Валенки Александр Лаэртский в гостях у Романа Трахтенберга и Лены Батиновой

 

ТРАХТЕНБЕРГ: Аркадий Александрович Завьялов написал: ╚Лаэрт - это персонаж древнегреческой мифологии. Отец Одиссея╩. Вполне может быть. Не помню. Я помню, что Лаэрт - это такой персонаж, один из моих любимых, у Шекспира в ╚Гамлете╩. Вот. От какого слова или персонажа фамилия пошла, Александр?

 

ЛАЭРТСКИЙ: Фамилия пошла от папы родного, собственно. Дело в том, что когда я просек фишку, что я чертовски популярен, востребован, а началась тема с того, что меня начали стопить в аэропортах вот эти люди, которые проверяют, таможенники, да?

 

БАТИНОВА: Проверяют документы? Все равно это таможенники.

 

ЛАЭРТСКИЙ: Да. И типа заводили в помещение. И я готовился, скажем, уже думаю, сейчас они наденут белую перчатку, а они на самом деле: ╚Саша, это ты, что ли?╩ Ну, как бы желание общаться, условно говоря. ╚Нет, мы тебя сильно не задержим. А про что вот эта песня? А мы слушали в пионерском лагере╩. Я понял, что пора, в общем-то, менять фамилию. И тупо взял фамилию жены. То есть сейчас я ношу фамилию жены соответственно.

 

ТРАХТЕНБЕРГ: Жёнин или женин, как правильно?

 

ЛАЭРТСКИЙ: Настоящая фамилия тебя интересует, да?

 

ТРАХТЕНБЕРГ: Меня не интересует.

 

ЛАЭРТСКИЙ: Жёнин его фамильё. Условно говоря, с Лаэртским общего нет, но при этом, конечно же, знаешь, сейчас у людей есть интересная такая особенность, увлечение, у посадских особенно, им уже мало каких-то общих интересов, то ли они у них отсутствуют просто по определению. Так вот, посадские, у которых как бы нет никаких интересов, но есть постоянно жажда как-то объединиться, слипнуться, вот они нашли повод: например, это единение фамилий. Ну, представляешь, например, соберется миллиард Трахтенбергов, совершенно разные люди, поедут вместе в дом отдыха. И я тоже в тот момент, когда еще был Лаэртским, заболел этой темой. Думаю, надо найти как бы. Стал копать. И обнаружил философа Диогена Лаэртского, то есть это совершенно ничего не имеет общего с Лаэртом.

 

ТРАХТЕНБЕРГ: Зато с тобой имеет много общего.

 

ЛАЭРТСКИЙ: Я понял, что человек, по сути, мыслит... мыслил таким же образом, как я. По крайней мере, он мыслил в отличие от большинства соотечественников.

 

ТРАХТЕНБЕРГ: Но не мог просто донести свою мысль. Он всегда заковыристо. Не хватало мастерства.

 

ЛАЭРТСКИЙ: Он находил как раз очень интересный интерфейс, потому что доступно донести до людей мысль, по крайней мере в те времена, это было... ну, как обезьяна: "Ы-ы-ы, у-у-у, а-а-а", - язык жестов и символов. Практически то же, что сейчас. Вот. А если мы не хотим, люди, которые вообще имеют возможность что-то доносить, если мы не хотим превратиться в постоянно жестикулирующих животных, то мы должны каким-то образом опутывать людей паутиной своего словоблудия и внедрять в них некие заусенцы, в общем-то, которые будут в головной коре садиться семенами добра и мысли.

 

ТРАХТЕНБЕРГ: Чтобы поставить точку в твоем прошлом. Знаешь, у нас, как у гадалки: все прошлое скажу, а потом будущее будем предсказывать. И будущее в конце предскажем, потом перейдем к настоящему. В каком году вышел твой первый магнитофонный альбом?

 

ЛАЭРТСКИЙ: В 1979 году. Альбом назывался┘

 

ТРАХТЕНБЕРГ: Тебе сколько было? Четырнадцать лет?

 

ЛАЭРТСКИЙ: Сейчас соображу. Ну, если я 1964 года выпуска┘

 

ТРАХТЕНБЕРГ: Пятнадцать.

 

ЛАЭРТСКИЙ: Пятнадцать, да. Причем кассета до сих пор лежит эта.

 

ТРАХТЕНБЕРГ: МК-60? Или хорошая?

 

ЛАЭРТСКИЙ: Ее идентифицировать сейчас невозможно. Но мы ее недавно вставляли дико бережно в магнитофон. Не думай ничего плохого. Вот. И, соответственно, она даже звучит.

 

ТРАХТЕНБЕРГ: Не пробовал это все оцифровать?

 

ЛАЭРТСКИЙ: Оцифровали, конечно. Но я тебе могу сказать, возвращаясь в то время. Есть два варианта развития событий с этой кассетой, как мы со сведущими людьми подумали. Первый вариант: это, конечно, полный идиотизм, это объективно, это не должно иметь места вообще никакого, то есть детские шалости. Там все: барабаны, гитара - все это звучит. Вот. Второй вариант: выдать это за дикую концепцию. Это, знаешь, если это выдать за концепцию и серьезно сказать: ╚Ребята, да это же круто!╩ - это покатит.

 

ТРАХТЕНБЕРГ: И многие поверят.

 

ЛАЭРТСКИЙ: Это покатит! Это покатит!