудрялась тосковать и горевать, и чувствовать себя несчастной. Я шутя советовал ей подписываться не Ахматова, а Анна Горенко. Горе – лучше не придумать".

От любви твоей загадочной,
Как от боли, в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу.

***

В программе звучат стихи Ирины Одоевцевой, Анны Ахматовой.