Валенки Сергей Шакуров

ТИХОМИРОВ: Уважаемые друзья, в студии появился замечательный актер, Актер с большой буквы - Сергей Каюмович Шакуров. Сразу начнем с главного: по отчеству или можно - Сергей?

ШАКУРОВ: Да, пожалуйста, конечно, попроще.

ТИХОМИРОВ: Чем проще, тем лучше.

БАТИНОВА: А я не могу.

ШАКУРОВ: У вас же каждая секунда дорога.

ТИХОМИРОВ: Да, у нас дорога каждая секунда. И, самое главное, что я давно хотел увидеть вас. Давно хотел посмотреть в ваши глаза, потому что вы - человек заразный. Я объясню, почему.

ШАКУРОВ: Это правда.

ТИХОМИРОВ: Это вы меня заразили театром. Давным-давно, когда была Олимпиада-80, и мишки олимпийские скакали по городу Москве.

ШАКУРОВ: А что вы посмотрели?

ТИХОМИРОВ: Меня заманили в театр Станиславского.

ШАКУРОВ: Догадываюсь.

ТИХОМИРОВ: И вдруг вышел на сцену человек в модном замшевом костюме, с гнусавым голосом, с театральными манерами. И начали преподавать эту абсолютно театральную ломаную пьесу "Сирано де Бержерак".

ШАКУРОВ: Я бы не сказал, что ломаная. Идеальный перевод Владимира Соловьева. Идеальный. Лучший. Конечно.

БАТИНОВА: Это же вообще искусство.

ШАКУРОВ: Он ото всех отличается. Там же много переводчиков. Он мужской.

ТИХОМИРОВ: И когда в конце вдруг вышел Сергей Каюмович и сказал: "Я кончил в пятницу, в субботу, убит поэт де Бержерак ". И вы упали. И, я помню, минут 20-ть зал стоял и не отпускал вас.

ШАКУРОВ: Да, было.

ТИХОМИРОВ: И вот тогда я заболел театром.

ШАКУРОВ: Вы не одиноки в этом. Не буду называть очень популярного артиста, который пошел по стопам, посмотрев тоже этот спектакль.

ТИХОМИРОВ: Скажите, Сергей Каюмович, но, с другой стороны, когда говорят о вас, все говорят о вашем непростом характере. Я понимаю, что кровь дает о себе знать.

ШАКУРОВ: Да нет! Тут, кроме крови… Это же действительно такая профессия не очень здоровых людей.

ТИХОМИРОВ: Что вы имеете в виду?

ШАКУРОВ: В буквальном смысле. Те актеры, которые достигли очень больших высот, мастерства, они не вполне нормальные. В том числе и я. Вот и все.

ТИХОМИРОВ: Но вы-то нормальные.

ШАКУРОВ: Конечно, с этой точки зрения, нормальный. Но придуриваться в течение трех часов и заставлять людей плакать, рыдать, до истерик, иногда со "скорой помощью", и ли хохотать до упаду, чуть ли ни промочив кресло… Понимаете, это же надо … Что это такое?

ТИХОМИРОВ: А вот что вы испытываете, когда они стоят, аплодируют, плачут, утирают слезы? Вы что переживаете?

ШАКУРОВ: Я не знаю. Не на каждом спектакле это происходит. Это, во-первых. Потому что невозможно отдаваться каждый раз одинаково.

БАТИНОВА: А вот эту шизофрению с детства получают, с рождения? Или постепенно к вам приходит?

ШАКУРОВ: Да нет! Это очень тонкая материя - артист. Понимаете? Допустим, на моем курсе училось 20 человек. И из них вы знаете только одного. Вот и все.

ТИХОМИРОВ: Глядя на вас, я все время думаю о будущем. Вы же не скрываете, сколько вам лет? Или это военная тайна?

ШАКУРОВ: Весь народ уже знает. Я от сына скрывал очень долгое время. И вот: 48, 48. И он всем говорил и не знал. А потом, когда в прессе промелькнули настоящие цифры, он говорит: "Папа, тебе столько лет?! - Я говорю: "Да нет, 48". - "Нет, я читал, А, потом, мне в классе сказали. Зачем ты меня обманываешь?" А он несколько лет не знал, действительно. Я сам запутался, врал.

БАТИНОВА: С другой стороны: 48 и 48.

ШАКУРОВ: Да, а ему 48. И иногда: "Ой, какой у вас хороший мальчик. Хороший у вас дедушка?" Марат говорит: "А это не дедушка, это мой папа", - " Да?!" Ну, зрители же, они же не знают, что он думает. "Скажи, мальчик, а у тебя хороший дедушка? " - "Это не дедушка, это мой папа". - " Как?!"

ТИХОМИРОВ: И как Марат теперь переживает по этому поводу? Все, свыкся уже, что папа взрослый просто мужчина?

ШАКУРОВ: Я так пока и не понял. Он на распутье. Я иногда опять втыкаю 48, он на меня так смотрит: мол, ты чего, опять за дурака меня держишь?

ТИХОМИРОВ: Да, это интересная история. Кстати, практически через неделю будет день рождения у одного известного политического деятеля, которого вы совсем недавно сыграли, Леонида Брежнева. Я, кстати, вчера в ночи специально пересматривал некоторые серии.

ШАКУРОВ: А я не знаю, когда он родился.

ТИХОМИРОВ: Он родился 19 декабря. Скажите, когда вы входили в этот образ, вы общались с людьми, которые его знали? Просто настолько точно и некарикатурно вы его показали, что я был очень удивлен. Думал, какая любовь к человеку, про которого мы говорим "лидер застоя".

ШАКУРОВ: Нет, не общался. Не повезло. Мне было достаточно того, что написал Валентин Черных, недавно ушедший от нас.

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, что я вдруг себя поймал на мысли (опять сейчас меня Лена будет обвинять в конспирологии), что вот они, Козероги. Ведь Брежнев был Козерог, вы знаете об этом?

ШАКУРОВ: Теперь, да. Вы сказали, что 19-го. Дело в том, что он отмечал день рождения по старому стилю. А если бы его перевели по новому стилю (это я точно знаю), тогда бы он был абсолютно точно, такой же железобетонный Козерог. И вы тоже - Козерог.

ШАКУРОВ: Да, вот. Извините, конечно. Больше не буду.

ТИХОМИРОВ: Это такой вредный знак, ужасный просто!

ШАКУРОВ: В общем, да, такой непростой.

ТИХОМИРОВ: Именно поэтому вы так перепрыгивали из театра в театр и никогда не оставались в одном гнезде?

ШАКУРОВ: Да не так уж и много в отличие от моих коллег. Я поменял три театра.

ТИХОМИРОВ: А когда из театра уходишь, что человек ощущает? Как это вообще возможно? Особенно в советское время?

ШАКУРОВ: Когда я уходил из Театра Советской Армии, для этого были очень веские причины, чисто такая гражданская позиция. Я не буду об этом говорить, все об этом прекрасно знают.

ТИХОМИРОВ: Гражданская позиция в советское время?

ШАКУРОВ: Ну, да. Попросили Леню Хейфеца из театра нашего.

ТИХОМИРОВ: Да, я знаю.

ШАКУРОВ: Ну, вот и все. И я за компанию ушел с ним. А из Театра Станиславского я ушел, потому что начал сдуваться, как говорят. Вот и все. То есть, начал сдуваться, я понял, что дальше там двигаться бессмысленно. Я ушел вообще в никуда.

БАТИНОВА: А что, это так сложно? Вы же воспринимаете это, как работа. Это ваше место, где вы служите, работаете.

ТИХОМИРОВ: Да, работа. Это гарантированный заработок. В принципе, это гарантированная работа - театр.

ШАКУРОВ: Конечно. Страховка, медицинское обслуживание, санатории, Дом творчества актера в Сочи или в Ялте. Скидки и так далее. На все это я наплевал и … Но я сделал правильно, в конечном итоге.

ТИХОМИРОВ: А вот вы говорите: сдулся. То есть вы абсолютно точно чувствуете, скажем так, тренды…

ШАКУРОВ: Конечно, каждый артист чувствует. А вы думаете, артисты, которые работали в Таганке, не понимали, что все сдувается?

ТИХОМИРОВ: Понимали, конечно.

ШАКУРОВ: Вот и все. Только у одного есть силы уйти, а у другого нет. Будет до последнего там, потому что некуда идти. Или нет позыва такого внутреннего.

ТИХОМИРОВ: Скажите, а отец бил вас в детстве?

ШАКУРОВ: Нет. Один раз хотел меня прибить топором, но не получилось.

ТИХОМИРОВ: Промахнулся или что?

ШАКУРОВ: Я спрятался под кровать. Действительно, там надо было. Но не топором, конечно, но у него под рукой ничего не было.

ТИХОМИРОВ: А что это было?

ШАКУРОВ: Я перевернул… Он приехал с охоты уставший, измученный и привез дичь. И мать сделала на сковородке громадный всем нам четверым (четверо детей) вот это блюдо на сковородке. Ну, как обычно, когда отец приезжал с охоты. А я эту сковородку уронил на пол всю вверх ногами. Представляешь? Мужик там …

ТИХОМИРОВ: Настрелял!

ШАКУРОВ: Ползал, прятался, мерз. Я не помню сейчас, какое это время года. И лежал топор. Топор - потому что у нас печка была. Топор он схватил и на меня. Я, хорошо, под сетку. Раньше кровать железная, панцирная сетка. И он там по ней там, между стенкой и этой штукой… Ну поскольку я хорошо двигался, в конечном итоге выскочил.

ТИХОМИРОВ: То есть верткий был мальчик.

ШАКУРОВ: Да. После трех-четырех ударов.

БАТИНОВА: Интересно, а как родители относились, когда вы пошли в театральный кружок в школе?

ШАКУРОВ: Да никак. Это же человек занялся делом. Я там пропадал целыми днями. Конечно, мама была рада, что я не на улице, что не курю сигареты, по подворотням не стою. Время-то было такое…

ТИХОМИРОВ: Я, глядя на вас, понимаю, что, на самом деле, видимо, ваши родители (в принципе, как наши дедушки и бабушки) не думали о войне. Потому что, если вы родились в 1942 году, то, получается, что родители абсолютно были уверены, что будет мирное время. Ведь никто же не будет перед войной рожать детей.

ШАКУРОВ: Ну, как? Ты меня прости, конечно, но это неконтролируемая вещь. Поэтому можно было и на железной сетке.

БАТИНОВА: И в войну люди тоже рожали детей.

ШАКУРОВ: Тем более что мы спали на полу.

ТИХОМИРОВ: Как на полу?

ШАКУРОВ: Комнаты были маленькие, нас четверо. Родителям - кровать. Как на Востоке.

ТИХОМИРОВ: Сергей Каюмович, вам, конечно, повезло с партнершами, потому что вы работали и с Гурченко, и с Гундаревой. А кто на вас произвел самое большое впечатление из тех партнеров, с которыми вы встречались в кадре или на сцене?

ШАКУРОВ: Кто произвел большое впечатление? Наверное, я сам на себя. Нет, я шучу, конечно. Так трудно рассказать. В разных вещах по-разному. Есть вещи, которые очень труднопроходимы, тогда начинаем помогать друг другу. А есть вещи, которые летят просто, как перышко.

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, я почему-то вспоминаю роль Плятта в сериале "Визит к Минотавру", и вдруг я впервые понял, что именно там увидел последний раз его сверкающие глаза. И я подумал, как все-таки партнер зажигается от партнера, когда ему интересно и когда ему есть о чем говорить и с кем говорить.

ШАКУРОВ: Да, это очень большая была мне помощь. Потому что приходилось играть две роли одновременно. И вот молодого Страдивари, когда мы работали с Ростиславом Яновичем, конечно, его присутствие было потрясающим для меня.

БАТИНОВА: Сергей Каюмович, а вы следите за биатлоном?

ШАКУРОВ: Да, обожаю.

ТИХОМИРОВ: Вы и сами в спортивной форме, я смотрю.

ШАКУРОВ: Он очень эмоциональный, очень насыщенный. Такой большой классный спектакль. Я балдею от этого.

БАТИНОВА: А еще какие в иды спорта любите смотреть?

ШАКУРОВ: Футбол, конечно.

ТИХОМИРОВ: Я просто думаю, у вас и так в жизни столько переживаний, еще и смотреть за переживаниями! Это какую же надо иметь нервную систему?

ШАКУРОВ: Но это же отдых. Я же не довожу себя до истерики, пена изо рта у меня не идет. Я просто расстраиваюсь, когда мы плохо играем, и жалко, когда наши замечательные... проигрывают.

ТИХОМИРОВ: А возвращаясь к вашим партнерам по площадке. Вы сказали, что, по большому счету…

ШАКУРОВ: Я вначале пошутил. Конечно, был любопытный эпизод. Была такая замечательная картина Андрея Кончаловского "Сибириада", где во второй половине я играю старика. Там герой Никиты подходит ко мне и говорит: "Вот, отец, будет все в порядке. Вышка, из которой нефть попрет" и так далее. И, короче, вдруг на втором или на третьем дубле он меня схватил за плечи, и в мои очки поцеловал.

ТИХОМИРОВ: Никита Михалков!?

ШАКУРОВ: Да. Он не только гениальный режиссер, он еще и офигенный артист. И у меня сами по себе пошли слезы. И этот дубль Андрон взял. Вот, видите, что значит большой партнер.

ТИХОМИРОВ: Да!

ШАКУРОВ: Это для меня было так неожиданно! В очко вот в это, в одно! И у меня прям слезы! Это была такая трогательная…

БАТИНОВА: Экспромт был, да?

ШАКУРОВ: Да, чистый экспромт. Не знаю, может, он пришел секунду назад. Но два-то дубля он делал нормально, а потом, бум, неожиданно вот это. И, слава богу, что Кончаловский просил еще дубль. Потому что если бы, допустим, он ограничился теми двумя, этого не было бы в картине. А так, естественно, он этот взял.

ТИХОМИРОВ: Да, такое не сыграешь.

ШАКУРОВ: Вот тебе, пожалуйста, что такое партнер.

БАТИНОВА: А вот сейчас, как в сериале "После школы"?

ТИХОМИРОВ: Да, вы там играете такого директора!

ШАКУРОВ: Это необычный проект, конечно.

ТИХОМИРОВ: Прикольный.

ШАКУРОВ: Очень необычный, и очень много добрых слов. И, в частности, из школы, в которой учится мой пацан.

ТИХОМИРОВ: В авторитет вошли?

ШАКУРОВ: Но это все благодаря, конечно, Пресняковым.

ТИХОМИРОВ: Они талантливые ребята.

ШАКУРОВ: Да, они удивительные, они необычные, они новые люди в кино, если можно так выразиться.

ТИХОМИРОВ: Но они в театре.

ШАКУРОВ: Да, они и в театре были долгое время.

ТИХОМИРОВ: Они драматурги были два брата.

ШАКУРОВ: Да, художники XXI века.

ТИХОМИРОВ: Конечно, их называли "извращенцы", когда они только-только пришли на нашу московскую сцену.

ШАКУРОВ: Но какой надо обладать смелостью, понимаете? Каким надо обладать видением, что это понравится, в частности, молодежи. Потому что это, конечно, молодежная аудитория. Ну, и, конечно, большое спасибо Андрею Болтенко, он очень много в процессе съемок помог.

ТИХОМИРОВ: Но вы там абсолютно на своем месте. Вы абсолютно спокойно смотритесь на фоне этих всех молодых, красивых, нарядных, продвинутых.

ШАКУРОВ: Давайте смотреть дальше. Мне самому интересно. Сегодня же пятница.

ТИХОМИРОВ: Конечно. А мы возвращаемся все равно в прошлое. Вот вы играли и у Андрона Кончаловского, и у Никиты Михалкова как актер. А, скажите, они действительно братья? Потому что, мне кажется, они настолько разные по подходу, по отношению к актеру, к режиссуре, к творчеству, друг к другу?

ШАКУРОВ: Но мне кажется, в этом и прелесть, что они разные. Абсолютно разные. Это же замечательно. Было бы смешно, если бы они были одинаковые.

ТИХОМИРОВ: А с кем было интереснее?

ШАКУРОВ: Они интересны каждый по-разному, по-своему. Потому что Андрей Сергеевич непредсказуемый в плане работы над актером. Никита вообще прямо противоположный. У него какой-то свой подход к артисту. Ему нужно заставить его и заплакать, и, не знаю, чего делать. Понимаете? У Андрона более философский подход, как мне кажется. Сейчас - не знаю. Но тогда, по крайней мере, было.

ТИХОМИРОВ: Скажите, а уже чувствовалось, когда снимали "Сибириаду", что он собирается уехать за границу?

ШАКУРОВ: Не знаю. Я думаю, и он про это не думал.

БАТИНОВА: Ты думаешь, после этого обычно…

ШАКУРОВ: Такие вещи абсолютно непредсказуемые. Это же делается по велению внутренних вещей в человеке, тут не до мозгов.

ТИХОМИРОВ: А я все время думал, вот экспедиции, актеры уезжают куда-то далеко, за границы цивилизованной жизни. А как вы там расслабляетесь? Вы же снимаете с утра до вечера кино. Правильно?

ШАКУРОВ: Мы в футбол играли. Во-первых, "Сибириада" снималась под Калининым, друзья мои.

ТИХОМИРОВ: Да? Серьезно?!

ШАКУРОВ: Была построена целая деревня. Это под Калининым, недалеко от Твери.

ТИХОМИРОВ: А я-то думал!

ШАКУРОВ: Несколько эпизодов, конечно, снималось на Оби. Там высокие берега, в Томске, по-моему, или в Омске. Я их путаю всегда.

ТИХОМИРОВ: Скажите, Сергей Каюмович, если это, конечно, не военная тайна, где же вы черпаете силы, вдохновение? Потому что иногда просыпаешься с утра и думаешь: зачем? Вот опять одно и то же!

ШАКУРОВ: На каком-то этапе…

ТИХОМИРОВ: Вы же тоже проскальзывали?

ШАКУРОВ: Конечно, конечно! Какой-то этап был… У нас же была масса этапов очень тяжелых в стране за время, по крайней мере, моего творческого… И на каком-то этапе я понял, что утром просыпаешься (вот как сейчас, да) мрачно, как в Питере, повеситься хочется. Я просто на каком-то этапе, еще будучи студентом, стал петь по утрам. Вот и все. Просто пел. Надо заставлять, себя ломать то, что ты видишь в окно, перед глазами, или вокруг тебя, или внутри себя. Вот эта какая-то апатия: идти мне сегодня на работу, не идти? Запеть и все. И тебе захочется спуститься в шахту. Вот и все.

ТИХОМИРОВ: Подождите. Что вы поете?

ШАКУРОВ: Да все, что угодно. Все, что в башку ни взбредет. Слава богу, у нас репертуар в России…

ТИХОМИРОВ: Да, репертуар-то у нас…! Ну, вот сегодня что вы пели?

ШАКУРОВ: Вот сегодня я напевал песенку Николаева Игоря, маэстро Николаева, который мне подарил ее.

ТИХОМИРОВ: Это песня, которая у нас там уже заряжена.

ШАКУРОВ: Да, мне бы хотелось ее поставить.

ТИХОМИРОВ: А давай мы ее сейчас послушаем, а потом прокомментируем. Интересно же! Что же послушать просто? А критику? Слушайте, но такую песню на корпоративе-то не споешь!

БАТИНОВА: Почему это? А я хотела спросить, почему, если вы всю жизнь пели, а вот так вот публично, чтобы прям, и видеоклип вы даже сняли недавно? На другую песню?

ШАКУРОВ: Нет, на эту же песню. Снял Саша Сукачев, сын Гарика.

ТИХОМИРОВ: Вот, как говорится!

БАТИНОВА: Почему совсем недавно? Почему раньше не приходилось? Или не было желания, или что?

ШАКУРОВ: Да нет, у меня нет такой цели - петь, выходить на сцену и так далее. Я пою где-нибудь 9 мая пару песен про войну, на 8 марта что-нибудь про женщин и так далее. Где попросят. Вот и все. Я, честно говоря, на этом не заморачиваюсь, у меня есть дела поважнее.

ТИХОМИРОВ: Сергей Каюмович, я вот смотрю по вашей фильмографии, по вашим ролям и понимаю, что зависть все-таки все время ходила рядом с вами. Я вот думаю, как вы отбивались или не замечали этого?

ШАКУРОВ: От чьей зависти?

ТИХОМИРОВ: Я думаю, коллег.

ШАКУРОВ: А! Как-то никто…

ТИХОМИРОВ: В глаза не говорил, да?

ШАКУРОВ: Не высказывали или как-то я не чувствовал никогда, что мне кто-то завидует.

ТИХОМИРОВ: Знаете, и вторая история: про вас никто не говорил как про ловеласа. Несмотря на то, что вы настолько сексуально активны, прям так и прыщет, как говорится. Вас только в рекламе снимать… А тяжело ведь, на самом деле, когда ты работаешь среди красивых женщин, и держаться? Или все-таки иногда происходит какой-то момент, когда думаешь: эх, черт побери!

ШАКУРОВ: Может, и происходит. Не знаю, может быть, я просто фанат своей профессии. И я на период работы отключаю все остальные эмоции, которые мешают. Вот и все. Умею, вернее, переключать. Потом, естественно, включатся сами они, если живое существо мимо тебя проходит. То, конечно, это все автоматом включается.

ТИХОМИРОВ: Потому что у вас такой интересный образ все время в кадре. Я смотрел и все время думал, насколько вы сексуальны и, в то же время, асексуальны. Знаете, такое странное сочетание.

ШАКУРОВ: Это про Ярослава Егоровича, директора моего?

ТИХОМИРОВ: Да, да.

ШАКУРОВ: Подождите, подождите! Надо смотреть до конца. Я-то сам не видел, но мне ужасно интересно, что они там нахимичили, мои любимые, ненаглядные друзья - Пресняковы.

ТИХОМИРОВ: Торопиться не надо. Ну, и, конечно, вопрос: а как вы вляпались в "Парад планет"? Ведь этот фильм считался чуть ли ни антисоветским одно время? Или, по крайней мере, на него как-то очень кисло смотрели.

ШАКУРОВ: Мы не собирались делать антисоветчину. Кстати говоря, история действительно очень необычная сама по себе. Несколько мужиков едут на эти сборы. И никто не знал, что все так повернется. Причем, они же все из разных, что называется… Один - партийный, другой - мясник, третий - еще что-то такое. И вдруг эти сборы, и они понимают, что они настоящие мужики. Если тот подворовывал мясо, этот, чиновник, наверняка подписывал не те бумаги. А тут вдруг оказалось, что они нормальные, честные, принципиальные, мощные мужики, за которыми …

ТИХОМИРОВ: Так вот я думаю, может быть, тоже иногда наших всех чиновников, актеров, мясников собирать тоже на военные сборы, чтобы они как-то проявляли себя?

ШАКУРОВ: Насколько я знаю, где-то на Западе это практикуется. Трудно потом животы убирать. Конечно! Чего они с животами своими будут делать?

БАТИНОВА: Кстати, вот Дэн спрашивает у вас, наш слушатель, написал СМС: "В свой среди чужих" речь перед ротой пробирает до мурашек. Судя по всему, лошадь под вами тоже. Скажите, а вы с нее падали?"

ШАКУРОВ: Нет, не доводилось, но мог упасть. Потому что она была невменяемая совершенно, даже Никита Михалков попросил ворота этого каре, в котором мы снимали, закрыть, иначе она могла просто унести.

ТИХОМИРОВ: Кстати, а звания у вас есть?

ШАКУРОВ: Нет.

ТИХОМИРОВ: Что ж такое! Вы такой народный артист…

ШАКУРОВ: Ни званий, ни наград, ничего!

ТИХОМИРОВ: Какой-то вы ненастоящий тогда артист получается.

ШАКУРОВ: Абсолютно ненастоящий.

ТИХОМИРОВ: Кстати, я слышал эту историю, конечно, неоднократно по поводу "Любимой женщины механика Гаврилова" о том, что там долго искали символ мужчины, ради которого она бьется на протяжении всей картины и ждет его. И, насколько мне известно, там было много актеров-претендентов, а все-таки выбрали вас. Когда вы появляетесь в самом конце. Сергей Шакуров - символ мужчины советского времени.

ШАКУРОВ: Вот такая, казалось бы, даже не роль, не текст, ничего нет, но такая вот притягательная вещь. Поэтому когда Тодоровский предложил мне, я, конечно, с удовольствием, согласился. Не знаю, кого он пробовал до меня.

ТИХОМИРОВ: Говорили, что Высоцкого, еще кого-то пробовал.

ШАКУРОВ: Не знаю. Надо у него спросить.

ТИХОМИРОВ: Кстати, вы никогда не выясняли, например, вас утверждали на роль, кто еще пробовался? Или, например, вас не утверждали на роль?

ШАКУРОВ: Нет, обычно я не интересуюсь этим. Но когда выскочили на Леонида Ильича, мне было интересно, почему не утвердили, прости меня господи, Ступку, который пробовался. Нахапетов приезжал из Америки. Юра Стоянов. И так далее. То есть люди, из которых можно легче было сделать генсека? Почему меня? Вот это совершенно мне было непонятно. И тогда я спросил у Снежкина Сережи: а кто здесь был? И он назвал мне еще человек 20-ть крутых артистов. И чего-то у них там не совпадало. Чего не совпадало, не знаю. Это же очень сложно. Потом ребята из Первого канала, они все прекрасно могут, просчитывают. Вы понимаете, что-то им не нравится и, хоть ты тресни! И, как правило, они попадают в десятку. И со мной вот это вот произошло. А почему меня? Я не собирался играть.

ТИХОМИРОВ: Может быть, потому что вы с Евгением Матвеевым общались?

ШАКУРОВ: В каком смысле - общался?

ТИХОМИРОВ: А вы разве не снимались у него в кино, нет?

ШАКУРОВ: Нет, я у него не снимался.

ТИХОМИРОВ: Извините!

БАТИНОВ: А для вас важнее ли режиссер или сценарий? Или вообще это должно все совпасть?

ШАКУРОВ: Для меня самое главное - первоисточник: сценарий. Мне совершенно не важно, кто режиссер. Если сценарий меня устраивает, герой и так далее, кого мне предлагают, все, тут вопросов нет. И тогда я иду на любые, потому что я знаю, что я сделаю.

БАТИНОВА: Я просто про фильм хочу спросить, который тоже "Россия-1" сделала, мини-фильмы к Бородинской битве. Там же какие-то удивительные…, речи самих людей, кто там был.

ШАКУРОВ: Да, для меня это тоже было открытие. Я не знал, я тоже был в некотором шоке, узнав эти записи, оставшиеся оттуда, и произносить их тоже было не так просто. Это интересный очень, замечательный проект. Спасибо этим ребятам, которые это все затеяли и сделали классно.

ТИХОМИРОВ: А вот вы сыграли в этом фильме (я его называю про себя -зомби-фильм ) "Спасибо, что живой", про Высоцкого. Вы же там играли, в этом фильме. Я "зомби-фильм" называю, потому что там Высоцкий с таким лицом, что мне просто страшно делалось все время. А вот когда снимали фильм, какое у вас возникало ощущение?

ШАКУРОВ: Крутая пластика. Офигенная просто. Пацана совершенно не узнать было.

ТИХОМИРОВ: Но вы же Высоцкого знали лично?

ШАКУРОВ: Конечно, знал. Мы же с ним и снимались в одном фильме: "Четвертый" по Симонову. И так встречались иногда.

ТИХОМИРОВ: Не было ощущения какой-то нереальности или ирреальности?

ШАКУРОВ: Для меня было полной неожиданностью: а зачем так? До такой степени? Но, опять же, ребята с Первого канала знают, что делают. Поэтому я никак не мог отказаться, когда мне предложили один съемочный день сыграть папашу.

ТИХОМИРОВ: Сергей Каюмович, вы же, наверное, смотрите иногда телевизор и вдруг видите картину со своим участием? Из той, из прошлой поры, где вы молоды, красивы, энергичны? А что вы вообще ощущаете? Я понимаю, что это не мазохизм, что это не садизм, но все равно ведь что-то вдруг внутри…

ШАКУРОВ: Я не могу сказать, что я вот прям… Вот идет, допустим, картина с моим участием и мне звонят и говорят: "А ты знаешь, там по такому-то каналу идет "Любимая женщина…" или "Страдивари", нет, я не переключаю, потому что я иногда смотрю кино свое старое, которое уже забыл, я даже не помню, что я там делал. Вот у меня была с Жалакявичюсом картина, мы ее снимали в Буэнос-Айресе, два месяца сидели. Я даже забыл, как она называется. Я знаю, что там играл главную роль, но про что - не помню. Потом же мы сняли с ним "Моменты истины".

ТИХОМИРОВ: И так он не вышел на экраны?

ШАКУРОВ: "В августе 44-го" офигенную картину снял, просто чумовую. Я сыграл Алехина. Такой роли у меня вообще не было. И никто ее потом не увидел. Жалакявичюс очень жесткий мужик и он с автором поссорился, и картину в конечном итоге закрыли. Там было недоснято буквально 5-10 минут экранного времени. И она долго лежала, лежала и, в конце концов, потом ее смыли, потому что никто не занимался этой судьбой. А могли бы восстановить.

ТИХОМИРОВ: Я слышал, кто был на черновых просмотрах, говорили, что это просто…

ШАКУРОВ: Это моя лучшая роль. Алехина я так сделал интересно!

ТИХОМИРОВ: Сергей Каюмович, а можно личную просьбу?

ШАКУРОВ: Конечно.

ТИХОМИРОВ: Вдруг я опять поползу на сцену. У вас же память хорошая. А вы можете чуть-чуть отрывок из монолога Сирано де Бержерака.

ШАКУРОВ: Он грустный. Мне не хотелось бы заканчивать…

ТИХОМИРОВ: Но зато с каким…!

ШАКУРОВ: Нет, не грустный.

Что я скажу, когда я с вами вместе?
Я отыщу десятки слов, в которых смысл на третьем месте.
На первом - вы, и на втором - любовь.
Что я скажу? Зачем вам разбираться?
Скажу, что это ночь, и звезды, и луна,
Что это для меня всего лишь декорация,
В которой вы играете одна.
Что я скажу? Не все ли вам равно?
Слова, что говорят в подобные мгновенья,
Не слушают, не понимают, но их ощущают, как прикосновенья.
Я чувствую, мгновенья торопя, как ты дрожишь,
Как дрожь проходит мимо по ветке старого жасмина.
Я плачу, я дрожу, и я люблю тебя.

БАТИНОВА: О, я сейчас заплачу!

ТИХОМИРОВ: Браво!

БАТИНОВА: Спасибо вам огромное.

ТИХОМИРОВ: Сергей Каюмович, я понял новый ключ к жизни: любовь, любовь и еще раз - любовь. Огромное спасибо, что вы к нам пришли.

ШАКУРОВ: Спасибо. С наступающим.

ТИХОМИРОВ: Спасибо за ваше творчество, за ваши новые роли и за ваши старые роли. И с наступающим Новым годом.