Валенки "Любимец публики"

ТИХОМИРОВ: Итак, уважаемые друзья, в студии появилась замечательная актриса, женщина с большой буквы "Ж" (прости, пожалуйста) Евдокия Германова.

ГЕРМАНОВА: Ничего.

БАТИНОВА: Здравствуйте, Евдокия.

ТИХОМИРОВ: Евдокия, конечно, давно уже работает на рынке культурных услуг. Ну, прости, это же правда жизненная.

ГЕРМАНОВА: О, боже! Я на рынке работаю. Рыночная торговка!

ТИХОМИРОВ: Да-да-да, рыночная торговля. И прежде чем мы начнем наш рассказ, и начнем тебя расспрашивать, мучить, задавать глупые вопросы, я хочу признаться тебе в искренней любви. Потому что, зная твой талант, зная твои роли, я все время восхищался и думал: какая тонкая хрупкая женщина. Ты знаешь, глядя на некоторых актеров, все время такое ощущение, что как будто бы вот-вот они сейчас зайдут в туалет и будут там пыжиться. А есть люди, которые выходят на сцену, которые появляются в кадре, и это как глоток свежего воздуха.

ГЕРМАНОВА: Вы меня просто оттопили. Мало того, что я появилась у вас в студии, у вас такой позитив здесь потрясающий здоровый, юмор и замечательные истории ваши комические. Спасибо.

ТИХОМИРОВ: Мы поговорим, конечно, о твоих последних работах, но прежде мне хочется задать тебе очень коварный и сложный вопрос. Я все время думал: а в жизни что лучше - вот с самого начала, с молодости вдруг прорваться, стать яркой, знаменитой известной, получить, как говорится, все признания, награды и потом на протяжении всей жизни доказывать, что ты действительно такая есть. Или шаг за шагом, шаг за шагом, а потом к пенсии вдруг раз - и стать Владимиром Зельдиным, на которого все ходят и покупают билеты.

ГЕРМАНОВА: Ну, я не исключаю и такую возможность. Я даже большую возможность не лишаю господа бога мне предоставить. Я думаю, что каждый человек проходит свой жизненный путь, как бы это нравоучительным ни звучало. Я получаю всегда то в жизни (и чудеса в моей жизни были) и ровно тогда, когда я к этому готова, и никакого другого способа прожить жизнь и добиться чего-то я считаю просто для себя неприемлемым. Потому что, повторяю, раньше времени я не готова была бы получить того же Табакова, спустя шесть лет я была другим человеком, способным что-то отдавать, способным что-то рассказывать о жизни, о любви, ну, о чем угодно. Это важно.

ТИХОМИРОВ: Ну вот смотри, фильм "Розыгрыш". Я понимаю, что это уже было давно.

ГЕРМАНОВА: Ну что там такого? Ничего, кроме обаяния детства, ничего.

ТИХОМИРОВ: Но какое было обаяние!

ГЕРМАНОВА: Это другой разговор. Это уже отсутствие профессионализма, которое покрывается, так сказать, природным обаянием. Если бы я в таком качестве поступила тогда, моя жизнь, во-первых, сложилась по-другому, и я думаю, что я бы из себя высекала личность, в какой-то степени начинающую развиваться. А развивается личность и благодаря в том числе страданиям, каким-то лишениям, это во многом формирует любого человека. И ты осознаешь не только коварность и трагичность жизни, но ты осознаешь себя, насколько ты не способен озлобиться и насколько ты позитивность свою сохраняешь. Для меня это было всегда первостепенным - сохранить радость ощущения жизни.

ТИХОМИРОВ: Это хорошо, конечно.

ГЕРМАНОВА: Это прекрасно.

ТИХОМИРОВ: Только возникает другой вопрос, что люди талантливые, которые горят на сцене, которые кумиры… Вот сейчас ушло несколько великих актрис, и я читаю их биографии, и у меня волосы встают дыбом. И они все закончили одиночеством. И я думаю: а зачем тогда было вот так себя расплескивать на сцене, чтобы тебя любили все, чтобы потом уйти из этого мира одной? Или одному.

ГЕРМАНОВА: Ну, давайте, мы можем углубиться в эту философскую тему. Уходят все в одиночку. Другое дело, что, конечно, вокруг тебя кто - люди, которые тебе искренне доверяют и принимают тебя любой или любым, или это зеваки, это, так сказать, люди, которым интересны жареные факты, как в гробу человек выглядит.

ТИХОМИРОВ: Да, это ужасно.

ГЕРМАНОВА: Это потрясающе. И никуда от этого не деться. Это не плохо и не хорошо, это есть, это было, и это будет. Это природа человека. И каждый человек в силу своей организации, в силу своего психотипа какого-то. Я очень люблю заниматься, я занимаюсь психологией и поведением психотипов различных людей. Я блондинка, но я крашеная блондинка. И все-таки как-то меня в эту сторону очень… Мне интересно, почему люди поступают так или иначе. Поэтому это детские какие-то, это уже не секрет, это уже знает всякий ленивый даже человек, что мы состоим из множества парадоксов.

ТИХОМИРОВ: Ну да, и "парадоксов друг". Хорошо, сейчас пока мы отойдем от этой темы, потому что, честно говоря, хочется чего-то позитивного. И все-таки я смотрю, например, на одну из последних работ, "Жила-была одна баба". Я, к сожалению, не доехал до премьеры этого фильма, который мне очень хотелось посмотреть.

ГЕРМАНОВА: Ну вот посмотрите, в субботу, по-моему будет.

ТИХОМИРОВ: Где?

ГЕРМАНОВА: Гордон, "Закрытый показ".

ТИХОМИРОВ: Да? Отлично.

БАТИНОВА: А чем вам запомнились эти съемки?

ГЕРМАНОВА: В первую очередь, конечно, самим Андреем Смирновым. Удивительная личность! То, как вокруг него формируются люди, то, как вокруг него формируется пространство со всеми вытекающими отсюда последствиями, с такой необычайной любовью к актерам. Он единственный режиссер, в кино, во всяком случае, который меня вот так отвоевал у Табакова, потому что там просто коса на камень нашла, просто технически. Речь шла о двух съемочных днях, которые совпали намертво, там огромное количество актеров было именно в этих съемках. Масштабные очень съемки, строилась специально деревня для этого, все было как надо в лучших традициях советского кино именно, не коммерческого. И совпало это с двумя моими спектаклями во МХАТе. И Табаков (спасибо ему огромное), он пошел на то, чтобы ввести актрису на эти два спектакля.

ТИХОМИРОВ: Прямо специально? А что это были за спектакли?

ГЕРМАНОВА: Специально. Это спектакль "Вишневый сад", где я играю Шарлотту. В любом случае, плохо это или хорошо, это отнимание времени у актеров и так далее. Это технологические дополнительные трудности. И Табаков как профессионал, как директор прекрасно понимает, что не желательны такие вещи, в театре есть график, и в свободное от работы время (вот постановка вопроса всегда была) - ради бога, в свободное от основной работы время. Вот. И Андрей просто… Я даже не знаю его отчества, вот я сейчас… боже, мой, Андрей. А мы все как бы вообще абсолютно, друг друга, не оскорбляя вот этим тыканием, абсолютно по-дружески, по-отечески, сестрински и так далее. Вот я, пожалуй, думаю, вот эта история. Потом, масштаб его погружения в материал - это что-то фантастическое. Он десять лет писал сценарий, он несмотря на то, что не снимал 30 лет…

ТИХОМИРОВ: После "Белорусского вокзала", да.

ГЕРМАНОВА: Да, после "Белорусского вокзала". И это, так сказать, проверка на профпригодность, которую он не проходил, он просто такой, он существовал. Невозможно его представить профнепригодным, неважно сколько лет прошло. Потому что, если человек вообще не работает и спивается, это другое дело. А когда человек работает, он сохраняет эти свои мышцы таланта.

ТИХОМИРОВ: Известная тема в искусстве - это возраст. Очень многие режиссеры боятся возраста. И вообще мне кажется, что, например, после 60-ти лет режиссер - это уже все, творческий импотент. Это мне так кажется. За редким исключением. Я не говорю о театре сейчас, а в большей степени о кино.

ГЕРМАНОВА: А как вы думаете, почему они так решают?

ТИХОМИРОВ: Для меня это тайна, покрытая мраком.

ГЕРМАНОВА: Ну, это скорее всего человек, боящийся старости, а не творческий. Это человек, это человек с его комплексами. Потому что ни Антониони, ни Тонино Гуэрра (ушедший, к сожалению, сейчас от нас), они в 1991 году, по-моему, сняли фильм "Эрос", понимаете? Два дедушки решили это сделать. Другое дело, конечно, это, может быть, не творчество молодого организма, но, тем не менее, мозги другие, это саморегулирующаяся установка внутри каждого человека, это я точно знаю. Я знаю Владимира Меньшова, с ним работала, потому что он начал практически с этого возраста, ему было лет 35-36, когда он снимал "Розыгрыш". Поэтому и сейчас человек продолжает снимать. И так далее. Табаков. Человек - это вообще саморегулирующийся психотип. Извините за громкие слова. То, как вы себя настроите, так и будет.

ТИХОМИРОВ: Так и будет в этой жизни, это точно.

ГЕРМАНОВА: Конечно, конечно.

ТИХОМИРОВ: Я понимаю, что сцена МХАТа - это такая намоленная сцена. И все-таки…

ГЕРМАНОВА: Намоленная, ой, просто да.

ТИХОМИРОВ: И все-таки, что было за ощущение, когда вдруг из "Табакерки", которую я обожал на самом деле, вроде маленькая сцена, маленький зал и все такое, но какое-то ощущение запаха жизни, не пота, а жизни, мощная энергетика, и вдруг на сцену МХАТа.

ГЕРМАНОВА: Ну, я немножко снижу эту патетику. Мы избалованные были Табаковым уже к этому моменту. Мы - баловни судьбы, мы избранные. И мы с этим ощущением у него учились и прогуливали лекции, зная, что Табаков нас всегда отмажет (в хорошем смысле слова). Мы такие были, в общем-то, шалопаи, жизнерадостные шалопаи, это прекрасное время. И так же и МХАТ. До того как попасть во МХАТ, мы уже были на сцене БДТ, "Табакерка" гастролировала. Ну о чем вы говорите? Сцены Европы, Америки и так далее. О чем вы говорите? Мы были уже… Что нам МХАТ, собственно говоря? Подумаешь, МХАТ. Другое дело, когда ты… Вот я помню это точно, помирать буду, но буду помнить это ощущение. Вот в БДТ такое ощущение и во МХАТе, конечно, когда ты понимаешь, что что-то здесь не так просто все, что сцена может мстить, если ты плюнешь туда или пренебрежешь какими-то, так сказать, высотами духа. Это так, это действительно.

ТИХОМИРОВ: А какая была первая роль во МХАТе?

ГЕРМАНОВА: По-моему, это и была Шарлотта. Ну, это спектакль как бы МХАТа. А так - мы там свои спектакли играли. Ведь Олег Павлович хитрый, в хорошем смысле слова, он хороший директор. Спектакли "Табакерки" сразу мы играли и на большой сцене, поскольку зрительный зал большой, денег-то побольше, в общем-то, можно слупить, заработать.

ТИХОМИРОВ: Да, логично.

ГЕРМАНОВА: Там многие спектакли репертуара играли. Спектакль "Псих" с Сережей Безруковым, где дебют его был, спектакль "Псих" знаменитый, тоже колоссальные успехи имел на сцене.

ТИХОМИРОВ: Прежде чем мы продолжим наш разговор, дадим слово нашим слушателям. Вот что они пишут: "Помню эту актрису еще по фильму "Мусульманин", хотя смотрел его много лет назад. Просто была очень сильная роль, и мне казалось, что будет очень сильный старт для Германовой и для Миронова. Но в итоге Миронов в телевизоре больше чем достаточно, а Германова, значит, по театрам. Не жалеете?"

ГЕРМАНОВА: Это не от меня зависит во многом?

ТИХОМИРОВ: Почему?

ГЕРМАНОВА: Ну, вероятно, для кино у меня такая довольно, может быть, сложная внешность, я себя оправдываю.

ТИХОМИРОВ: Ага, и это после… Сколько у нас фильмов? Фильмов 40?

ГЕРМАНОВА: Да нет, там побольше фильмов. Где-то 74 фильма.

ТИХОМИРОВ: Да, 74 фильма.

ГЕРМАНОВА: И каждый раз и я сама внутри думаю: ну уж это-то должно как-то подействовать. Нет! Я буквально два дня назад озвучивала новую свою картину. Я не могу сейчас точно сказать вам название, потому что оно пока рабочее, и там меняется все. Это будет фильм на канале "Россия", восемь серий.

ТИХОМИРОВ: Это сериал будет такой, мини-сериал?

ГЕРМАНОВА: Мини-сериал, да. История потрясающая, история без убийств, без крови, но очень сильная детективная часть этого фильма. И уж я сама поразилась, поскольку это было давно, произошло уже много событий после съемок, и я как бы смотрела совершенно на другого человека.

ТИХОМИРОВ: На себя, да?

ГЕРМАНОВА: Да, это моя, по-моему, одна из лучших профессиональных работ. И с точки зрения профессии, там просто иголочку негде подцепить между мной и образом.

ТИХОМИРОВ: А, может быть, Евдокия вы просто как та разборчивая невеста - этот материал не подходит, здесь это? И поэтому так мало.

ГЕРМАНОВА: Нет, уверяю вас, я не избалована киношными предложениями. Я их принимаю, ну уж когда совсем, что называется. А так я готова к работе. И это не моя вина, это моя беда, наверное. Я еще, в общем, возрастная, не очень понятно, что со мной делать, это естественно. Я как бы вроде и мам играю…

ТИХОМИРОВ: А вроде еще молодая женщина.

ГЕРМАНОВА: А вроде еще и молодая женщина. Поэтому, значит, должен быть определенный риск у режиссера и ставка на меня. Но я вот как стартовая лошадь - когда на меня делают ставку, я всегда выигрываю, всегда!

ТИХОМИРОВ: Я знаю.

ГЕРМАНОВА: И я под этим расписываюсь. Я по-другому не умею, у меня очень хорошая генетика.

БАТИНОВА: Вот интересно, когда вы говорили про роль свою в сериале телевизионном, и вы оценили себя, то есть вы сказали, что это одна из моих лучших работ. Но кто самый строгий судья в вашей жизни - вы сами себе или все-таки есть учителя или наставники, которые вас могут оценить строже, чем вы?

ГЕРМАНОВА: Есть, несколько человек. Есть несколько человек, которые мне говорят вещи, о которых я просто не думаю. Я не всемогущая, я все равно затрагиваю только часть каких-то рецепторов внутренних психологических, эмоциональных и так далее.

БАТИНОВА: Конечно, да.

ГЕРМАНОВА: Все-таки я киностетик во многом.

ТИХОМИРОВ: Киностетик - это что такое?

ГЕРМАНОВА: Есть три психотипа: визуалы, аудисты и киностетики. Визуалист - понятно, визуалы, они через зрение, через, так сказать, большой, красивый, хороший, четкий яркий - вот такие. А аудисты, они через слух - громко, шепотом. Они воспринимают мир, во многом для них вот это является критерием. А я киностетик.

БАТИНОВА: Через тело, да?

ГЕРМАНОВА: Он вмещает все: и то, и то. И в результате это еще и такие параметры, как тепло, исходящее от человека, фальшь, исходящая из человека. Я это секу на раз, просто на раз! Поэтому, конечно, с одной стороны, я выбираю для себя критерии, а с другой стороны, конечно, мои друзья. Но я доверяю не всем, потому что человек я доверчивый, бесконечно доверчивый. И хорошие актеры, по-моему, в них эта мышца доверчивости, наивности разрабатывается, это то, без чего невозможно жить. Это надо на веру принимать совершенно другие обстоятельства, и на веру, просто потому, что это так. И это надо уметь делать - входить в это состояние, выходить из него и так далее.

ТИХОМИРОВ: Но ты знаешь, последнее время меня, например, очень настораживает судьба одного очень доверчивого актера, очень талантливого, который вдруг закрылся от всего мира, придумал себе некую маску, некий образ, несет его и становится все менее и менее интересен, по крайней мере, для меня, как актер.

ГЕРМАНОВА: Кажется, я понимаю, о ком вы говорите. Можете не озвучивать эту фамилию.

ТИХОМИРОВ: Нет, ну почему? И теперь он стал главным режиссером Театра Ермоловой. И я думаю, может быть, это действительно выход из положения?

ГЕРМАНОВА: Отчасти выход. Это способ защиты. Для людей открытых это единственный способ защиты часто. Он не самый верный, он не самый верный, поверьте, но он самый легкий: закрыться, уйти от этих стрел, и всё, и нет необходимости кому бы то ни было верить. Исключить эти возможности самоподставы такой, понимаете?

ТИХОМИРОВ: Но, с другой стороны, мы теряем его как актера, вот что самое… Потому что, закрываясь от всех, в конце концов можешь отравлять себя.

ГЕРМАНОВА: Но он сделал этот выбор, значит, ему комфортнее так жить. Ему же жить, ему же не только играть, ему же жить хочется, чтобы его оставили в покое. Значит, травмы, которые получит в результате этого вмешательства любопытных, грязных, так сказать, людей, которых, мы знаем, очень много, и они делают на этом свои деньги, свой имидж и так далее. Это не вопрос их порядочности (ну, это и во многом, конечно, вопрос порядочности), но это и вопрос рынка, который, так сказать, обрушился на людей, которые не готовы к нему, и так далее. Поэтому любым способом вырывают свое.

ТИХОМИРОВ: Это да.

БАТИНОВА: А мне, знаете, интересно что, я читала, что вы помогали Олегу Табакову выбирать детей в школу одаренных.

ГЕРМАНОВА: Ну, я не имела решающего голоса. Мы были бы… ну, ученики Табакова сидели и все отсматривали.

БАТИНОВА: Просто хотелось как раз узнать, много ли одаренных детей, и вообще в актерскую школу которые поступают, тоже интересно.

ГЕРМАНОВА: Вы знаете, много. У меня был пример, когда я, оказавшись в Краснодарском крае с одним проектом, попросила местную администрацию организовать мне прослушивание детей 14,15, 16-летних детей из этой области, из Краснодарского края. И доходило до парадокса: они не знали не стихов, ничего! Это приходили абсолютно неандертальцы. Я говорю: расскажите что-то от себя. И человек формулировку воспринимает очень искренне и в буквальном смысле слова начинает рассказывать мне монолог типа от себя: "Я родился в таком-то году, на реке такой-то, и моя река была самая прекрасная в моей жизни…" Я говорю: "А какой это монолог? Это что вы читаете?" Он говорит: "Ну вы же сказали "от себя"… Я говорю, таланта много, но какая-то странная вещь - совершенное отсутствие культуры, какой-то элементарной хотя бы просто. Вот это пугает иногда.

БАТИНОВА: Да, просто интересно, потому что современные дети… если, например, кто постарше, они понимали, что, поступая в театральную школу, я должен уметь хотя бы немного делать это и это, или, по крайней мере, показать себя.. Просто интересно, что сегодняшний дети показывают на конкурсе?

ГЕРМАНОВА: Нет, это остается. Если природой это дано, "над вымыслом слезами обольюсь…" - вот о чем идет речь.

БАТИНОВА: Да, ну понятно, что вы можете это вычленить.

ГЕРМАНОВА: Над вымыслом слезами своими обольюсь. Это мало мне своих проблем, я, значит, еще буду оплакивать и другие проблемы или радоваться чужому какому-то горю или радостям.

БАТИНОВА: Интересно.

ТИХОМИРОВ: А все-таки, возвращаясь к таланту, который прорывается, как те цветы сквозь асфальт. А что с ними делать? Они не обучены, сейчас практически нету среднего образования.

ГЕРМАНОВА: Практически да. Нет самообразования, и невозможно ничего.

ТИХОМИРОВ: Ну да. Но талант-то бьет, как говорится, изнутри. И что делать? Вот он приходит (например, в студию МХАТа или куда-то еще) он не знает ни о чем, о не знает, кто такой Станиславский был.

ГЕРМАНОВА: Ну, это видно, это видно. И если это действительно уникальный какой-то организм…

ТИХОМИРОВ: Организм, да, это хорошо.

ГЕРМАНОВА: Именно организм. Он сам не ведает, что творит, он не понимает, почему из него прет этот талант, что с ним делать, куда его несет и так далее. Отчасти я была, в общем-то, такой же. Меня просто распирало, и в зависимости от моих жизненных убеждений, которые каждый год из тех шести непоступления, неудачных я меняла репертуар, я сводила какие-то свои счеты с жизнью и с миром. Это была Жанна Д'Арк, а потом вдруг Липочка почему-то. То есть это все важно.

ТИХОМИРОВ: А потом все сыграли практически.

ГЕРМАНОВА: Это то, когда ты очень не организован, профессионально просто не организован. Ты не умеешь владеть своими эмоциями, как любимое выражение Олега Павловича Табакова: "учитесь властвовать собою…"

ТИХОМИРОВ: Евдокия, спрашивают о твоей родной сестре. Говорят: тут видели ее в сериале с Михаилом Пореченковым. Она же младшая?

ГЕРМАНОВА: Да-да-да, Любаня. Она младшая, на полтора года. У нас полтора года разницы. Так сложилось, что мы не живем тесной, какой-то дружественной, такой вот…

ТИХОМИРОВ: Да, такой семьей.

ГЕРМАНОВА: Таким организмом, да. Повторяю, потому что мы семья, но как-то так с детства, причем, получилось: у нас у каждой свои интересы, и мы от этого не страдаем и не видим в этом какого-то, так сказать, изъяна. Это при том, что мы в курсе друг друга, мы передаем приветы друг другу, мы поздравляем друга друга и так далее. Но мне кажется, в этом тоже есть определенное свойство. Ну, вот так, это очень частое явление.

ТИХОМИРОВ: Евдокия, еще один вопрос, который мы уже затрагивали. И меня, честно говоря, эта тема не то что волнует, но я тоже об этом думаю, потому что все равно, как говорится, мы живем и, конечно, не молодеем. Вот последний, ну не конфликт, скажем так, а последняя такая невнятная история с Леной Яковлевой. Я видел ее на сцене несколько лет назад и был поражен. Она играла с Мариной Нееловой, которую я очень люблю, и я вдруг подумал, что если она не великая актриса, то она очень талантливая актриса.

ГЕРМАНОВА: Да.

ТИХОМИРОВ: И когда вдруг я узнаю, что у нее нет ролей, и что она уходит, потому что возраст не позволяет ей играть новые роли, я подумал: а что делать, когда у тебя тоже внутри талант, который остался, есть внешность, и есть темперамент, и есть все, а ролей нет?

ГЕРМАНОВА: Ну, я понимаю ваш вопрос, и во мне тоже эта тема каким-то образом обрабатывалась мною. Мое счастье, что (и Табаков это понимает), что в любом случае я… не то что я уникальна, но я не могу, меня сложно использовать в каждом спектакле каждый вечер. Хотя, наверное, можно, хотя почему бы и нет?

ТИХОМИРОВ: Ну да, вы не Хабенский, да.

ГЕРМАНОВА: Ну, я не Хабенский. У нас разная природа обаяния, разная энергетика. И это важно, это все составные части, которые надо учитывать. И он мне дает возможность работать на стороне, то есть я как бы существую. Я шучу: я самая высокооплачивая артистка, потому что играю два спектакля, выхожу два раза в месяц на сцену и за это получаю такие деньги. То есть такие же деньги люди получают за 30 спектаклей.

ТИХОМИРОВ: Но в массовке.

ГЕРМАНОВА: Ну так, да, где-то там. Поэтому это важно. И у меня очень работы на стороне. Это и студенты, это и какие-то съемки, и театральные проекты. Например, сейчас было две премьеры. Вернее, одна уже зимой состоялась, в день Валентина, 14 февраля , "БерлусПутин" - спектакль по пьесе знаменитого итальянского комика, драматурга, лауреата Нобелевской премии Дарио Фо, который он играет со своей супругой Франкой Рамой. Спектакль, запрещенный в Италии, потому что он высмеивает Берлускони. И это такая некая сатира.

ТИХОМИРОВ: А у нас, значит, разрешенный, да?

ГЕРМАНОВА: Ну да, мы тоже, кстати говоря, ждали разных эксцессов и разных неприятных ситуаций, но все как-то обошлось. Потому что в пьесе нет ничего и в спектакле нет ничего.

ТИХОМИРОВ: Мне кажется, это сильный руководитель, если он просто смотрит на это и улыбается. Тем более, вы же не зло это делали, правильно?

ГЕРМАНОВА: Михаил Угаров на сцене театра, в котором мы все это делаем, на сцене «Театр. DOC". Это частный театр, он не зависим ни от кого, он сам из своего кармана платит аренду за это помещение и ни перед кем не отчитывается. А будучи человеком, в общем-то, прогрессивным, и он сам моделирует свой театр и репертуар.

ТИХОМИРОВ: Но все равно это хороший показатель, что вас не гоняли, не закрывали.

ГЕРМАНОВА: Это хороший показатель, да. И хороший показатель в том, что люди выходят одухотворенные. То есть мы не только актеры, но еще и какие-то, в общем-то, глашатаи чего-то такого.

ТИХОМИРОВ: А в принципе актеры всегда были не просто актеры, по крайней мере в нашей стране.

ГЕРМАНОВА: Да, да. Во всяком случае, в какой-то момент я поняла, особенно в период выборов, что когда Комиссаржевская играла, то после спектакля с ее участием люди шли на баррикады, готовы были идти на баррикады и так далее. То есть это до такой степени доходил какой-то внутренний кураж каждого зрителя, это фантастика!

ТИХОМИРОВ: Тут, кстати, огромное количество комплиментов, могу прочитать один на всякий случай.

ГЕРМАНОВА: Нет, ну двайте, уж читайте!

ТИХОМИРОВ: Да, да. "Милая Евдокия, огромное спасибо вам за "Ниагару" и "Кикс". Коленопреклоненно целую вашу руку".

ГЕРМАНОВА: Ну-у-у, это да!

ТИХОМИРОВ: Все остальные я прочитаю чуть попозже. Тут Фарида нам написала на форум: "Вадим, как вы ее находите?" Ну, это она вот так, мне просто лично задала этот вопрос.

ГЕРМАНОВА: Так, и как вы меня находите?

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, у меня мурашки по спине. Нет, я реально говорю, мурашки по спине.

ГЕРМАНОВА: Мурашки? Ну-ка, покажите ваши мурашки.

ТИХОМИРОВ: Ну, они такие маленькие, сегодня мелкие.

ГЕРМАНОВА: Но ползут.

ТИХОМИРОВ: Нет, на самом деле от тебя прет! Прямо, вот знаешь, ты так зажигаешь: "А, да, я могу, я такая!"

ГЕРМАНОВА: Да, это есть, это я могу!

ТИХОМИРОВ: Так, Лена, а что нам еще пишут наши слушатели?

БАТИНОВА: Пишут. Ангелина спрашивает: "Снялись бы у Гай-Германики?"

ГЕРМАНОВА: С удовольствием. Я ее не обсуждаю с точки зрения, знаете: вот она какая, вся из себя такая какая-то вот… Да плевать мне, какая она. Вот она такая, ей так комфортнее. Но то, что она делает, очень интересно. Мне нравится такой импровизационный способ существования актеров. Это такое, знаете, испытание, с другой стороны, на профессионализм. Вот если в этом я вижу проколы каких-то актеров, которые ну не тянут… Ну, я бы с удовольствием. Гай-Германика, я с удовольствием бы снялась у вас!

ТИХОМИРОВ: А вот скажи мне, пожалуйста, коль мы заговорили о Гай-Германике, мне очень понравилась "Школа" - очень жестко, необычно, ярко и самое главное честно. А вот сейчас у нее работа прошла тоже на одном из каналов, и мне показалось, что ее так немножечко присыпали деньгами.

ГЕРМАНОВА: Женские все эти истории?

ТИХОМИРОВ: Да-да-да. Были моменты, но вдруг мне показалось, что это уже такой немножечко коммерческий проект. Пригласили модного режиссера… Вот не знаю.

БАТИНОВА: Не согласна.

ГЕРМАНОВА: Я тоже не очень согласна. Другое дело, что мои бы пожелания были единственно, что надо было бы больше хороших психологов подключать. Потому что природа женская, она немножко глубже, чем вот это исследуется. Это можно было сделать совершенно… вот реально на тех же историях, просто даже актеров, они уже в какой-то момент не понимают, чем играть, чем работать, они уже все рассказали нам в предыдущих сериях, что еще? Поэтому гонят сюжет. А там очень много ведь, каждый раз это страсти-мордасти у каждой женщины - это мир рушится, это мир воскресает и так далее. И на этом уровне, если психологически, с психологами изучать и актеров вводить… У меня был гениальный случай совершенно, буквально это было года два назад. Я снималась в картину, в которой меня уломали сняться в небольшой роли мамы Анатолия Белого, фильм "43-й". Так он как-то и застрял где-то, не выходит.

ТИХОМИРОВ: Толя Белый - это твой ровесник почти. Мама…

ГЕРМАНОВА: Но тем не менее. Нет, ну мама его в молодости. Он был, когда маленький мальчик, я играла его маму. И там ситуация такая. Мне предлагают сыграть небольшую роль, но очень важную, которая повлияла психологически на мальчика, который и стал психологически больным человеком. Она была блокадницей, и у нее это была болезнь, так сказать, мания, вот это прятание еды и так далее. И она обварила его за какую-то провинность кипитяком.

ТИХОМИРОВ: Ужас какой!

ГЕРМАНОВА: Я говорю: "Вы знаете, я не буду это играть, меня никто не поймет, мне зрители не простят никогда таких вещей". Он говорит: ну, она же, вот она больная… Я говорю: "Давайте психиатра, пускай мне объясняет, как это вообще все". Мне пригласили ведущего психиатра Сергея Нурисламова, потрясающего! Он меня ввел в состояние, он говорил: "Так, ты советская женщина, это подвиг, любовь - это так…" Он меня ввел в это состояние, стрессовое состояние, и я сыграла. Просто потом, когда я выпала из всего этого, 16 часов съемки, и самые сложные сцены мы сыграли вот в этом состоянии, иначе это сделать невозможно. И получилось. Потому что все оправданно. И изнутри у меня не было вот этого ощущения, что я такая сволочь. Нет, она со своих позиций была абсолютно права, и получилась вот такая страшная история.

БАТИНОВА: Интересно.

ТИХОМИРОВ: Подожди, ты хочешь сказать, что вообще в принципе все можно в жизни оправдать?

ГЕРМАНОВА: Оправдать можно всё. Я подписываюсь: все можно оправдать! И каждого человека можно оправдать. Если это изучать с точки зрения психологов или даже психиатров, если это нужно, как это ни странно, но это так, это так. Почему-то рождается Симона Вейль, знаменитый французский философ, религиозный философ, которая в 34 года умирает от истощения, потому что установила для себя нацистский паек для концлагерей, почему-то она из-за сострадания и так далее… Что это такое, почему это, как она это все оправдывала? Или там Эдит Пиаф, или любая личность. Да каждого из вас возьмите! Вы правы и никто другой. А вам говорят: "Нет, ты не прав, дорогой!"

ТИХОМИРОВ: Нет, я прав. Ну что, будем прощаться?

БАТИНОВА: Очень жаль, да.

ТИХОМИРОВ: Да, ты знаешь, Евдокия, жаль. А мы тебя пригласим еще.

ГЕРМАНОВА: Да? Нечего, по чуть-чуть хорошенького, по чуть-чуть.

ТИХОМИРОВ: Да, хорошего понемножечку. Ты знаешь, я тут придумал тебе образ. Ты вот та жилка, которая просвечивает сквозь кожу…

ГЕРМАНОВА: А вы представляете, как везет моим студентам? Их 35 человек, а иногда там и больше, до 50-ти доходило. И ничего! Вы знаете, четыре-пять часов подряд, очень даже ничего!

ТИХОМИРОВ: Отлично! Спасибо тебе большое. Новых ролей и успехов!

БАТИНОВА: Спасибо вам большое.

ТИХОМИРОВ: И до встречи. Счастливо! Пока.

ГЕРМАНОВА: Хорошо, спасибо. До свидания всем!