Шоу Риты Митрофановой Гость: музыкант, лидер группы "Танцы минус" Вячеслав Петкун

МИТРОФАНОВА: У нас сегодня в гостях музыкант, лидер группы "Танцы минус" Вячеслав Петкун. Славик, здравствуй.

ПЕТКУН: Здравствуй.

МИТРОФАНОВА: Я осеклась, назвав тебя Славиком? Тебе уже за 40, по-моему, друг мой.

ПЕТКУН: Ну, да. А что это меняет?

МИТРОФАНОВА: Очень многое. Не так давно я видела вблизи Дмитрия Билана. Точнее, Диму Билана, который, по-моему, может плясать даже под "Новости". И я задала свой сакраментальный вопрос: "Когда вы из Димы превратитесь в Дмитрия Викторовича, предположим?" То есть, наверное, в жизни мужчины какое-то взросление и по имени, и по возрасту должно быть. Что с тобой происходит сейчас?

ПЕТКУН: Ну, это, видимо, то немногое, о чем я вообще не задумываюсь, если честно.

МИТРОФАНОВА: В смысле, возраст и опыт?

ПЕТКУН: Не то, что возраст. А мне вообще по барабану: Вячеслав я, Слава. Лишь бы отзывался.

МИТРОФАНОВА: А, в этом смысле! Но иногда люди взрослые уже хотят к себе взрослого отношения. Я, например, сказала: "Димон", а он говорит: "Вообще я Дмитрий". Но бог бы с ним, и с нами, и с возрастом с этим. Рок-музыканты не стареют. Нам всем нравится, как ты поешь. Очень многим, во всяком случае. Что у вас на творческом фронте?

ПЕТКУН: Да все в порядке. Пишем песенки, играем концерты. Ничего не меняется. Клипов не снимаем.

МИТРОФАНОВА: Эту статью расходов вы сократили.

ПЕТКУН: На фиг ее. Как-то неестественно звучит, да?

МИТРОФАНОВА: Да, действительно, слово "на фиг" как-то не звучит. Но другие слова запретили, кстати, вообще использовать. Ты, кстати, слышал об этом нововведении? Как теперь Шнурова-то концерты давать?

ПЕТКУН: Он парень такой коммерческий. Я думаю, перестроится легко. Никаких проблем здесь нет. Если человек коммерческий, значит, он найдет способ перестроиться таким образом, чтобы и коммерция не пострадала.

МИТРОФАНОВА: Ты о себе-то так не думаешь, что ли?

ПЕТКУН: В какой-то момент со мной тоже это происходило. А здесь можно вспомнить про то, что мы взрослеем. Я, например, не занимаюсь джогингом. Есть люди, которые встают с утра, надевают лыжи или кроссовки и побежали куда-то. Я этого не делаю, не потому, что я не хочу быть здоровым, сильным и еще каким-то. И румяным. А потому, что мне просто это не интересно. Я знаю, что это время могу занять какими-то другими вещами, которые не менее энергозатратные и для меня более приятно общение с детьми и еще что-то. Я никогда не давал возможности деньгам решать за себя, что мне делать, а что не делать. Для меня это никогда не было главным.

МИТРОФАНОВА: Но, видимо, у тебя были другие пути зарабатывания денег, кроме того, что ты делал на сцене?

ПЕТКУН: Не в этом дело. Я готов оставаться без денег, лишь бы не делать то, что мне не нравится.

МИТРОФАНОВА: Даже так? Ты – мужик, ты – музыкант, ты – рокер, ты – творческая личность. А, извини, когда у тебя есть семейство и дети, ты же не можешь так безответственно подходить?

ПЕТКУН: Безусловно, конечно. Но я хочу, чтобы этот процесс не ломал меня на клеточном уровне.

МИТРОФАНОВА: Но ты можешь какой-нибудь пример такой отвлеченный привести? Давай на западных музыкантах. Нам легко о них говорить. Они далеко. Ломают голову – это как? Как Курт Кобейн сам себе отломал?

ПЕТКУН: Да нет, я бы Боба Дилана, например, вспомнил, который долгое время являлся голосом поколения какого-то. А в конце концов, превратился в такого коммерческого пряника, что, собственно, ему и не смогли простить. Кобейн вел себя естественным образом, на мой взгляд.

МИТРОФАНОВА: Ну, да, примерно так оно и было. Но, видишь, он тоже не подготовился к успеху. Ему даже деньги эти не нужны были. Совсем.

ПЕТКУН: В какой-то момент я тоже поймал себя на мысли, что совершенно не понимаю, зачем я это делаю. Если делаю ради денег, то мне это не нужно делать.

МИТРОФАНОВА: Так давай вспомним, в какой момент, период твоей жизни? Ты был успешным рок-музыкантом. Ты им остался. Затем у тебя были эти игры с мюзиклами или в мюзиклы. Правильно? Это же коммерческая история и абсолютно такая попсовая. Но это был все равно какой-то опыт человеческий.

ПЕТКУН: Мне было интересно. Потому что это – театр. Я никогда театр особенно не любил и не стремился стать актером. Но это был, на самом деле, довольно интересный эксперимент. Ты приходишь и тебя первым делом начинают топтать: ты ничего из себя не представляешь, ты ничего не умеешь и так далее. И ты чему-то начинаешь обучаться. Я этой роли, собственно, и обучался с нулевого момента. И мне это было интересно, потому что тут какой-то спортивный момент присутствовал. Потому что театр ужасен не тем, что он циничен или еще что-то. Он ужасен тем, что там есть внутренняя борьба, соревнование: первый состав, второй состав, третий состав. Может – не может и так далее. На самом деле, это вещи довольно грязные. Говорить более развернуто на эту тему не очень хочется. Я завелся, как мотоцикл. Поначалу я представлял себе это каким образом? Я приду, я это попробую сделать, как обещал своим друзьям-товарищам. А у меня ничего не получится, потому что перед этим я ездил в Италию и во Францию и смотрел, как это происходит там. И я с этой мыслью смирился. Думаю: ладно, я похожу, ради приличия что-то поделаю. А потом вдруг что-то стало получаться, и самому стало интересно. То есть, затянуло, что называется. Я не жалею о том, что участвовал в этом проекте. Я получил огромное количество полезной информации для себя от людей, это актеры в основном, конечно. Другое дело, что там были люди при самом мюзикле, какие-то продюсеры, еще кто-то. О знакомстве с этими людьми я, действительно, жалею. Но, видимо, без них бы тоже ничего не было.

МИТРОФАНОВА: Но это опыт жизненный, да?

ПЕТКУН: По большому счету, да. Но, с другой стороны, меня же в то время вообще ничего не парило. Все по барабану было.

МИТРОФАНОВА: Это называется – молодость, Вячеслав. Но как опыт в жизни, действительно, это зачтено. Ты сделал выводы. Я где-то вычитала недавно, Оскара Уайльда штудировала. И он вообще такой язвой был. Но, видишь, ему было либо сложнее, либо тяжелее. Он был геем. И он в мир женщин не особо был посвящен, как ему казалось. Или нам кажется. Но он говорил, что "некоторые списывают на опыт свои ошибки. Или называют свои ошибки опытом". Может быть, так оно и есть. Но положительный же опыт тоже бывает. За эти годы нашего с тобой знакомства, нахождения в музыке, в стране у тебя какие-то были положительные моменты? Но уверена, что самые положительные – рождение детишек. Это я на себе, на своей шкуре знаю.

ПЕТКУН: Мне, слава богу, не пришлось пройти то, что пришлось пройти тебе в этом смысле. Я, скорее, наблюдал со стороны за этим. Но, конечно, это очищает очень сильно. И потом, безусловно, когда я сейчас что-то делаю, я не могу не думать о том, что у меня есть дети. У них есть возможность оценивать правильность-неправильность моих поступков.

МИТРОФАНОВА: А им сколько сейчас?

ПЕТКУН: Старшему три года и один месяц, а младшему один год и шесть месяцев.

МИТРОФАНОВА: Мальчики?

ПЕТКУН: Да.

МИТРОФАНОВА: Ты у них будешь потом таким физруком семейным. Я тоже вчера видела семейную пару. И у них старшему двенадцать, потом десять и пять – третьему. Три парня. И мне рассказали такую историю. Они сейчас живут в Голландии. И на детские каникулы приезжали в Москву. И собрали все, что было, из холодильника. То, что было открыто, выкинули. И тут 12-летний пошел и открыл пачку молока. А в Голландии большие пачки такие. И мама, которой года 33-34, говорит: "Гоша, ты знаешь, что ты сделал?" Он говорит: "Что?" – "Ты открыл пачку молока!" – "Мама, я все выпью". То есть, сама эта дискуссия о пачке молока и об ужасе содеянного, она еще предстоит тебе. Мне так кажется. Ты свое детство как помнишь?

ПЕТКУН: Хорошо помню, очень отчетливо. У меня было счастливое детство. Счастливое советское детство: санки, лыжи, горки, футбол, мама, папа.

МИТРОФАНОВА: Да, у нас было это счастливое детство. Только вещей было мало хороших: джинсы, кроссовки. Ну, а сейчас какое детство у твоих детей?

ПЕТКУН: Очень хочется надеяться, что счастливое. Потому что я сторонник того, что детей нельзя ругать. И любые капризы, еще что-то, – я пытаюсь разобраться, что-то я не понял. То есть, я детей не прессую совсем. И запрещаю это делать своей супруге. Но она, в общем, со мной заодно.

МИТРОФАНОВА: Но то ли еще будет! Пока детям не больше трех лет. А потом-то и четырнадцать, и армия.

ПЕТКУН: Ну что? Будет день, будет пища. Когда я смотрю на фотографию старшего сына, когда ему был год, есть ощущение такой печали по этому поводу. Он другим был в это время. Он и сейчас хороший. Но таким он уже не будет.

МИТРОФАНОВА: Ты по-прежнему лидер, ты ничего сольного не делал? Ты все время с ребятами? Или их распускаешь периодически?

ПЕТКУН: Да, конечно. Мы всегда вместе.

МИТРОФАНОВА: И состав не менялся?

ПЕТКУН: Менялся. Гитарист поменялся, барабанщик поменялся. Клавишник тоже поменялся. Остается басист. Но это вполне естественные процессы. От них никуда не денешься.

МИТРОФАНОВА: Согласна. Ты обращаешь внимание на то, что сейчас происходит на русской сцене? У вас в "16 тонн" выступают ребята. Ты за ними следишь?

ПЕТКУН: Что значит – следишь? Я их вижу. Если вижу, я делаю какой-то вывод для себя. Молодежи очень много. И когда они не подвязаны на какие-то компании, а более свободные, это ощущается и в музыке тоже. Есть интересные группы, хорошие.

МИТРОФАНОВА: То есть, те, которыми продюсеры жесткие не занимаются, а просто сами, кто наслушался западной и дают свою на-гора?

ПЕТКУН: Что такое продюсирование? Продюсировние – это выхолащивание. Есть молоко, а есть молочный напиток. Собственно, примерно такая разница. Поэтому когда люди существуют сами по себе, если они сами по себе чего-то добиваются, если у них что-то получается, это какой-то такой натурпродукт. Более естественная ситуация. Потому что когда появляется у тебя какой-то человек и он начинает тебя, в убогом смысле этого слова, продавать, чем, собственно, продюсеры советские занимаются, конечно┘ Продюсер – Брайан Ино, например. А у нас продюсеры – это люди, которые в музыке не понимают и не знают. Это индустриальные вещи. Потому что для них все – артисты "Фабрики звезд". Нет, они, действительно, очень много молотят. Тут немножко другое. Что такое, например, Константин Кинчев, безотносительно того, как я к этому отношусь, слушаю я это или не слушаю. Или, например, Виктор Цой. Это такие явления природы своего рода. То есть, их никто не создавал, они сами по себе выросли. И мы такими их и знаем. И попытка вырастить что-то подобное искусственным образом ни к чему не приводит. Я не знаю ни одного артиста, который таким образом появился. Как ты думаешь, Земфира без того, что она встретила Леню Бурлакова, появилась бы или не появилась? Я, например, убежден, что да. Без вопросов. Наверное, это было бы иначе, наверное, но, в конце концов, она бы появилась. Это 100 процентов.

МИТРОФАНОВА: Ну, да. То же самое, как и Лагута в 97-ом. Все удивились.

ПЕТКУН: Лагутенко, на мой взгляд, более искусственный персонаж. Когда появилась группа "Мумий Тролль", а он был очень сильно зависим от Бурлакова, который, по сути, занимался не просто продюсированием, они сочинительством вместе занимались. Один сочинял, а другой говорил: это правильно или неправильно, подойдет или не подойдет. Собственно, так они и альбом свой составляли. Здесь, я думаю, это ни для кого не секрет.

МИТРОФАНОВА: Ты как творческий человек, автор песен – и текстов, и музыки – тенденции отслеживаешь, что сейчас?

ПЕТКУН: Я в данном случае довольно скучный, потому что я не пытаюсь быть в струе, что называется. Я пытаюсь струю выдать. Я просто не умею писать песни, исходя из каких-то внешних факторов. Это течение очень популярно сейчас. Сейчас рэп, еще что-то. Я этого не буду делать никогда, если это само из меня не выскочит, конечно же. Но пока ничего подобного не выскакивало. То есть, я как писал песни, какие они есть (кому-то они нравятся, кому-то не нравятся), то же самое продолжаю делать.

МИТРОФАНОВА: Но ты же можешь отрицать "Вайт Страйпс" или ту же Эмми Вайнхаус, которая тоже в мейнстриме не была, но они такую микрореволюцию совершили на западной сцене по использованию инструментов. Они двое: барабанщица и гитарист. Вообще ничего не надо. А здесь такого не происходит. Да и ты такого не выдаешь. Меня, например, Эйдж удивил. Я не считаю его супермега-гитаристом. Тебе просто "U2" нравится?

ПЕТКУН: "U2" я любил, но с середины 90-х я вообще перестал слушать. Не в этом дело. Ты видела этот фильм?

МИТРОФАНОВА: "Приготовьтесь, будет громко"? Да, я видела этот фильм.

ПЕТКУН: Там есть один момент: всего 3 инструмента, голос – четвертый. Гитара, барабаны, голос гитары, голос. Все. Он как раз рассказывал о том, что перед ним стояла задача играть гитару таким образом, чтобы она все накрывала и при этом не была дискомфортной для слушателей. То есть, он должен был играть громко и при этом должен быть какой-то комфорт.

МИТРОФАНОВА: Но он столькими примочками гитару свою отягощает или упрощает, что, если их перечислять начать, у нас дня не хватит. Меня расстраивает то, что на территории бывшего Советского Союза и Российской Федерации таких гитаристов нет. И я не знаю, с чем это связано.

ПЕТКУН: Ну, ты знаешь, хорошие музыканты точно есть. Речь идет о материале, которые они воспроизводят. У нас, в принципе, композиторство и все это песнесочинительство довольно убогий вид имеет. Ну, с одной стороны, убогий вид, а с другой стороны √ в этом "кто во что горазд" что-то настоящее есть. Мы же не говорим про Зинчука или про ДиДюЛю.

МИТРОФАНОВА: Он неплохой гитарист, говорят, профессионал.

ПЕТКУН: Он очень хороший гитарист. Но немаловажно еще, что за материал человек играет.

МИТРОФАНОВА: Ну, я согласна, есть странная такая когорта гитаристов, которые пилят-пилят, пилят-пилят, и это нравится в основном мужчинам. У меня такая была ситуация, я тебе ее попробую воспроизвести. Пригласили меня на MTV комментировать 10 современных исполнителей молодежных – тех, которые сейчас популярны, и тех, которых слушают сейчас молодые люди от 15 до 25. Я не знала никого. Это параллельный мир, я даже не понимаю, кто это. И были не бесталанные ребята. Как ты думаешь, нам как взрослому, уже старшему поколению людей, которые в музыке не только разбираются, но и любят, нужно следить за современной музыкой, чтобы детям что-то потом сказать?

ПЕТКУН: Я не думаю, что нужно прямо следить. Какой смысл в этих попытках гоняться за какой-то модой? Просто если у тебя есть необходимость слушать русскую музыку┘ Русскую музыку ты какую слушаешь, если слушаешь вообще?

МИТРОФАНОВА: Я честно скажу, я не слушаю русскую музыку никакую. Я однажды остановилась на концерте "Сплинов", который по телеку показывали. Я была недавно на корпоративе, выслушала "Чайф", очень хорошо играют, качественно. И мне понравилась группа, которая называется "Ляпис Трубецкой". И они меня потрясли, потому что так-то я никого не слушаю, а на концерте очень было неплохо. Так что я и тебя не слушаю. А как тебе, не обидно за таких, как я?

ПЕТКУН: Это вполне нормально. Мало того, мне легче общаться с людьми, которые меня не слушают, мне как-то проще общение удается.

МИТРОФАНОВА: Да, Вячеслав, конечно, вы таким стали, знаете как, мудрым, вы все больше отмалчиваетесь. Вячеслав-мудрый, рок-царь. Ну, ты знаешь, порой молчание, действительно, подороже этого самого лепета детского. Я хочу тебя вывести на какое-нибудь откровение, чтобы ты нам сказал: я не слушаю музыку, мне вообще лень, и в "Youtube" я не сижу и не ищу новые имена┘

ПЕТКУН: Все, что ты сказала, я не делаю.

МИТРОФАНОВА: А ты же свой кругозор тогда заужаешь.

ПЕТКУН: Зато, представляешь, какое количество времени я экономлю. В это время я могу читать, например. Процесс, который не перестает мне нравиться.

МИТРОФАНОВА: Если ты читаешь, ты много знаешь тогда, да?

ПЕТКУН: Нет, совсем не так. Я знаю абсолютно тупых людей, которые читают очень много. И, видимо, сам к ним отношусь. Я был в Стамбуле какое-то время назад. И, сидя в гостинице в Стамбуле, щелкая телевизором, нашел концерт, они показывали какой-то концерт старый "Ласкового мая". Естественно, я тут же прилип к телевизору, я стал это слушать. Но понятно, что это, с одной стороны, смешно, нелепо. Но, с другой стороны, меня мысль какая поразила собственно, что это было искренне. Я смотрел "Ласковый май" и понимал, что эти молодые люди делали это искренне, от души. Неважно с каким качеством. Чего не хватает этой современной поп-музыке. Потому что все очень выхолощенное, все очень правильное, местами красивое, местами ужасное, обезличенное. Я, например, думаю, что я не отличу какую-нибудь певицу Валерию от какой-нибудь другой певицы. Все, что угодно, со мной сделайте! Если я не вижу, кто это исполняет. Потому что сейчас можно заставить петь стакан или микрофон сам по себе.

МИТРОФАНОВА: Наверное, все-таки критерием вокальных данных будут собственно вокальные данные. То есть если есть голос у человека или его нет.

ПЕТКУН: На мой взгляд, рассуждения о том, есть голос у человека или нет, это полная нелепость. Потому что у Лени Федорова из "Аукцыона" есть голос, скажи? А слух? На мой взгляд, у него есть и то, и другое, только это выходит за рамки общепринятых понятий о пении и правильности этого процесса. Но за счет той естественности, с которой он это делает, я группу "Аукцыон" могу слушать когда угодно. Потому что мне это слушать приятно. Группу "Агата Кристи" неприятно слушать. Я в первый раз услышал этот коллектив, и думаю: как же можно так мимо петь? Специально будешь делать – не получится. Но при этом все привыкли, все слушают, какие-то есть даже адепты.

МИТРОФАНОВА: Группа "Placebo", например.

ПЕТКУН: Ну, ты знаешь, там-то как раз с этим все в порядке.

МИТРОФАНОВА: Слава, недавно я слушала Майка Науменко, и у него как одна длинная песня вообще. Но тексты хорошие, интересные. Особенно такая есть песня, как он приехал в Москву: "здесь нас никто не любит┘"

ПЕТКУН: Я считаю, что круче, чем Науменко, писал тексты из себя, на это просто никто больше не способен, – Цой. Описание той жизни, которой живет человек, пишущий музыку, текст, еще что-то. У Науменко это имело какие-то гипертрофированные формы, и делал он это очень честно, в огромном количестве, он очень плодовитый был человек. И все понимали, о чем идет речь. То есть это была та жизнь, которой жил Питер в 70-80 годы. Тот Питер, который не носил комсомольские значки.

МИТРОФАНОВА: И не ел их ложками, как это: "челябинские мужчины настолько суровы, что едят комсомольские значки ложками┘" Что-то такое отмочили ребята. Я так понимаю, что чувство юмора у Вячеслава осталось на прежнем уровне, он и самоироничен, и в меру смешон. Кстати, ты не боишься быть сильно смешным, ты же боксом занимался в свое время?

ПЕТКУН: Как это друг к другу относится?

МИТРОФАНОВА: Некоторые люди слишком серьезно к себе относятся. Мне кажется, это плохо.

ПЕТКУН: Ну, мне кажется, это вообще неправильно. К себе нужно относиться наибольшим образом свободно, то есть давать себе гораздо больше пространства для┘ Сейчас, видимо, принято жить по принципу: мы – то, что о нас думают другие. Мне это на самом деле кажется странным, потому что, глядя на себя в зеркало, я должен чувствовать себя спокойно. Не должен думать о том, что обо мне подумают те люди, которые меня сейчас увидят, через какое-то время. Мне свое отношение к себе гораздо более важно.

МИТРОФАНОВА: Скажи, пожалуйста, ты по-прежнему сотрудничаешь с прекрасным музыкальным клубом "16 тонн"? И как у вас там дела? Я знаю, вы даете все-таки путевки в жизнь молодым артистам. И у вас была прекрасная церемония, она почему-то всегда совпадала с "Хеллоуином".

ПЕТКУН: Она осталась. Первую из них мы с тобой, по-моему, вели. Она в субботу, добро пожаловать, мы отметим какое-то количество молодых и немолодых музыкантов. То есть у нас принцип проведения самого праздника – это день рождения. Но мы решили, что лучше нам самим дарить подарки, чем ждать подарков от кого-то еще, а тем более думать о том, хорошие они или плохие. Поэтому мы вручаем эти "золотые горгульи" подчас музыкантам, которые, наверное, никогда ничего больше не получат в своей жизни. Но нам они нравятся. Мы субъективны в этом смысле абсолютно. Мы не пытаемся угадать течение времени, какие-то веяния или еще что-то.

МИТРОФАНОВА: Да, в свое время и мне вручена была эта "горгулья", она у меня стоит почетно на кухне, причем, на самом верхнем месте, где и положено стоять "горгулье". Она тяжелая. Она стоит на кухонных шкафах и сверху смотрит в окно, как на средневековых костелах или церквях. Ты помнишь кого-нибудь достойного, чтобы мы их прославили на всю страну?

ПЕТКУН: Вы к нам приходите в субботу, если поместитесь в наш, в общем-то, небольшой клуб, тогда узнаете о том, кто это. Потому что это же все-таки церемония, мы же все-таки выбираем. Там есть, конечно, достойные персонажи вполне. Я просто знаю, кому я буду вручать. Это не секрет. Но мне кажется, ты повеселишься: группе "Браво". У нас есть такая номинация – "рок-легенда". Ее многие уже получили. И в этот раз очередь группы "Браво".

МИТРОФАНОВА: Скажи, пожалуйста, а группа "Браво" в каком составе?

ПЕТКУН: Ну, в максимально оригинальном, насколько я понимаю. В том, в котором сейчас существует. Мы просто удивились тому, что у них ее нет, этой "горгульи". Потому что другого такого коллектива, который меняет вокалистов и вокалисток каждые пять лет и при этом умудряется оставаться более-менее актуальным, я, честно говоря, не знаю. Группа "Рейн" была такая, которая тоже меняла┘ Но мы о ней можем только сейчас поцокать.

МИТРОФАНОВА: Ну что ж, мы, наверное, многих вспомнили, многое обсудили. И большое тебе спасибо, Слава, что ты нашел время. Это говорю я спасибо лидеру группы "Танцы минус" Славе Петкуну. Наверное, пожелаем нашим слушателям успехов в труде и в заработной плате, здоровья. И еще чего-нибудь от тебя.

ПЕТКУН: Снега, например.

МИТРОФАНОВА: Ну, тоже вариант. Поскольку сейчас начнутся холода и слякоть. Ну что, "Зениту" твоему побед.

ПЕТКУН: Да пускай они проигрывают! Мне по барабану – выигрывает "Зенит" или проигрывает. А тут, кстати говоря, кто-то пошутил, говорит: а чего "Зенит" еще шляпы Боярского не продает? Я просто хочу сказать, чтобы та команда, за которую я болею, неважно – это "Зенит", сборная России, "Манчестер юнайтед" или еще кто-то, выходили на поле и делали все, что могут сделать в данную минуту. И это желание играть и любовь играть в футбол для меня гораздо более важна, чем победы какие-то, медали и значки. Это все такое преходящее и не имеющее, по большому счету, никакого значения.

МИТРОФАНОВА: Искусство вечно, жизнь коротка. Большое спасибо. Это был Слава Петкун. И до новых встреч в эфире.

ПЕТКУН: Удачи!

МИТРОФАНОВА: Пока!