Авторские материалы «Копнули до корней»: родители Дмитрия Хворостовского презентовали книгу об истории их семьи

Людмила Хворостовская написала книгу «История семьи. Сибирская сага». В каком возрасте ее сын Дмитрий решил стать музыкантом, почему он хотел бросить музыку, как мог довести до слез своего отца и чем однажды страшно рассердил мать – обо всем этом повествует сага. Книгу прочитала корреспондент “Вестей FM” Анна Владимирова.

А ведь мир мог бы и не узнать уникального баритона, если б в 12 лет его не выгнали на мороз за прогулы в музыкальной школе! Или учись, или уходи из дома – такой ультиматум поставила сыну мать. Упрямец ушел, но долго под сибирским ветром гулять не смог. Вернувшись, он заявил, что четко решил стать музыкантом и не пропустит теперь ни сольфеджио, ни фортепиано. Этот момент – один из самых пронзительных в семейной хронике, говорит Людмила Хворостовская. А начинает она свою сагу с того, как их прапрадеды и прапрабабки – немцы по фамилии Вебер – более 100 лет назад осели в царской России.

ХВОРОСТОВСКАЯ: Они были люди одаренные. Они где-то пели, участвовали в хорах, имели какие-то голоса. То есть пение – это было их любимое дело. Веберы в переводе – ткачи, они занимались этим серьезно. Мало того, они еще были в какой-то степени художники.

Чтобы понять, как сибирский самородок стал легендой мировой оперы, надо «копать до корней», уверена Людмила Хворостовская. Бедность, каторга, революция, две войны – через все это прошли предки Дмитрия. Их история занимает первую часть книги. Вторую открывает эпизод знакомства родителей певца. О встрече с любимым «папой» вспоминает Людмила Хворостовская.

ХВОРОСТОВСКАЯ: Играл свадьбу староста их группы. Его-то, естественно, пригласили, ну и меня почти вся группа знала. В конце вечера мне говорят: “Мы сейчас тебя познакомим с нашим Сашей Хворостовским”. И вот я смотрю – ведут ко мне мальчика. Я как глянула – у меня сердце "упало". Я сказала: «Боже мой, ну какой же он красивый!”. И, конечно же, мы познакомились, так остались до сих пор вдвоем.

Мама Дмитрия всю жизнь проработала акушером, ее муж – инженером. При этом «папа» имел абсолютный музыкальный слух. Однажды фониатр, осмотрев отца и сына, обнаружил, что гортань и голосовые связки у них устроены практически одинаково. Просто у папы все это пребывало «в спящем состоянии», а у Дмитрия – в натруженном. Вспоминает Александр Хворостовский.

ХВОРОСТОВСКИЙ: Как-то он сильно болел где-то на последнем курсе института. У него там поджелудочная железа что-то… И он пел. И он так пел, что я плакал. Я слышал вокалистов, меня трудно “стронуть с места”. А вот он, когда у него душа болит или ему тяжело, тогда он не просто поет – ноты берет легко, а он проникает в произведение – страдает, сострадает. Я сам пел, но я старался эмоции не показывать, мне как-то было стыдно. А он показывал эмоции. Мне было неудобно – ну вот чего он такой откровенный...

Дмитрий умел глубоко сострадать и стойко держать удар, вспоминает отец: иногда ему доставалось в прямом смысле слова – и он дрался, и его били. В книге, которую Людмила Хворостовская начала писать еще при жизни сына, этот божественный баритон открывается с самых уязвимых человеческих сторон.