Сергей Стиллавин и его друзья Интервью Влада Сташевского

 

СТИЛЛАВИН: Друзья мои, сбылась мечта Витуса, нашего звукорежиссера, посидеть в этой студии напротив Влада. Вы знаете, пятница тот день, когда мы дарим вам культуру, уже по первому треку вы поняли, что она пришла, не кинула нас, по крайней мере, потому что есть такие, к сожалению, музыканты, которые, например, проспят, бывало, а потом скажут: ой, извините, что-то так…

МИТРОФАНОВА: Или послушают первый час наш и говорят: нет-нет-нет, не пойду. Как Максим Леонидов.

СТИЛЛАВИН: Да, испугаются и не пойдут.

СТАШЕВСКИЙ: Нет, это ответственность.

ВАХИДОВ: Смотри, живой.

МИТРОФАНОВА: Спасибо, что живой.

СТАШЕВСКИЙ: Доброе утро всем, кто нас слушает, и всем, кто меня сейчас видит.

СТИЛЛАВИН: Здравствуйте, Влад Станиславович. Влад Сташевский.

СТАШЕВСКИЙ: Владислав полное. Если с отчеством, то Владислав.

СТИЛЛАВИН: Владислав Станиславович Сташевский.

МИТРОФАНОВА: Мы даже твою настоящую фамилию знаем, так что ты особо не хорохорься.

СТАШЕВСКИЙ: Да пожалуйста. Как у каждого человека, у него два родителя. Есть девичья фамилия мамы, и соответственно по папе… Вот, собственно, и всё. У меня даже есть мысль, если придет какой-то такой момент, например, в 45 лет получаем последний паспорт, может быть, через тире…

СТИЛЛАВИН: Последний паспорт! Надо, чтобы снаружи было написано: последний паспорт.

СТАШЕВСКИЙ: И я тогда стану Владислав Станиславович Сташевский-Твердохлебов.

ВАХИДОВ: Во-первых, гранд-мерси за мое детство, за мое отрочество…

СТИЛЛАВИН: Не гранд-мерси, а гран-мерси, буква «д» не читается.

ВАХИДОВ: Да нет, в этом случае - гранд. Я тебе честно могу сказать. Я понимаю, что я сейчас буду выглядеть идиотом в глазах наших слушателей…

СТИЛЛАВИН: Ну, не впервой вам.

ВАХИДОВ: Да, не впервые, поэтому ничего страшного. С дезодорантом «Дзинтерс», такой зеленый был, который для меня был микрофоном, я стоял и пел перед зеркалом твои песни.

СТАШЕВСКИЙ: Сколько тебе лет сейчас, интересно?

ВАХИДОВ: Мне 38.

СТАШЕВСКИЙ: А как же ты… Дело в том, что мне 39, то есть как ты можешь утверждать, что вырос на моих песнях?

СТИЛЛАВИН: Ты ранний.

ВАХИДОВ: Ну, мне казалось, что ты намного старше меня.

СТИЛЛАВИН: Нет, дело в том, что менее успешный просто был Рустам Иванович, он долго сидел в Курган-Тюбе, все ждал чего-то… Друзья мои, я помню одну историю, когда в России еще была сильна музыкальная журналистика, были там «акулы пера» вот эти все, но, по крайней мере, я представлял себе, что такое российская журналистика, то есть еще остатки какой-то совести у прессы с советских времен были, еще не совсем все бабками разжились...

ВАХИДОВ: Еще не монетизировали они свою совесть.

СТАШЕВСКИЙ: Да перестань, уже пришли в тот момент люди абсолютно другой формации, в советское время они только учились в школе…

СТИЛЛАВИН: Но я помню знаменитую фразу, к сожалению, забыл ее автора. Если мне напомнит наша внимательная аудитория, буду благодарен. Ну, не суть важно, кто это сказал, но один из, по-моему, журналистов таких маститых, даже не по телеку, а где-то я читал это. Шло обсуждение, значит, какой кошмар - явление Сташевского на нашей эстраде. «Но, - человек говорит, - но я с ним беседовал лично - он всё понимает». Вот такая цитата: он сам всё понимает. Поэтому всё нормально. Владыч, поскольку мы первый раз в эфире встречаемся…

СТАШЕВСКИЙ: Нет, мы встречаемся второй раз в эфире. В радийном – первый.

СТИЛЛАВИН: Да, мы встречались на «Мать и дитя», ну, про детей говорили, а сейчас все-таки о Владе. Значит, смотри, в 1993 году началось всё, тебе было 19?

СТАШЕВСКИЙ: Да.

СТИЛЛАВИН: Сегодня все понимают технологию этих «Фабрик» или «Факторов», она, по крайней мере, прозрачная. А расскажи, людям просто интересно, что происходило в эти начальные 90-е годы, как это с тобой произошло? Вот твоя история?

ВАХИДОВ: 20 лет назад.

СТАШЕВСКИЙ: Понимаешь, в чем дело, это самый первый, не значит, что наиболее часто задаваемый вопрос, а просто постоянно задаваемый вопрос на протяжении всех этих 20 лет.

СТИЛЛАВИН: Я представляю, как тебе обрыдло, брат.

СТАШЕВСКИЙ: Да. Я уверен просто, те, кому я никогда не был интересен, то они уже давно переключились, я вас уверяю. А те, кто слушал, знает, почитали, то они давно об этом знают и как-то… А уж тем, которые переключились, ну совершенно не хочется ничего объяснять.

СТИЛЛАВИН: Но вдруг ты поменял мнение?

СТАШЕВСКИЙ: Да нет, я вообще отказываюсь в этом вопросе, вот конкретно в этом вопросе, в последнее время пояснять, «как у вас всё начиналось». Ну сколько можно об этом?

СТИЛЛАВИН: Ну, ты сразу как-то нас, это самое, обломал сейчас.

СТАШЕВСКИЙ: Нет, ребята, о другом сейчас. Не вас… Спасибо огромное за стихи, звучавшие полчаса, минут сорок назад, - ехал к вам, получал удовольствие.

СТИЛЛАВИН: Ну ладно... Тогда другой вопрос зададим.

ВАХИДОВ: Вот сообщение есть из Санкт-Петербурга: «Мне тоже 38, и я тоже пел его песни, но с шампунем, правда».

СТИЛЛАВИН: И выдавливал пузырики.

ВАХИДОВ: Слушайте, но это же суперхит был!

МИТРОФАНОВА: А я ругалась с начальством радио «Максимум» за то, что нам в эфир поставили песню «Дороги, по которым мы идем». Я сказала: либо я, либо эта песня. И все-таки остались и я, и эта песня.

СТАШЕВСКИЙ: Это самая первая песня. У меня просто тогда, наверное, других еще не было.

МИТРОФАНОВА: Это была жесть. Это ужас вообще моей молодости.

СТАШЕВСКИЙ: Это Матецкий.

МИТРОФАНОВА: Тем не менее. Он хороший чувак, кстати.

СТАШЕВСКИЙ: Я знаю.

МИТРОФАНОВА: И ты, по-моему, неплохой. Но песня жуткая.

СТАШЕВСКИЙ: По этой песне меня сравнивали с ранним Юрием Антоновым.

МИТРОФАНОВА: Да, но с другой стороны, ты был слишком молод для этой песни. Какие дороги? Тебе 19 лет.

СТАШЕВСКИЙ: А через полгода появилась песня «Любовь здесь больше не живет». Как с этим утверждением? Да, действительно, было опасение, что не поверят: 19-20 лет, а ты поешь о таких…

ВАХИДОВ: Но ты выглядел гораздо старше, это к вопросу о том, почему я вырос на твоих песнях. Вот я помню этот клип, где девочку увозят, похищают…

СТИЛЛАВИН: Ты говори по-другому, понимаешь, ты артиста оскорбляешь словами: ты был гораздо старше. Ты скажи: ты был авторитетом для меня.

ВАХИДОВ: Авторитетом для меня был, я тебе серьезно говорю, почему нет? Я вырос на этом действительно, это мое детство, это мои первые впечатления от любви, от женщин…

СТИЛЛАВИН: Он просто поздний ребенок.

ВАХИДОВ: О чем вы говорите, какой поздний ребенок? Слушайте…

СТИЛЛАВИН: В 21 год у вас только детство закончилось.

ВАХИДОВ: Если вас переполняют чувства…

СТАШЕВСКИЙ: Я все-таки старался не делать никогда пошлую, слащавую попсу.

СТИЛЛАВИН: А вот это уже джингл родился, вот это хорошо.

ВАХИДОВ: Вопрос: «Влад, ты правда вел блокнот, куда записывал всех девчонок, которые у тебя были?»

СТАШЕВСКИЙ: А, кстати, он был…

СТИЛЛАВИН: Кстати, он куда-то потерялся.

СТАШЕВСКИЙ: Он был опубликован, это был абсолютно ход моего продюсера. Я, кстати, тогда сразу это так и комментировал, за что получал от Юрия Шмильевича такой короткий поддых. Это даже не мой почерк.

ВАХИДОВ: С Леной Зосимовой, люди спрашивают, ты крутил роман в далеких 90-х?

СТИЛЛАВИН: Нет, Титомир.

ВАХИДОВ: Хорошо, с Ветлицкой, спрашивают, ты замутил?

СТАШЕВСКИЙ: Ребята, вот эти ответы вы вообще не услышите.

МИТРОФАНОВА: Слушайте, но она-то вообще пропала, ее даже не видно.

ВАХИДОВ: Кто? Зосимова?

МИТРОФАНОВА: Да, Лена. Помнишь: «Лена Зосимова выпустила второй альбом. - А что, она уже первый раскрасила?»

ВАХИДОВ: Да Ветлицкая тоже пропала, знаете.

МИТРОФАНОВА: Нет, Ветлицкая я знаю где.

СТИЛЛАВИН: Ладно, давайте о музыке поговорим. Скажи, такой важный вопрос, вот ревновал ты к Билану?

ВАХИДОВ: Кого?

СТИЛЛАВИН: Ответ на этот вопрос вы найдите сами.

СТАШЕВСКИЙ: Нет, у меня как-то даже мысли не может такой возникнуть.

СТИЛЛАВИН: Я к тому, что продюсер один, по крайней мере.

СТАШЕВСКИЙ: Ты понимаешь, в чем дело, Дима появился гораздо позже, через несколько лет после того, как я саморучно хлопнул дверью, Юрию Шмильевичу сказал: всё, наш проект закончился и вообще какие-либо деловые взаимоотношения. И спустя, наверное, два года - потом я застал еще Катю Лель, потом было такое очень коротенькое совместное сотрудничество с Никитой у Айзеншписа, потом была группа «Динамит», - и только потом Дима Билан. Поэтому, ребята, здесь как бы я ни при чем абсолютно.

СТИЛЛАВИН: Скажи, ты жалеешь о том, что, может быть, по молодости был горячим и хлопнул дверью? Потому что я смотрю на судьбу проектов многих…

МИТРОФАНОВА: Вадим Казаченко.

СТИЛЛАВИН: Ну, это старая история. Я помню, в свое время…

СТАШЕВСКИЙ: Кому он хлопнул дверью-то? Кому-то в лоб просто хлопнул дверью?

МИТРОФАНОВА: Каю Метову.

СТИЛЛАВИН: Ну, что вы сейчас начинаете перебирать…

ВАХИДОВ: Нет, он не хлопал дверью, он закрыл дверь за собой.

СТИЛЛАВИН: Нет, серьезно, много примеров. Вот, например, «Премьер-министр», если это созвучно.

СТАШЕВСКИЙ: Нет, нет, ребята, это был осознанный шаг, причем я к нему готовился больше года.

СТИЛЛАВИН: Предательские вынашивал планы.

СТАШЕВСКИЙ: Нет, всё очень просто в моем случае. Последний год, шестой год, мы с Юрием Шмильевичем работали 50 на 50, и это как раз было моей провокацией к началу конца.

СТИЛЛАВИН: А начиналось с чего?

СТАШЕВСКИЙ: А начиналось соответственно - мои 30, его 70. И далее каждый год я настаивал на том, чтобы этот процентик повышать, исходя из объективных причин. Я знал, сколько вложено, я знал, сколько отбито, заработано, я знал, сколько было привлечено инвестиций спонсорами, и Юрий Шмильевич, надо сказать, отдать должное, легко соглашался на мои условия.

СТИЛЛАВИН: Но у тебя время оставалось в эти 6 лет, что вы работали вместе, с твоих девятнадцати, на какое-то образование на свое?

СТАШЕВСКИЙ: А я закончил (почему-то многим хочется верить, что не закончил), у меня высшее образование, МГУ, коммерция и управление торговыми предприятиями в сфере услуг - факультет. Собственно, поговорите со мной.

МИТРОФАНОВА: Управление хозяйственными активами, это про что?

СТАШЕВСКИЙ: Управление торговыми предприятиями в сфере услуг. Там куча предметов специальных, от банковского дела до статистики.

МИТРОФАНОВА: Так ты сейчас этим занимаешься?

СТАШЕВСКИЙ: Ну, отчасти. А любой бизнес, он, собственно, связан между собой.

МИТРОФАНОВА: То есть ты не поешь, ты шоу-бизнес задвинул, всё?

СТАШЕВСКИЙ: Да ну конечно!

МИТРОФАНОВА: Нет? Я просто не в курсе.

СТАШЕВСКИЙ: В моем случае просто это невозможно. Если бы поселился в моей голове какой-то большой таракан и я решил бы почему-то вдруг… Я это делаю сейчас для удовольствия, и всегда, когда есть предложения и эти предложения мной принимаются (грубо говоря, меня просто устраивает гонорар), я соглашаюсь.

СТИЛЛАВИН: Как ты чувствуешь, пошла какая-то волна ностальгии сейчас по началу 90-х годов или нет?

СТАШЕВСКИЙ: По себе я скажу, что у меня не было за все 20 лет ни одного провального полугодия, я думаю, месяца провального не было. То есть минимум, но свои 4-5 площадочек в месяц, в самый худший месяц, я имел.

СТИЛЛАВИН: Даже в 2008-м, когда кризис грянул?

СТАШЕВСКИЙ: В 2008-м, в 2003-м, в 1998-м, не важно, вчера, то есть как бы всё очень… ну, грех жаловаться.

ВАХИДОВ: Но ты этим живешь, это твои деньги?

СТАШЕВСКИЙ: Какая разница. Что, вы мне в карман заглядываете, что ли?

ВАХИДОВ: Нет, просто интересно, потому что некоторые же музыканты стараются каким-то образом диверсифицировать собственную кормушку.

СТАШЕВСКИЙ: Ну, скажем так, у меня хватает сил еще на что-то и понимания.

СТИЛЛАВИН: Ну, когда ты ушел все-таки от Айзеншписа, ты почувствовал провал какой-то, стали тебе, может быть, не так даваться легко деньги?

СТАШЕВСКИЙ: Ну, я скажу, что я восстанавливал…

СТИЛЛАВИН: Реноме.

СТАШЕВСКИЙ: Да. Скажем так, свое честное имя - люди же по большому счету не знали меня лично, когда была большая кампания, когда продюсер, когда куча помощников, директоров, администраторов, и мне приходилось первый год точно, это так по минимуму, если не два-три, налаживать вот эти отношения с людьми, от которых зависит…

СТИЛЛАВИН: А палки в колеса тебе ставили?

СТАШЕВСКИЙ: Конечно.

СТИЛЛАВИН: Вот мы слышали тут не так давно, в принципе, из «калаша», так сказать…

ВАХИДОВ: В людей постреливали. Вынуждены были улетать люди в Соединенные Штаты Америки.

СТАШЕВСКИЙ: Нет, не до такой степени все-таки, вот здесь у меня хватило…

СТИЛЛАВИН: Ума расстаться интеллигентно.

СТАШЕВСКИЙ: …мудрости иметь отношения с теми людьми, которые не пошлют ко мне автоматчиков.

ВАХИДОВ: Твое отношение к СССР и к его распаду? - вот такой вопрос из Санкт-Петербурга.

СТАШЕВСКИЙ: Ну, это мое детство, отрочество.

ВАХИДОВ: Мы же все ровесники, по сути, в этой студии.

СТАШЕВСКИЙ: Очень хорошие воспоминания, счастливое, прекрасное детство. Чего-то сейчас не хватает. Не хочу показаться каким-то старцем, рассуждающим на этот счет.

СТИЛЛАВИН: Не хватает детства.

СТАШЕВСКИЙ: Не хватает порядка, не хватает ответственности. Каждый мало-мальский князек в каком-нибудь поселковом округе, я не знаю, чувствует себя королем. Ну, собственно, это проблема, наверное, нашей власти верховной.

ВАХИДОВ: Ты же много гастролируешь?

СТАШЕВСКИЙ: Да.

ВАХИДОВ: И получается, 20 лет на гастролях. Скажи, пожалуйста, ты чаще, чем мы, бываешь за пределами Московской кольцевой автодороги…

СТАШЕВСКИЙ: Конечно.

ВАХИДОВ: Люди лучше стали жить за эти 20 лет? Например, вот ты приезжаешь из года в год в какой-нибудь город, где есть огромная армия поклонников.

СТАШЕВСКИЙ: Ну, если брать такие города, как Тюмень, например, то там всё хорошо. А вот то утверждение, что, например, отъедете на 100-150 километров от Москвы, и уже всё иначе, это другой мир, - ничего подобного: 5 километров от Москвы - уже другой мир.

СТИЛЛАВИН: Ты имеешь в виду ближайшие областные центры.

СТАШЕВСКИЙ: Да, просто ближайшие подмосковные, спящее Подмосковье такое.

СТИЛЛАВИН: А в чем отличаются люди, чем?

СТАШЕВСКИЙ: В чем?

СТИЛЛАВИН: Та же публика, может быть, вот как ты…

СТАШЕВСКИЙ: Рита у нас сейчас заскучает совсем.

МИТРОФАНОВА: Нет, нет, я просто все время думаю, что проблема нашей страны в людях. С одной стороны, есть великие, шикарные, умные, хорошие, добрые, а с другой стороны, упыри, не желающие даже думать.

СТАШЕВСКИЙ: Это да, масса, она пассивна в целом, это правда.

МИТРОФАНОВА: И вот это меня расстраивает. Дело в нас самих, вот в чем, и с себя надо начинать. Я просто в последнее время дико переживаю за судьбы родины.

СТИЛЛАВИН: Маргарите аплодирует Влад. Может, нам послушать трек? "Любовь здесь больше не живет".

МИТРОФАНОВА: Хиты пошли.

ВАХИДОВ: Отличные клавиши.

СТИЛЛАВИН: Дорогие друзья, сегодня у нас пятница. В пятницу после десяти утра – встреча с культурой. И сегодня Рустам Иванович Вахидов на радость Владиславу Станиславовичу Сташевскому встречает человека, на котором он рос. Сколько же на тебе росло таких, Влад!

СТАШЕВСКИЙ: Во-первых, приятно быть, ребята, с вами в рубрике «Культура», и не потому, что я о себе, а потому, что я с вами.

СТИЛЛАВИН: И, конечно, поразили меня слова из выпуска спортивных известий, что после того, как мы были в меньшинстве, а потом нам забили шестую, седьмую, восьмую, ловить уже было нечего…

МИТРОФАНОВА: Мы опустили руки.

СТИЛЛАВИН: Ловились только шайбы.

СТАШЕВСКИЙ: А то, что в этих руках должны быть клюшки, вообще забыли.

ВАХИДОВ: Твое отношение, кстати говоря? Сегодня с утра мы обсуждали эту тему.

СТИЛЛАВИН: Но мы шире обсуждали, мы про деньги.

СТАШЕВСКИЙ: Я слушал. Да грустно…

СТИЛЛАВИН: Нет, скажи серьезно, бабки портят?

СТАШЕВСКИЙ: Нет, ребята, я думаю, что… мнения были, кстати, очень все хорошие, со многими согласен. Я думаю, что человек, который готов к тому, чтобы быть подлецом, да, и неважно, какой фактор вдруг произойдет - какая-то там смена обстановки или какая-то пограничная ситуация, критическая, криминогенная, он как бы лезет сразу, и тут не только в деньгах дело.

СТИЛЛАВИН: Ну, у тебя какое отношение к деньгам? Ты вот зависимым себя от них чувствуешь?

СТАШЕВСКИЙ: Я мою руки после них всегда.

СТИЛЛАВИН: После пересчета крупных…

ВАХИДОВ: Крупных сторублевых купюр.

СТАШЕВСКИЙ: Да даже если одну подержал, уже надо помыть руки.

ВАХИДОВ: Что пьет и ест Влад - выглядит замечательно, - кроме валокордина, нитроглицерина, левомицитина и других препаратов?

СТИЛЛАВИН: Да, как ты сохраняешься, брат? 39 лет тебе.

ВАХИДОВ: Ты лучше, чем мы, выглядишь.

МИТРОФАНОВА: По-моему, он развелся вовремя.

СТАШЕВСКИЙ: Я второй раз женился вовремя.

МИТРОФАНОВА: А, тогда… Может, и так, да, действительно.

СТАШЕВСКИЙ: Гармония, просто гармония пребывает на душе, в сердце.

СТИЛЛАВИН: Ну, ты жирел когда-нибудь?

СТАШЕВСКИЙ: Максимальный вес у меня был 72-73 килограмма.

СТИЛЛАВИН: Сейчас сколько?

СТАШЕВСКИЙ: Сейчас 68.

СТИЛЛАВИН: А рост?

СТАШЕВСКИЙ: 184.

МИТРОФАНОВА: А отруби ешь?

СТИЛЛАВИН: 68 сейчас?

СТАШЕВСКИЙ: Да, 68.

СТИЛЛАВИН: Как же ты живешь?

ВАХИДОВ: В Сереге в два раза больше просто.

СТАШЕВСКИЙ: Ну, вот не знаю. Зато 25 раз на перекладине – легко в свои почти сорок.

ВАХИДОВ: Серега-то 25 раз только в туалет может выйти за эфир.

СТИЛЛАВИН: Каждые полчаса, как часы.

СТАШЕВСКИЙ: Нет, я на самом деле к спорту очень серьезно отношусь, и 2-3 раза в неделю железно часовые тренировки, причем так, чтобы с потом, чтобы язык висел.

ВАХИДОВ: С запахом.

МИТРОФАНОВА: С анаболиками.

СТАШЕВСКИЙ: И сейчас своего пятилетнего Тимоху приучаю к этому же, культуру вот эту воспитываю именно отношения к физической своей целостности. Потому что придет и духовное в конце концов. И вот на сегодняшний день нам 5 лет, а мы уже делаем два первых ката. Это что касается каратэ-до шотокан, это желтый пояс уже.

МИТРОФАНОВА: А девочкам можно? Я не знаю, куда свою… Или лучше не надо?

СТАШЕВСКИЙ: Не надо.

МИТРОФАНОВА: Ну, ладно, пусть будет путаной.

СТАШЕВСКИЙ: Есть танцы, в конце концов. Что же сразу крайность берешь.

СТИЛЛАВИН: Владыч, скажи, пожалуйста, вот мы часто с аудиторией говорим не только на философские темы, как сегодня, вызванные счетом 3:8, но про мужчин, про женщин разговариваем с народом, и у женщин большие претензии к мужчинам, что они сегодня инфантильны. У них нет трудностей в жизни сегодня. В армию они не идут…

СТАШЕВСКИЙ: Женщины?

СТИЛЛАВИН: Нет, мужики. На стройки БАМа не отправляются.

ВАХИДОВ: На стройках другие мужики, из Средней Азии, работают.

СТИЛЛАВИН: Тягости в виде стресса, они как-то мужика не закаляют. И вот сегодня, серьезно, большая претензия к мужикам, что они задерживаются в возрасте где-то до 25 лет и в увлечениях своих, и во взглядах на жизнь, как-то хотят, чтобы всё было легко, детей не надо, всё расслабленно…

СТАШЕВСКИЙ: Как не надо? Что значит не надо?

СТИЛЛАВИН: Вот ты - знаменосец, в принципе, мужчин, которые хорошо выглядят, не хотят стареть, не хотят обрастать вот этой, как его…

СТАШЕВСКИЙ: Нет, этот процесс неконтролируемый, на самом деле я считаю, что в каждом возрасте есть свой кайф, и как ты к этому сам относишься… Я, например, точно знаю, когда я покроюсь сединой, я никогда не буду ее закрашивать. Несмотря на то, что я артист.

СТИЛЛАВИН: Владыч, скажи, пожалуйста, серьезно, к скольким годам, мы же одного поколения примерно, к скольким годам ты понял, что хочешь взять ответственность за семью, за ребенка, вот так уже созреть?

СТАШЕВСКИЙ: Вот когда я встретил Ирину, я понял…

СТИЛЛАВИН: Тебе сколько исполнилось лет?

СТАШЕВСКИЙ: А это было уже, ой-ой-ой как, это было к тридцати, это было 28 лет, мы уже 12 лет вместе. Сыну 5 лет, шестой год. И вот как раз к тридцати я понял. Всё, что в двадцать, до двадцати или немножко за двадцать, на мой взгляд, это всё ранние браки, и они, чаще всего, ни к чему хорошему не приводят.

СТИЛЛАВИН: Хорошо, раз ты упомянул цифру двенадцать, все-таки, Владыч, какой твой рецепт, для того чтобы люди в паре оставались друг другу интересны?

ВАХИДОВ: Вот как ты остаешься интересным?

СТАШЕВСКИЙ: Ну, это любовь, когда она есть, то…

ВАХИДОВ: Все клипы же уже пересмотрены.

СТИЛЛАВИН: У нас сейчас редактор смотрела клип.

СТАШЕВСКИЙ: Понимаете, это на таком уровне, когда ты человека принимаешь, причем я очень радикален вообще-то во многих взглядах на жизнь, я очень консервативен, и я не верю в любовь постепенную - я верю в любовь с первого взгляда.

СТИЛЛАВИН: Когда сразу схватит.

СТАШЕВСКИЙ: Да. Вот секунда, взгляд - и всё понятно, и ты принимаешь это бессознательно, и ты понимаешь, что это - твой родной человек. А потом, спустя, не помню, месяц или неделю, ты понимаешь, что это - твоя кровь. И вот спустя там пару недель я узнаю, что у нас одна группа крови.

СТИЛЛАВИН: Скажи, пожалуйста, а вот с этими чувствами, которые пришли к тебе после тридцати уже, ты стал по-другому смотреть на те тексты, которые ты пел в гораздо более молодом возрасте?

ВАХИДОВ: Так тексты до сих пор актуальны, что вы.

СТИЛЛАВИН: Тексты писали профессионалы, понятно.

СТАШЕВСКИЙ: Рустам, спасибо. Собственно, как-то всё так сложилось, что…

СТИЛЛАВИН: Короче, он тоже вырос на своих песнях, вот в чем прикол.

СТАШЕВСКИЙ: Ну да, конечно. Нет, я пел - вы росли. Я очень требовательный человек, я очень самокритичный человек, и поверьте, что из своих на сегодняшний день 101 или 102 песен, вот подсчитывал, мог сбиться…

СТИЛЛАВИН: Плюс-минус одна.

СТАШЕВСКИЙ: Да. Я не пою всего лишь, может быть, три.

МИТРОФАНОВА: «Любовь здесь больше не живет» не поешь?

СТАШЕВСКИЙ: Как, как такие слова могут быть… Не в том дело, а вот именно если мы берем… у меня стихи все-таки, а не тексты к песням.

СТИЛЛАВИН: Влад, скажи, пожалуйста, а вот сегодня, когда ты сам себе хозяин, - ты же сам себе сейчас хозяин?..

СТАШЕВСКИЙ: Давно.

СТИЛЛАВИН: Нет над тобой какого-нибудь дрессировщика, ну, взгляда со стороны? Потому что, я помню, я смотрел фильм про «На-Ну», и там Каримыч расхаживал по залу с диктофоном и надиктовывал: так, этому два раза вставить, Жеребкину три раза вставить…

МИТРОФАНОВА: А что вставлять-то?

СТИЛЛАВИН: Ну, в смысле за какие-то ошибки в поведении на сцене. Не так двинулся, не так то…

ВАХИДОВ: У них были ошибки?

СТИЛЛАВИН: Нет, серьезно. Владыч, было такое в молодые годы, когда действительно каждый концерт отслеживался, говорили, что здесь надо по-другому…

ВАХИДОВ: Здесь посмотри так.

СТАШЕВСКИЙ: Например, что касается моего первого и единственного продюсера в моей творческой жизни, для меня было огромной честью, когда он мог позволить себе не присутствовать на моих концертах, то есть отпускал легко с коллективом. Это где-то случилось через год. Он оказал мне честь, я понял, что, значит, всё нормально.

СТИЛЛАВИН: Слушай, а в те годы, когда действительно на всех каналах эти клипы и востребованность большая, были поддельные Влады по городам?

СТАШЕВСКИЙ: Были, и, кстати, мне письма приходили, и даже на местных каналах…

СТИЛЛАВИН: «Влад, вы со мной переспали».

СТАШЕВСКИЙ: Да, именно так.

МИТРОФАНОВА: Лже-Влад.

СТАШЕВСКИЙ: Описано всё, число, месяц. Я поднимаю график, и я понимаю, что я вообще был в другом конце страны в это время.

СТИЛЛАВИН: Но на часок заглянул.

СТАШЕВСКИЙ: И я думаю: что ж какие-то дурочки вот так вот к какому-то, который назвался мною и где-то каким-то боком чуть-чуть похож…

ВАХИДОВ: Ну, это из «Камеди», точно, второй состав.

СТАШЕВСКИЙ: Тогда «Камеди» еще не было.

СТАШЕВСКИЙ: Были, были, двойники были, тройники были. Было.

ВАХИДОВ: Скажи, пожалуйста, к тебе вопрос как к профессионалу. Ты же с долей какого-то скептицизма смотришь на то, что сегодня происходит на эстраде?

СТАШЕВСКИЙ: Почему? Я не сказал об этом.

ВАХИДОВ: Нет?

МИТРОФАНОВА: Это ты сказал.

ВАХИДОВ: Я сказал об этом? Хорошо. Есть группы, я не знаю, исполнители, проекты, которые тебе действительно нравятся сегодня? И давай так: эстрада и кино, допустим, потому что оно тоже частью массовой культуры является для нас.

СТАШЕВСКИЙ: Вот я как раз на группе «Кино» и вырос.

СТИЛЛАВИН: А вот это уже, конечно, ниже пояса.

СТАШЕВСКИЙ: Когда из каждого окна звучали «Белые розы», я слушал «Между землей и небом война».

СТИЛЛАВИН: Да, понимаю, да.

СТАШЕВСКИЙ: Поэтому сейчас на концертах можно услышать, что-то такое присутствует у моих гитаристов, такой тяжелый луп тембрально. И, кстати, очень клево ложится на все мои композиции.

ВАХИДОВ: Хорошо, давай более конкретный вопрос: кого из сегодняшних музыкантов ты слушаешь?

СТАШЕВСКИЙ: Что значит слушаю? Я не слушаю музыку, я ее делаю.

ВАХИДОВ: Вот мы «Дафт панк» слушаем всю последнюю неделю, наверное, знакомимся с их новым альбомом.

СТАШЕВСКИЙ: Я меломан, и я обязан просто знать все стили и направления, что называется, и я разбираюсь в каждом.

ВАХИДОВ: Ну, Кая Метова слушаешь?

СТАШЕВСКИЙ: На самом деле… вряд ли он слушает меня. И потом, не угонишься. Вы знаете, что в библиотеке звуков у людей, которые держат студии, меняются просто тысячи звуков каждые два месяца, по полторы тысячи звуков.

СТИЛЛАВИН: Ты имеешь в виду, к синтезаторам добавляется?

СТАШЕВСКИЙ: Да, все вот эти «квакушечки» и так далее.

СТИЛЛАВИН: Две тысячи каждый месяц?

СТАШЕВСКИЙ: Да это ужас!

СТИЛЛАВИН: А такое ощущение, что эстрада наша за 20 лет никуда не двинулась. Не в те студии приходят звуки.

СТАШЕВСКИЙ: Ну, послушайте. Делать ультрамодную музыку - заведомо на провал, то есть ей максимум полгода…

МИТРОФАНОВА: Это нам, русским? В нашей стране, ты имеешь в виду, или вообще?

СТАШЕВСКИЙ: Вообще. Слишком модное всё быстро устаревает. Есть маленький секрет, которым я пользуюсь 20 лет: я делаю всё классически, консервативно. Вот как звучит барабан – бочка, рабочий - в оригинале, живой, вот так он и должен звучать. Как звучит гитара, вот так она и должна звучать.

СТИЛЛАВИН: Дорогие друзья, сегодня у нас в гостях Влад Сташевский. Некоторым из вас кажется, что вот оно, ваше прошлое, юность, детство, - нет, оно никуда не ушло, оно параллельно с нами. Вот я вижу людей нашего поколения, я понимаю: нам с ними жить, а им с нами, и мы никуда не денемся, и они никуда не денутся. Надо смириться с этим.

СТАШЕВСКИЙ: А я горжусь, что я ваш современник.

СТИЛЛАВИН: Влад, скажи, пожалуйста, ты кому-нибудь из молодых сам помог в чем-то? Из музыкантов? Вот было такое, что, например (ну ладно, Билан сам выкарабкался), кому-то на краюху хлеба дал денег, а потом из него вырос такой какой-нибудь артист?

СТАШЕВСКИЙ: Ты думаешь, помочь - это дать денег? И всё как бы?

СТИЛЛАВИН: Нет, ну, например, в студию пустил звучков потырить из библиотеки?

СТАШЕВСКИЙ: Ну, есть пара очень известных имен…

СТИЛЛАВИН: Которые тебе обязаны.

СТАШЕВСКИЙ: Нет, я просто дал советы по жизни.

МИТРОФАНОВА: Катя Лель?

СТАШЕВСКИЙ: Без имен.

СТИЛЛАВИН: По жизни именно?

СТАШЕВСКИЙ: Ну да, вообще как вести себя. Если ты назвался публичным человеком, лезешь в это, да, ну так следи за собой. Я это сказал по-отцовски, по-отечески, очень искренне.

СТИЛЛАВИН: Вот скажи, чего нельзя делать публичному человеку? Может, это на заметку нашим…

СТАШЕВСКИЙ: Да это вообще такая сфера, знаешь, - не уверен, не лезь. Я как бы был не то что не уверен, а я вообще не собирался.

СТИЛЛАВИН: Слушай, тут проблема-то в чем заключается? Что, как правило, шоу-бизнес поглощает молодежь - требуются же красивые, симпатичные, а это, как правило, молодые. Опыта жизни нет, соответственно, куда ты лезешь, ты вообще не понимаешь, ты же не знаешь этой сферы абсолютно. Ты же не в продюсеры идешь, а в исполнители.

СТАШЕВСКИЙ: Как мне тогда казалось, и сейчас я в этом точно уверен, к своим 19 годам, попав в шоу-бизнес, я уже был сформирован как личность, взгляды уже свои были на всё, и они были четкими, правильными, и спасибо…

СТИЛЛАВИН: В этом родители помогали или школа?

СТАШЕВСКИЙ: Да какая школа. Я с большой любовью вспоминаю только свою первую учительницу Марию Поликарповну, всё остальное - это так. Во-первых, школа для меня - это был очередной кружок, скажем так, поскольку вся средняя школа общеобразовательная у меня состояла из всего, чего угодно, только не из свободного времени. Я вообще не знал, что такое где-то в беседках бычки собирать, чуть-чуть постарше - пить пиво, я вообще не знал, что это такое! Спорт, музыка, кружки, Дом пионеров - в общем, всё что угодно, лишь бы ребенок был занят. И я маме сказал как-то: спасибо тебе за то, что у меня не было детства. И я это сказал так искренне. Вот если бы оно было…

СТИЛЛАВИН: Ты сыну позволяешь быть ребенком?

СТАШЕВСКИЙ: Те, у кого оно было, уже второй раз из тюрьмы вышли.

МИТРОФАНОВА: А у меня полкласса сбахались.

СТАШЕВСКИЙ: Ну вот, или так, да.

СТИЛЛАВИН: Это мы москвичи потому что.

ВАХИДОВ: Как гражданина - ты же гражданин Российской Федерации?..

СТАШЕВСКИЙ: Конечно.

ВАХИДОВ: Как и я.

СТАШЕВСКИЙ: Ребята, я патриот, очень серьезный патриот, я вообще-то поступил в Суворовское училище после 8-го класса. Можете оценить, насколько я патриот.

ВАХИДОВ: Скажи, пожалуйста, как гражданина, что тебя беспокоит сейчас больше всего в стране? Вот ты - не певец, не отец, - ты выходишь каждое утро из квартиры и оказываешься на улицах этого города…

МИТРОФАНОВА: Он и певец, и отец.

ВАХИДОВ: Ты видишь то, что происходит вокруг нас сегодня, в 2013 году.

СТАШЕВСКИЙ: На самом деле, правильно Рита сказала в самом начале нашего разговора, каждый должен начать с себя, с малого, с очень малого. Прежде всего, если мы хотим, чтобы страна как-то дальше развивалась, давайте сегодня уже заниматься своими детьми, любить их, объяснять им каждое понятие. Заострять на каждом слове, на его значении, повторяться миллион раз, делать из них качественных людей.

МИТРОФАНОВА: И неравнодушных. Вот равнодушие нас всех погубит - типа не мое, государственное, значит, ничье, - вот это самое страшное.

СТАШЕВСКИЙ: Равнодушным проще быть. Толстокожим…

СТИЛЛАВИН: Чуть сложнее.

СТАШЕВСКИЙ: Нет, вот как раз равнодушный - это и есть толстокожий.

МИТРОФАНОВА: А толстым просто быть обидно.

СТАШЕВСКИЙ: Им проще, они могут жить дольше.

СТИЛЛАВИН: Брат, и надо обратиться к девочкам. Вот девчонки, которые, например, отдавались твоим клонам фальшивым… Я имею в виду, как девочек воспитывать, чтобы они не видели кумиров, ради которых можно пойти на…

СТАШЕВСКИЙ: Понимаешь, просто если ценности у их мам определенные, то какие ценности будут у этих девочек?

СТИЛЛАВИН: Надо прервать эту нить.

СТАШЕВСКИЙ: Надо глубоко очень копать. Я верю в генетику. Вот, собственно… Яблочко от яблони недалеко падает.

СТИЛЛАВИН: И мы хотим еще одну песенку послушать Влада Сташевского.

СТАШЕВСКИЙ: Это самостоятельное творчество, это без Юрия Шмильевича уже давно. Ей почти 10 лет.

СТИЛЛАВИН: То ли еще будет. Влад, спасибо большое, что ты ради нас проснулся.

ВАХИДОВ: Спасибо огромное.

МИТРОФАНОВА: Влад, спасибо!

СТАШЕВСКИЙ: Спасибо. Было приятно с вами находиться, удачи вам и всем, кто нас сегодня слушал.