Интервью Как совковый кинорежиссер стал совковым писателем

"Лопухи или беда" Андрея Смирнова.

Долин: Здравствуйте, у микрофона Антон Долин. И сегодня гость нашего эфира - кинорежиссер, сценарист, актер, а теперь, как мы видим, еще и писатель Андрей Смирнов. Андрей Сергеевич, салют!

Смирнов: Здравствуйте, Антон.

Долин: Я вас поздравляю с выходом такого увесистого, очень красивого тома, называется "Лопухи или беда". Факт в том, что это огроменная, на 600 с лишним страниц книга, которая являет собой я даже не знаю что. Даже нельзя сказать, что это сборник сценариев, например, или что это автобиография, или что это проза. Ну, проза в широком смысле слова разве что. Это, с одной стороны, цельный текст, с другой стороны - это все-таки антология. И, наверное, правильнее всего будет вас спросить, какое вы определение даете всей этой, ну такой увесистой истории?

Смирнов: Это отчет о проделанной работе за 50 лет. И мне хотелось, чтобы все-таки то, что я писал много лет, как я пишу там в предисловии, это история о том, как совковый кинорежиссер переделывался на совкового же писателя.

Долин: Ну а что совкового в этом? Даже и "Осень" (это самый ранний текст из того, что здесь есть), ничего совкового нет в фильме и нету в тексте. А уж дальше-то и того больше. Как сейчас любят (мне особенно нравится, когда это в 2016-м году звучит) обвинять кого-то в антисоветчине, ну вот "Жила-была одна баба" - это уже чисто антисоветчина в своей самой дистиллированной форме.

Смирнов: Да, если хотите.

Долин: Ну, не то что это мое желание, просто ну вот по факту это так и есть. Хорошо. Но как вы переделались-то в писатели? Вот это писательское "я", оно всегда у вас существовало? Я понимаю, что вы писали свои сценарии и были пьесы, это ну вот какая-то отдушина? Или, когда мы видим такую толстенную, здоровую книгу, это выглядит как такое собрание сочинений уже состоявшегося писателя, честно говоря.

Смирнов: Да, это так. В 79-м году у меня было четыре самостоятельно снятых фильма. Это короткометражка "Ангел", которая загремела на 20 лет на полку и подлинник которой был то ли уничтожен, то ли потерян в "Белых столбах". "Белорусский вокзал", "Осень" и вот эта последняя картина "Верой и правдой". Из четырех моих картина ни одна не достигла экрана в том виде, в котором я задумывал. Мне надоела эта толкотня с цензурой, мне уже было почти 40 лет, и я решил, что хватит, что надо менять профессию. И вполне сознательно отказался от всех предложений, и понял, что надо учиться писать. Ну, к тому времени...

Долин: Ну как это учиться, если у вас было уже написано немало всего?

Смирнов: Нет, была написана только "Осень", первый был оригинальный сценарий, и я... Переделаться, вообще говоря, режиссеру в писатели очень трудно, это совершенно два разных темперамента, потому что... Я пишу об этом в книге, что режиссер - это вечный болтун, он разговаривает все время на съемочной площадке, общается с актерами, с оператором, со всей съемочной группой, пытаясь растолковать свой гениальный замысел, он молчит только в короткие мгновения между командами "стоп" и "мотор", то есть пока снимается кадр. А тут - ручка, бумага, и сиди в одиночестве часами и смотри в точку.

Долин: Зато можешь выговорить все, что хотел.

Смирнов: Ну, это было очень трудно, но я заставил себя писать каждый день. То есть технологически, написав "Осень", я себя не ощущал писателем, я хотел рассказать историю любовную из жизни своего поколения, и я ее рассказал, как умел. Но для того, чтобы быть кинематографическим писателем, быть сценаристом, необходимо писать так, чтобы и другие режиссеры захотели ставить то, что ты сочиняешь.

Долин: Но с вами это произошло.

Смирнов: Да, произошло, но не сразу, конечно. Тем более, что первые два сценария, которые я написал и которые есть в книге, оба были закрыты по цензурным соображениям.

Полностью слушайте в аудиоверсии.