Провокация Выпуск #9

Задайте свой вопрос при помощи специальной формы.

С.НАСИБЯН: Добрый вечер. Итак, суббота, вечер, это означает, что на волнах «Маяка» наше с вами шоу «Провокация» и это я, Сергей Насибян, психотерапевт, психолог, коуч и, говорят, даже путешественник. Я как раз вернулся из своего путешествия, у меня чешутся руки, зубы и все, что только может чесаться, потому что я соскучился по вашим вопросам. Поэтому звоните нам в прямой эфир.

Итак, первый звонок. Я слушаю, добрый вечер.

ДЕНИС: Здравствуйте, Сергей.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте.

ДЕНИС: Меня зовут Денис, я из Новосибирска.

С.НАСИБЯН: Отлично.

ДЕНИС: У меня такой вопрос к вам. Я хочу сменить работу и понимаю, что на этой работе я вот за все время, что я на ней работаю, я ничего не добился и уже вряд ли чего-то добьюсь. Но мне страшно. Мне страшно, потому что не знаю, что будет дальше. Мне страшно, потому что, наверное, какой-то привычный уклад моей жизни нарушится, то есть я боюсь, что я буду скучать по этой работе.

С.НАСИБЯН: По нелюбимой работе?

ДЕНИС: Да, я почему-то вот, у нас просто произошли некоторые изменения в руководстве, и изменились условия работы. Но я еще живу, наверное, тем временем, когда я вспоминаю, когда все было по-другому, когда было как-то полегче, было веселее как-то все равно немного. И, на самом деле, вот это решение, оно пришло не сегодня и не вчера, оно пришло, наверное, еще во время пандемии, когда…

С.НАСИБЯН: Денис, я вас расстрою, решения-то у вас не пришло пока никакого, пока у вас мучения одни пришли, решения еще нет.

ДЕНИС: Ну, да, мучения вот эти начались.

С.НАСИБЯН: Так, вот вы мучаетесь уже третий год, хорошо.

ДЕНИС: Ну, последние два года.

С.НАСИБЯН: Я же говорю, третий год, да.

ДЕНИС: Последние два года это все как-то особенно достигло такой как бы точки бифуркации, когда уже надо что-то решать.

С.НАСИБЯН: Точка бифуркация это такая модель обстоятельств, когда система больше не может находиться в обстоятельствах. Вы пока, судя по всему, еще можете, поэтому точка бифуркации не настала.

ДЕНИС: Ну, тогда назовем это критическим моментом.

С.НАСИБЯН: Давайте кризисом назовем, да. Критическим тоже не назвал бы я. Хорошо, кризис. И вы сказали, у вас ко мне вопрос, а какой вопрос?

ДЕНИС: Как все-таки решиться все это сделать? Даже не то что решиться, а как безболезненно это сделать, если это возможно?

С.НАСИБЯН: Ну, тогда, наверное, сначала надо нам с вами решить, а бывают ли вообще, в принципе, безболезненные выходы из кризиса, вот существуют они, как вам кажется?

ДЕНИС: Я думаю, что нет.

С.НАСИБЯН: Потому что вы начали свой монолог с того, что у вас ко мне вопрос, и у меня есть ощущение пока, что у вас такой вопрос, знаете, по принципу – Сергей, как вы считаете, могу ли я послать к чертям надоевшую мне работу, я не знаю, обстоятельства, которые высасывают из меня силы жизненные, ну, и так далее. Вот, если спрашиваете меня, можете ли, вы можете. Если вы спрашиваете у меня разрешения, разрешаю. Но боюсь, что вам не очень понравятся мои ответы, и не за ними вы звоните же.

ДЕНИС: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Расскажите о себе чуть подробнее, вот о себе, не о работе.

ДЕНИС: Что я люблю или что?

С.НАСИБЯН: Я же не знаю, как вы рассказываете о себе. Смотрите, я вас не вижу, я вас не знаю, я вам говорю простую вещь – расскажите мне о себе.

ДЕНИС: Мне 35 лет.

С.НАСИБЯН: Это возраст.

ДЕНИС: Да, возраст 35 лет, я холост.

С.НАСИБЯН: Это ваше семейное положение.

ДЕНИС: Да.

С.НАСИБЯН: О вас, что-нибудь о вас.

ДЕНИС: Я не могу о себе вам рассказать, потому что я запутался, я в себе запутался. Я мыслю себя, наверное, относительно каких-то вот таких вот общих категорий.

С.НАСИБЯН: Так и есть.

ДЕНИС: А как личность я себя уже не ощущаю.

С.НАСИБЯН: Так и есть. В том-то и дело, что ваша работа, она стала еще одной идентичностью для вас такое же, как ваш возраст или ваше семейное положение. И, конечно, постольку, поскольку вам сложно отказаться и от вашего возраста, и от вашего семейного положения вы, безусловно, не можете отказаться и от той работы, к которой вы привыкли. Ну, давайте поговорим все-таки про вас. Где вы себя помните? Вам 35, вы запутались, вам 30, вы уже запутались, вам 25, вы начали запутываться. Но, может быть, вам 15, и вы помните себя? Там же где-то был живой Денис?

ДЕНИС: Я помню себя, да, года в 23, вот еще, когда я учился.

С.НАСИБЯН: Расскажите мне о Денисе в третьем лице в 23 года.

ДЕНИС: Ну, он добрый, веселый, компанейский, немного своенравный, у него много друзей.

С.НАСИБЯН: Так, а что он любит, что ему нравится, о чем он мечтает?

ДЕНИС: Мечтает добиться чего-то в жизни, добиться, как-то оставить о себе след в истории.

С.НАСИБЯН: Ого, так, и расскажите мне…

ДЕНИС: Ну, хотя бы…

С.НАСИБЯН: Почему, вы только что сказали – хотел оставить след в истории, мечтает Денис в 23 года, я только начинаю направлять свое внимание туда возгласом «ого», и вы сразу начинаете оправдываться, сразу начинаете снижать собственные желания. Вы вообще говорите сейчас о каком-то третьем человеке, вы говорите в третьем лице, чего вас так пугает-то мое внимание, пристальное внимание мое, чье-либо другое, не важно. Денис, почему, что происходит?

ДЕНИС: Наверное, где-то с 23 лет меня начали как-то мои достоинства, которые я считал своими достоинствами, их начали обесценивать.

С.НАСИБЯН: Кто?

ДЕНИС: Окружающие, на учебе, то есть в учебе. Потом еще я опять же скажу про работу, я на работу пришел, мои достоинства начали обесценивать. И теперь я боюсь вообще то, что у меня вообще ничего не осталось, никаких достоинств. То есть, то, что я считал своими достоинствами, ответственность, доброжелательность, какую-то самостоятельность, это все стало, превратилось в какие-то недостатки.

С.НАСИБЯН: Почему недостатки?

ДЕНИС: Мне это говорят.

С.НАСИБЯН: Кто конкретно говорит и как говорят?

ДЕНИС: Ты слишком самостоятельный, ты так не должен делать, ты так не должен говорить, так нельзя думать. То есть за меня вот уже начали решать, каким мне быть.

С.НАСИБЯН: Ну, вы же почему-то разрешили этим людям быть столь властными в вашей жизни, чтобы определять.

ДЕНИС: Да, разрешил.

С.НАСИБЯН: А что вас-то заставило?

ДЕНИС: Потому что я считал их какими-то, ну, не то, что авторитетами. Я считал, что от этих людей зависит какое-то мое будущее. То есть, например, в той же работе я позволил себе так с собой вести, потому что я считал, что, если я не устроюсь на эту работу, то я больше никуда не гожусь.

С.НАСИБЯН: А что это была за работа? Вы мечтали об этой работе? Или это была просто какая-то работа, на которую вы согласились?

ДЕНИС: Я не скажу, что я мечтал об этой работе. Но, да, это, наверное, была какая-то работа, на которую я согласился. Это была моя первая работа, и я на нее попал в состоянии такого эмоционального дисбаланса, потому что я сейчас вам объясню. У меня, грубо говоря, 20 июня умирает бабушка, 25 июня я выпускаюсь из института и 1 августа или даже где-то в середине июля я иду устраиваться на работу. То есть, наверное, это прозвучит глупо, но я даже, просто все это так эмоционально наслоилось, такие как бы важные вехи жизни.

С.НАСИБЯН: А смерть вашей бабушки это была важная веха в вашей жизни?

ДЕНИС: Ну, это все равно несло эмоциональную нагрузку.

С.НАСИБЯН: Безусловно, несло. Но я все-таки спрашиваю, почему вы называете это важной вехой.

ДЕНИС: Ну, я тогда оговорился, когда назвал это важной вехой.

С.НАСИБЯН: Ну, это явно было какое-то событие, которое…

ДЕНИС: Да, это было событие, эмоциональное событие. И я не успел как бы, что называется, пережить эту утрату, было еще одно событие, то есть тут же радостное событие окончание института. И потом это все как-то привело меня в какой-то эмоциональный дисбаланс, если честно. Я был в каком-то раздрае.

С.НАСИБЯН: Так, хорошо, и вы согласились на какую-то работу. Вы можете сказать, чем вы занялись?

ДЕНИС: Я менеджер по работе с клиентами.

С.НАСИБЯН: Понятно. А когда вам было 23, вы мечтали оставить след в истории, вы кем хотели быть? Чем вы хотели заниматься?

ДЕНИС: Я хотел быть художником.

С.НАСИБЯН: Прямо писать картины?

ДЕНИС: Да.

С.НАСИБЯН: Вы учились на это?

ДЕНИС: Да.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Вы пишете картины сейчас?

ДЕНИС: Сейчас нет.

С.НАСИБЯН: А что вас сейчас останавливает от того, чтобы писать?

ДЕНИС: Не знаю, какое-то ощущение, что это не нужно.

С.НАСИБЯН: Ну, наверняка это не нужно, я не думаю, что у вас около дома стоит очередь из людей, которые просят вас писать. Нужности в этом точно нет. Необходимости в вашем творчестве точно нет. Тут же вопрос исключительно вашего собственного мотива. Вам-то есть, что сказать миру?

ДЕНИС: Уже, наверное, нет.

С.НАСИБЯН: Ну, как это так? Вам 35 лет и что значит, уже, наверное, нет? Либо не было никогда тогда, получается, Денис. Вы боялись, возможно, сказать то, что вы хотели.

ДЕНИС: Да, возможно.

С.НАСИБЯН: А что вас пугает-то? Что сделают люди, которые услышат о вашем мнении, вашу идею, увидят вашу картину? В чем опасность?

ДЕНИС: Я боюсь, что будет критика, что будет не конструктивная критика, а достаточно деструктивная.

С.НАСИБЯН: Конечно, будет, и что? Ну, вот я, например, не люблю картины разных художников, а некоторых просто терпеть не могу, и что? Я думаю, что этим художникам плевать на мое мнение в этом смысле, как и всему остальному миру.

ДЕНИС: Вы правы.

С.НАСИБЯН: Почему вы так зависимы от этой самой критики, что с вами происходит, Денис?

ДЕНИС: Ну, я почему-то всегда зависим от мнения других людей. Может это, наверное, какие-то, я не знаю, особенность моего характера, моей психики. То есть мне легче поверить в плохие вещи, которые говорят про меня, чем в хорошие.

С.НАСИБЯН: Ну, конечно, потому что тогда вам можно же с этим не спорить, вам же проще с этим согласиться. Потому что, если вы будете, я не знаю, прислушиваться к тому, что говорят хорошего и позитивного о вас, вам придется это доказывать, и вы будете все время находиться в напряжении. Если вы сами будете заявлять о том, что вы достойный человек, как вы сказали, то вам придется тоже это все время доказывать, вам так кажется, как минимум. И, конечно, тогда это вызывает напряжение. Но вы выбираете все время путь, где нет напряжения, где нет энергии, вы выбираете путь приспособиться к обстоятельствам.

Но только вам же всего 35, вот вам прямо сейчас 35, и вы тратите свою жизнь на работу, которая не приносит вам ни удовольствия, не приносит вам никакого развития. Вы сами не считаете достижения, которые у вас там есть, какими-то результативными или ценными для себя самого. Но годы, которые вы на это тратите, а это же очевидно самое ценное, что у вас есть.

ДЕНИС: Да.

С.НАСИБЯН: И тогда у меня к вам очень простой вопрос – вы долго еще, ну, вот вы сами, как планируете, у вас сколько этих ценных лет, которые вы готовы потратить на бессмысленное отсиживание или просиживание штанов на этой работе? Ну, чего, скажите мне, сколько вы готовы лет еще потратить на это?

ДЕНИС: Я всегда боялся стать таким. То есть то, чего я боялся, в принципе, сейчас…

С.НАСИБЯН: Отлично. Сейчас об этом не думаем. Я задаю простой вопрос – вы уже 6 лет потратили, сколько еще вы, честно скажите мне, сколько вы еще готовы потратить? Год, два, десять?

ДЕНИС: Нисколько.

С.НАСИБЯН: Нисколько, отлично. То есть вы понимаете, что это абсолютно бессмысленное действие.

ДЕНС: Да.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Если вы сегодня уволитесь с работы, завтра вы можете устроиться на работу с половиной того дохода, который у вас сегодня, какую-то другую работу, возможно?

ДЕНИС: Я думаю, что да.

С.НАСИБЯН: И вы говорите это достаточно уверенно. Если у вас будет в течение трех следующих месяцев доход в половину от того, что вы сейчас зарабатываете, кто-нибудь пострадает, умрет, вы, ваши близкие?

ДЕНИС: Нет.

С.НАСИБЯН: Отлично. То есть, хорошо, теперь смотрите, если вы получаете половину от той суммы, которую вы сейчас зарабатываете, вы как бы чувствуете вообще, в принципе, в себе силы, что вы способны, ну, я не знаю, возможно, увеличить этот доход, вы способны доказать своему работодателю, если это, конечно, будет найм, что вы достойны большей зарплаты, вы чувствуете в себе эту силу вашего собственного творчества?

ДЕНИС: Ну, я думаю, что да.

С.НАСИБЯН: Это единственный вопрос, который стоит себе задавать, Денис. Если вы спрашиваете меня «как», то вот сейчас я вам просто задал несколько вопросов, на которые вам стоит направить свое внимание. То есть не задаваться этим вопросом – а вдруг будет больно – будет. А вдруг я буду скучать – будете. Это точные ответы на абсолютно точные ваши вопросы. Знайте это. Но только здесь вопрос заключается в том, что вы самую главную картину не пишете, это ваша жизнь, она пишется за вас. Я не знаю, кем, я не знаю, кто ведет вашу руку, но вы явно не участвуете в написании своей собственной картины.

ДЕНИС: Да, вы правы.

С.НАСИБЯН: Здесь не вопрос моей правоты, здесь вопрос вашего как раз решения, Денис. Сядьте и просто оцените, посмотрите, какую работу вы завтра же можете найти, которая, возможно, вам будет нравиться больше, но доход от нее будет меньше. Так бывает. Но, по крайней мере, это будет про вас. Хорошо?

ДЕНИС: Да.

С.НАСИБЯН: Спасибо большое за звонок, Денис. Спасибо, что позвонили.

ДЕНИС: Вам спасибо, Сергей. До свидания.

С.НАСИБЯН: Всего доброго. Что же, мы с вами на волнах радио «Маяк», и у нас вопрос. «Добрый день, Сергей. Мне 36 лет, Камышин». Есть такой город в Волгоградской области. «Вопрос такой. На моей работе появилась вакансия зам. руководителя. Однако мой начальник (видимо, этот руководитель) не желает меня рассматривать в качестве кандидата, хотя сам выдвинул в резерв. Несмотря на то, что я курирую несколько направлений работы, пользуюсь авторитетом в коллективе, ко мне много обращаются, как за советами, так и за практической помощью, фактически я чувствую, что готов и морально, и профессионально занять позицию в руководстве, но начальник всячески меня задвигает. Вопрос – стоит ли быть настойчивым и идти до конца, терпя самодурство? Либо просто сменить сферу деятельности?»

Ну, знаете, как, я думаю, что сферу деятельности вы сменить успеете точно. Но я слышал, что люди, которые умирают, чаще всего жалеют о том, что они не сделали, а не о том, что они сделали. И вот у меня есть ощущение, что, если у вас сейчас есть собственное ощущение силы, прошу прощения за такое масло масляное, так вот, если у вас есть ощущение этой силы, что вы способны, как вы говорите, вытерпеть это самодурство, ну, по крайней мере, вы чувствуете, что можете своей настойчивостью добиться результата, то, как минимум, вы не можете не попробовать. И очевидно, что сначала стоит попробовать.

Единственное, о чем я вам могу точно сказать, не зная вас, не видя вас, о том, что не стоит идти в конфликт с вашим руководителем, не надо воевать за это место. Если вы способны увидеть и показать вашему руководителю, какую получит он выгоду от того, что именно вы окажетесь на этой позиции, вот тогда это добавит вам очень большое количество мудрости, это добавит вам еще большего авторитета. Заняв эту должность, можете от нее отказаться и сменить, как вы говорите, сферу деятельности, я уж не знаю, что на что вы будете менять. Но, не попробовав, уходить, это будет пораженчеством, на мой взгляд. Поэтому стоит дожать, если чувствуете у себя эти силы.

Что же, спасибо, что пишете. Мы с вами шоу «Провокация». И здесь я хочу сразу сказать, что никого из вас я не лечу, ибо вы и не больны. И, понимаете, вы хотите, конечно же, советов, как хотите какой-то таблетки, но у меня нет для вас этой таблетки. Вместе с вами я погружаюсь, в общем-то, в пучины вашего бессознательного, и оттуда, задавая вам вопросы, стараюсь поддержать вас и помочь вам в поиске собственных сил для решения тех вопросов, которые вас мучают. И я приглашаю вас к нам в эфир.

Ну, что же, у нас следующий звонок. Добрый вечер.

ОЛЬГА: Добрый вечер, Сергей.

С.НАСИБЯН: Добрый вечер. Представьтесь, пожалуйста.

ОЛЬГА: Меня зовут Ольга, мне 46 лет, город Астрахань. Я хотела с вами, не знаю даже, как это, посоветоваться, может быть, направите вы меня как-то. Такая щекотливая ситуация, в общем, хочу ее озвучить.

С.НАСИБЯН: Давайте.

ОЛЬГА: В браке с супругом почти 20 лет. И вот изначально хочу сказать, что свои отношения с нынешним супругом мы выстроили, будучи в браке он и я. Ну, то есть и у него брак был, и у меня, также имеются дети у нас. Но брак ни у него, ни у меня был, ну, не счастливые мы были, скажем, хоть в первом браке 11 лет я прожила и он, но как-то вот не сложилось.

Получилось так, что по роду деятельности мой нынешний супруг, он строитель, и на тот момент я делала ремонт в квартире и соответственно я его вызвала, так мы, собственно, и познакомились. Ну, обсудили детали ремонта, все как-то завертелось, закружилось.

Но вот хочу отметить, что он очень, конечно, харизматичный, у него прекрасное чувство юмора, мужское обаяние, что меня, конечно, зацепило, как женщину. И на заключительном дне ремонта, этапе, когда они уже уходили, мы поблагодарили друг друга за сотрудничество, я за пирожки, которые ему носила, а он за ремонт, который он мне оказал.

Ну, собственно говоря, мы пересеклись глазами, и все стало понятно, что вот, собственно, мы понравились друг другу. Год пробыли мы в любовниках, после развелись со своими супружниками, стали жить вместе. Ну, все прекрасно, собственно, было до поры, пока не родился ребенок у нас. Как родился, не знаю, с чем это было связано, уличила его в измене, конечно, это был крах, боль, я не знаю, конец света. Ну, а для него соответственно была какая-то небольшая интрига, за которую, конечно, он долго просил прощения. Ну, так как я его любила, наверное, все же простила его. Но боль, конечно, она все равно сидит. Но это даже не боль, я бы сказала, наверное, недоверие, какой-то процентик есть в этом.

Ну, что хочу сказать, как-то пережили эту ситуацию, все, и в нашей семье сейчас присутствуют и любовь, и уважение, и мы очень тактильно встречаем, провожаем друг друга объятиями, стало уже какой-то даже необходимостью, наверное. У нас в нашей семье неприемлемы оскорбления, унижения. Как-то все осознанно построили мы новую семью, все заложили нормально.

Ну, вот на протяжении многих лет все, в принципе, было неплохо. Вот последние случаи, как-то они меня немного напрягают, вот, о чем хочу поведать. Я заметила, что супруг смотрит в сторону чужих дам, женщин. Вот, предположим, пришли на день рождения к другу, пришла его четвероюродная сестра, скажем так, с которой мы были незнакомы, ну, красивая девушка, молодая, прекрасно двигается, все. Ну, я вижу, например, что супруг мой сканирует ее своим взглядом, с огромным интересом рассматривает. Ну, конечно, я не встану с ней рядом, не буду танцевать, но и вид подавать мне неохота, ну, и соответственно я подавляю в себе это чувство не очень приятное мне.

С.НАСИБЯН: Чувство какое?

ОЛЬГА: Ну, чувство обиды, во-первых, неловкости.

С.НАСИБЯН: А почему вам обидно от того, что он смотрит на…

ОЛЬГА: Ну, потому что он смотрит с неприкрытым интересом, он смотрит, как мужчина, несмотря на то, что я сижу рядом с ним, я же его супруга. Может быть, я тоже смотрю на каких-то парней.

С.НАСИБЯН: Подождите, секундочку, Оль, я правильно слышу вас, что вы хотели бы, чтобы в вашем присутствии ваш супруг переставал быть мужчиной?

ОЛЬГА: Нет, я не хочу. Понимаете, я хочу, чтобы это было дозированно. Я прекрасно понимаю мужскую природу, я много тоже об этом читаю, я все это понимаю прекрасно. Но когда это слишком… Понимаете, вот еще один момент, что это все происходит в расслабленном состоянии. То есть, если мы когда куда-то ходим, мы взрослые люди, мы понимаем, вкусно кушаем, вкусно пьем, после бокала вина человек расслабляется, теряет какую-то свою бдительность.

С.НАСИБЯН: Конечно.

ОЛЬГА: И соответственно он как-то даже вот может не обратить внимания и сконцентрировать свой взгляд, допустим, на противоположный пол. Меня немного это оскорбляет, немного меня, конечно, это напрягает. Я не говорю, что не надо не смотреть, я все это прекрасно понимаю. Но мне кажется, должен быть какой-то такт, понимаете?

С.НАСИБЯН: Конечно.

ОЛЬГА: Или вот пример, когда, например, у наших друзей дочка, ну, она прямо девочка-провокация, ей порядка 16 лет, яркий макияж, оголенный животик, ну, все, в общем. Но у нее какая-то привычка, она всегда спускается к взрослым, когда мы сидим, допустим, большой компанией, эта девочка, ей интересно с нами как-то. И вот тоже вот эти вот, ну, вы понимаете то, что я говорю, я вижу взгляды, вот это вот все и так далее. И опять-таки мы в расслабленном состоянии, это все девочке этой комфортно, супруг соответственно смотрит тоже вот таким взглядом. Ну, меня, конечно, это немножко напрягает все равно.

Я неоднократно говорила об этом моменте, делала какой-то акцент, что проявление неуважения лично ко мне. Если подобное будет повторяться, то у меня пропадет соответственно уважение к нему. Но я, знаете как, не перебарщиваю с выяснениями отношений, разбирательствами. Я как-то понимаю, что искоренить я, в принципе, полностью не смогу это. Но я как-то думаю, что на его сознание это должно как-то…

С.НАСИБЯН: Ну, вы же сказали очень хорошую вещь. Вы сказали, что вы понимаете природу мужчин, вы сказали, что вы согласны с этой природой.

ОЛЬГА: Да, да, конечно.

С.НАСИБЯН: И вы требуете такта.

ОЛЬГА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Отлично. Вот давайте на этом слове сейчас попробуем сконцентрироваться. А что вы вкладываете в понятие такта?

ОЛЬГА: Вы знаете, такт это, наверное, ну, как это можно сказать, ну, не буквально смотреть, например, на противоположный пол при супруге. Можно это как-то манко, можно это, чтобы, допустим, твоя супруга, ну, как-то не обращала внимания. Как это объяснить вам.

С.НАСИБЯН: Ну, объясните мне, давайте попробуем на моем примере. Я прихожу к вам домой, как вы будете требовать от меня тактичного поведения? Вот я чужой человек, мужчина посторонний пришел к вам в гости, и вы будете требовать от меня, чтобы я был тактичен в вашем доме. Как вы это будете делать?

ОЛЬГА: Нет, но вы же мой не супруг, я сейчас говорю о ситуации…

С.НАСИБЯН: Нет, нет, я ваш не супруг, я другую ситуацию рассматриваю. Я же говорю, вот я прихожу к вам домой, и вы требуете от меня такта. Я понимаю, о чем вы говорите. Я хочу вас спросить, простой вопрос достаточно задаю вам, как вы будете требовать от меня тактичного поведения в вашем доме?

ОЛЬГА: Ну, мы, наверное, тактичных людей приглашаем в дом наш. Я не знаю, как ответить.

С.НАСИБЯН: Ну, я выпил, как вы сказали, расслабился.

ОЛЬГА: Да, расслабился.

С.НАСИБЯН: И начинаю соответственно вести…

ОЛЬГА: Я немножко не понимаю этой ситуации. Я объясняю, что между мужем и женой…

С.НАСИБЯН: Смотрите, Оль, вы теряетесь в моем прямом вопросе, а именно поэтому вы и не можете договориться и отстоять свою позицию с мужем. Вы поймите, мужчина тупее, чем женщина в этом смысле, и мужчине надо говорить очень прямо. И поэтому я вам задаю очень прямой вопрос. Он вас не слышит. Вы говорите ему, что вам это неприятно, а он вам говорит, что вы это надумали.

ОЛЬГА: Да, именно так.

С.НАСИБЯН: Вот видите.

ОЛЬГА: Что накручиваю, да.

С.НАСИБЯН: Вы ему говорите о том, что он вел себя, например, нетактично, вы говорите, что вас это оскорбило, а он вам говорит, что это твои проблемы, и тебе с этим разбираться. Так ведь?

ОЛЬГА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Вот и отлично. Поэтому я задаю…

ОЛЬГА: То есть мне нужно грубо с ним, то есть мне грубо с ним нужно разговаривать и говорить грубо?

С.НАСИБЯН: Я не сказал слово «грубо». Я сказал, что мужчины тупее женщин в этом вопросе, а, значит, с нами надо поговорить по-другому. Поэтому я сейчас ставлю себя в позицию, скажем так, антагониста к вашему требованию такта. Я говорю вам, я прихожу к вам в дом, и вы должны от меня потребовать этого такта. Давайте разберем прямо алгоритм, как вы это сделаете.

Вы мне говорите – мы приглашаем домой тактичных людей. Отлично. Вы и замуж-то выходили за прекрасного кабальеро с чувством такта, с чувством достоинства, со знанием манер. Но что-то случилось, что в 53 года, выпивая бокал вина, он теряет берега. Я не знаю, как это произошло. Со мной вы сделаете ровно то же самое.

Поэтому я и говорю вам, возможно, я вам показался тактичным, но нет, я хам. И я вот у вас дома начинаю соответственно хамить, я не знаю, нарушать…

ОЛЬГА: Ну, понятно, да.

С.НАСИБЯН: Вот давайте, как вы меня приведете к соблюдению такта?

ОЛЬГА: Да никак, прогоню и все.

С.НАСИБЯН: Один вариант это прогнать. Но зачем вы меня сразу прогоняете, может быть, все-таки есть алгоритм?

ОЛЬГА: Ну, потому что, если вы ведете себя, как вы сказали, более развязно, я даже теряюсь.

С.НАСИБЯН: Оль, ну, конечно, теряетесь, конечно, теряетесь. В том-то и дело, потому что…

ОЛЬГА: Но послушайте, все равно, ну, это же, ну, как это сказать, ну, это не оправдание. Но все равно мужчина не должен пожирать глазами в присутствии своей дамы, понимаете.

С.НАСИБЯН: Подождите, Оля, не возвращайтесь туда, подождите, подержитесь, мы сначала еще в простом вопросе не разобрались. Смотрите, я ведь требую от вас, ну, как сказать, понимания, что ли, или осознания, элементарно идеи. Для того чтобы требовать от меня такта, вам сначала нужно как-то мне об этом такте сказать.

ОЛЬГА: Ну, я с вами разговариваю, конечно.

С.НАСИБЯН: Смотрите, первое, что вы мне сделаете, вы скажете, ну, например, у нас дома принято носить тапочки, ну, предположим.

ОЛЬГА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Разуваться, предположим. У нас дома принято кушать, я не знаю, ножом и вилкой, предположим, или, наоборот, руками, я уж не знаю. Но до тех пор, пока я не буду ознакомлен с вашими условиями, с условиями этого так называемого такта, вы не можете от меня требовать адекватного поведения, ведь правда?

ОЛЬГА: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Значит, первое, что необходимо, чтобы я знал. Дальше, если я, зная, нарушаю, вот тут уже, безусловно, вам нужно уметь отстаивать это самое чувство такта, условия этого такта, ну, назовите это какими-то этическими нормами, правовыми нормами, правилами, принципами, как угодно. Но для того чтобы их отстаивать, вот здесь, конечно, вам необходима ваша агрессия, без агрессии вам это не удастся сделать, безусловно.

Меня смущает другое, что в моем вопросе к вам, что вы сделаете, чтобы меня привести в чувство, вы мне говорите – я приглашаю домой только тактичных людей. Ну, Оль, вы как бы обманываете не меня сейчас, а себя, скорее всего. Вы понятия не имеете, что за люди приходят к вам в дом, особенно, если они приходят к вам в дом впервые. Вы должны четко знать, что вы способны, как быть гостеприимным хозяином, но ровно так же в любой момент, когда вам потребуется, ну, я не знаю, сделать замечание и, в конце концов, как вы правильно сказали, выгнать. Но это уже даже и в отношении гостя, а уж, тем более, в отношении к мужу, наверное, это какая-то уже последняя, что ли, капля, правда?

ОЛЬГА: Ну, да, последняя тогда.

С.НАСИБЯН: Тогда я вас хочу спросить. Вы говорите, что вы разговаривали с мужем. То есть ваш муж знает о том, что вам неприятно, когда он оказывает такие прямые знаки внимания другим женщинам. Так?

ОЛЬГА: Да, да, разговаривала, конечно.

С.НАСИБЯН: Хорошо. А можете мне привести небольшой пример вашего разговора. То есть вы ему говорите так, он говорит вот так, и до чего вы в итоге договариваетесь, когда вы разговариваете?

ОЛЬГА: Ну, я, видите, я особо, конечно, не хочу сильно выяснять отношения, потому что мне не хочется быть ревнивой женой и показать какое-то слабое звено, это тоже своего рода…

С.НАСИБЯН: А в чем слабость в вашей ревности?

ОЛЬГА: Ну, мне кажется, это, ну, немножко унижает, что ли, женщину, если я буду говорить, что это меня оскорбляет. Я аккуратно подхожу и говорю вот, например, милый мой, что мне было вчера очень неприятно в этой ситуации, можно как-то, допустим, аккуратно, не смотреть во все глаза, обращать внимание и как бы делать вид. То есть, понимаете, мы, когда приходим куда-то, мы сидим постоянно рука об руку, что у нас чинно, благородно, очень прямо вот семья-семья. Потом в какой-то момент он может подвинуть стул, куда-то сесть, выпилить свои глазки на противоположный пол, и как бы я уже вот…

Ну, вот я вот это все проговариваю, аккуратно ему говорю, что мне это неприятно, мне это больно, пожалуйста, давай поставь себя на мое место, тебе, я думаю… Ну, причем он, конечно, паталогический ревнивец. Нельзя меня пригласить ни на танец, никуда, то есть он такой собственник. Но почему-то себе он позволяет. Ну, нет, он женщин не приглашает, но то, что он, конечно, сканирует это…

С.НАСИБЯН: Ну, именно поэтому он себе и позволяет такое, потому что вы с ним согласились на то, что вы его собственность и, конечно же, вы не будете нарушать этих границ. Вы, к сожалению, дали ему это право.

ОЛЬГА: Потому что я уважаю, я уважаю, если ему это не нравится.

С.НАСИБЯН: Это вопрос не уважения. Давайте мы сейчас сделаем небольшую паузу, Оль, и вернемся.

Оля, давайте продолжим. Вы сказали о том, что вы уважаете, именно поэтому не даете ему оснований для ревности.

ОЛЬГА: Я уважаю, потому что были случаи, когда он мне после того, что мы, предположим, где-то отдыхали вместе, также танцевали, приглашали, общались с мужчинами, он немножко ревностно реагирует. Он говорит – мне неприятно, я хочу, чтобы ты, например, ухаживала за мной, кому-то что-то не подавала. Ну, в общем, я поняла, я его услышала. И поэтому я говорю, зачем я буду делать плохо своему мужчине, я соответственно, тем более, если я его супруга и у нас, в принципе, хорошие отношения, я сделаю, чтобы не травмировать его.

Ну, он вроде бы тоже, все у нас прекрасно, все нормально. Но вот, говорю, некоторые моменты в жизни, особенно, когда на каких-то мероприятиях вот это сейчас прямо уже так не прикрыто стало. А он позволяет себе и при этом, когда я ему говорю, он говорит – ты себе напридумывала, ты накрутила. И вот я не знаю, конечно, как себя правильно вести.

С.НАСИБЯН: Ну, смотрите, Оль, давайте так, с ним же мы ничего не можем сделать, потому что разговариваю я с вами.

ОЛЬГА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Так вот, давайте тогда говорить вот, о чем. В последнее время вы стали болезненно воспринимать его акты уделения внимания другим женщинам или там, я не знаю, когда он смотрит, как вы говорите, подобострастно разглядывает молоденьких девушек.

ОЛЬГА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Вот давайте про вас. Что у вас произошло за последнее время, что сделало вас, возможно, немного более ревнивой, возможно, более неуверенной в себе или менее уверенной? Что с вами происходило?

ОЛЬГА: Да, в принципе, вы знаете, я не могу сказать, что у меня прям высокая самооценка, но и не на дне. В принципе, я нормальная женщина, я ухаживаю за собой, допустим, потрепанные волосы и грязный халат это не моя тема. Я ухаживаю, я хожу в фитнес, я работаю, в принципе, все неплохо у нас, у нас дети и от того брака, и совместные.

С.НАСИБЯН: Я только про вас, Оля, только про вас.

ОЛЬГА: Да, да, да. В принципе, я сама себя и он посыпает меня комплиментами, не часто, дозированно, но всегда говорит – ты у меня самая красивая, прекрасная касаемо личной близости. Все, в принципе, у нас с этим нормально, все, собственно, у нас хорошо. Я не могу сказать, что что-то изменилось. Но я понимаю, что эти годы, они никуда не денутся. С годами мы уже настолько понятны друг другу, и что мне уже нечем его удивить, каждый год, ну, мы, женщины, стареем все равно, как ни крути. Это мужчины, они могут, мне кажется, до 60 и до 70 еще о-го-го быть. А женщины, они, конечно, как-то немного сдают позиции. Но не мой случай.

С.НАСИБЯН: Биология говорит немного о другом в этом смысле. Вот смотрите, с точки зрения соответственно привлекательности, наверное, да, наверное, здесь вы правы. А вот с точки зрения умения, то у мужчин, конечно, умение с годами теряется гораздо быстрее, чем у женщин, потому что женщина в этом смысле нарабатывает умение, а мужчина растрачивает свой собственный потенциал.

Но психологически женщине, конечно, сложнее смириться с собственным вопросом и вот с этим вопросом привлекательности. Если вы не будете чувствовать себя привлекательной в отношении других мужчин, то есть, если вы не будете видеть, насколько вы привлекательны для других…

ОЛЬГА: А я вижу.

С.НАСИБЯН: Вот, и, значит, здесь это очень важно показать и ему.

ОЛЬГА: Да, да.

С.НАСИБЯН: То есть, рассказывая ему об этом, показывая ему это. Я не говорю сейчас ни в коем случае об измене, я даже не говорю о каком-то, знаете, таком специальном грязном флирте на каких-то вечеринках, нет. Я говорю о том, что он должен знать, как происходит ваша жизнь. Он должен знать, что вам оказывают эти знаки внимания, что вас провожают взглядами, что, я не знаю, делают комплименты. Он должен видеть, что рядом с ним…

ОЛЬГА: Ну, я допускаю это иногда в наших разговорах, так, знаете, аккуратненько, но он это и чувствует. Если мы куда-то ходим, наши друзья, кто-то вот оказывает внимание или какие-то комплименты говорят, он это видит, конечно, он это чувствует. Я не перебарщиваю. Ну, конечно, я говорю – мне хочется так, чтобы, ну, он и сам прекрасно понимает, что я работаю в организации, у нас там очень много мужчин, компания такая, и, конечно, он мне всегда говорит – вот ходишь на свою дурацкую работу. Он всегда ревностно относится вот к этому. Как бы это все тоже есть, собственно говоря.

С.НАСИБЯН: Вот смотрите, это как раз и есть та часть, которую вы можете класть на другую чашу весов. И это ни в коем случае не соревнование с ним, типа вот ты посмотрел на эту девочку, а я сделала так, что на меня посмотрел там вот этот парень или этот мужчина. Нет. Я говорю про то, что вам нужно научиться жить свою собственную жизнь.

Вот вы, как единица, вы Ольга, вы красивая, вполне себе зрелая и совсем еще не старая женщина 46 лет. И только тогда, когда вы начнете чувствовать себя уверенной, вам будет проще с ним разговаривать. Разговаривать сейчас с ним в позиции, где вы согласились с тем, что вы не будете вызывать его ревность, что вы будете преданной ему, что вы будете делать так, как ему приятно и так далее, это, ну, плохая просто переговорная позиция, вам не удастся с ним поговорить. Так же, как вам не удастся от меня потребовать этого такта, если вы не расскажете мне о правилах вашего дома, если вы не расскажете мне о том, как вы поступите вследствие, если я нарушу это правило первый раз или нарушу его второй раз. Понимаете, да?

ОЛЬГА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Вот эта степень агрессии, вот эта норма. Вам не надо ничего в этом смысле бояться. Здесь не стоит вопрос какого-то там развода, знаете, ультиматумов, истерик, нет, я не про это. А говорить именно с позиции сильной, красивой женщины.

ОЛЬГА: Ну, я стараюсь вообще-то, как могу, конечно.

С.НАСИБЯН: Не надо стараться, Оль, надо просто сделать. Смотрите, надо просто по-другому с ним поговорить один раз. Поговорить так, чтобы он понял. А потом, возможно, показать ему то, что вы хотите. Когда вы говорите – поставь себя на мое место, он не понимает, как это быть на вашем месте.

ОЛЬГА: Да, наверное.

С.НАСИБЯН: Он не понимает. И если вы не покажете, он это не увидит. Вы не сможете, вы правы, вы не сможете с 20-летними девочками соревноваться, да и глупо было бы, согласитесь, у вас совсем другие данные.

ОЛЬГА: Да, конечно, конечно. Это да.

С.НАСИБЯН: И, конечно, было бы очень круто, если бы вы, может быть, позволили бы себе или договорились как-то с ним и сходили буквально на пару, тройку сессий к семейному психотерапевту. Потому что разговор при третьем независимом человеке будет совсем другую силу иметь.

ОЛЬГА: Ну, это стоит задуматься, может быть.

С.НАСИБЯН: Да, прям буквально, там не надо сложно…

ОЛЬГА: Он как-то не серьезно просто, наверное, к этому относится, это мне как-то травматично.

С.НАСИБЯН: Я понимаю, именно поэтому и попросите его услышать вас, что вам от этого больно, и вы бы хотели это сделать. Я это только с точки зрения рекомендации. Хорошо?

ОЛЬГА: Ну, скорее всего, так это и будет. Если будет рецидивчик, я думаю, нам придется.

С.НАСИБЯН: Не ждите рецидива. Никогда не разговаривайте с алкоголиками, когда они пьют, говорите, когда они трезвы, говорите, когда все хорошо. Не бойтесь конфликта, когда все в порядке в отношениях. Конфликт это всего лишь момент, когда вы больше не можете жить по-старому. Спасибо вам большое, что позвонили, Оль.

ОЛЬГА: Спасибо, Сергей. Всего хорошего, до свидания.

С.НАСИБЯН: Всего хорошего вам, до свидания.

Итак, суббота, вечер и на волнах радио «Маяк» шоу «Провокация». С вами я, Сергей Насибян, психолог, психотерапевт, и мы с вами разбираем те ситуации, обстоятельства, в которых, возможно, вы чувствуете себя застрявшим.

Моя задача очень простая, моя задача спровоцировать внутри вас те чувства, те эмоции, которые несут в себе изначальную мудрость, вам присущую, для того чтобы вы научились видеть реальность, не оглядываясь на то, что о вас думают другие люди или что могут подумать другие люди. Поэтому звоните нам, задавайте свои вопросы.

Итак, у нас звонок. Добрый вечер.

ЛЕОНИД: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте.

ЛЕОНИД: Меня зовут Леонид.

С.НАСИБЯН: Очень приятно, Леонид.

ЛЕОНИД: Здравствуйте, Сергей. Могу задать вам вопрос?

С.НАСИБЯН: Конечно.

ЛЕОНИД: Я подготовил небольшой текст.

С.НАСИБЯН: Давайте.

ЛЕОНИД: Итак, в юности я полюбил девушку. Сначала мы были друзьями, общались, гуляли. У нее были свои отношения, а я же, в свою очередь, проявлял интерес к другим девушкам. Она рассталась со своим молодым человеком, а я стал ее поддерживать. Через некоторое время мы начали встречаться, и я понял, что полюбил ее.

Спустя некоторое время мы расстались. Она по-прежнему общалась с предыдущим молодым человеком. Я делал все, чтобы вернуть отношения, открывал части своей души. У нее были и другие отношения, о которых я узнавал. Я все так же продолжал любить ее. Запомнил ее номер телефона, звонил ей, продолжал пытаться поддерживать отношения. Иногда мы виделись с ней, я приглашал ее на встречи со мной. У меня были и другие отношения с девушками, но я отрекался от них.

Сейчас мне 23 года, у меня больше нет общения с девушками, и я все еще не перестаю пытаться узнать, как она, думаю, как бы я мог помочь ей в трудные минуты, что бы я мог сделать для нее. Скажите, что бы я мог сделать для себя, чтобы мне стало легче?

С.НАСИБЯН: Ну, давайте, Леонид, начнем с того, что попробуем разобрать по волокнам ваши ощущения тяжести. Вам от чего тяжело?

ЛЕОНИД: От всего озвученного мной.

С.НАСИБЯН: Подождите, вы мне сейчас рассказываете очень красивую историю любви мужчины к женщине, ну, или молодого человека к девушке. В этой истории нет проблемы, нет тяжести. Там есть любовь, и все замечательно, все прекрасно.

ЛЕОНИД: Но почему-то я так не считаю.

С.НАСИБЯН: Вот поэтому я и прошу вас, расскажите мне, из чего ваша тяжесть состоит.

ЛЕОНИД: Ну, с тех пор больше никаких отношений, вот это меня сильно напрягает. Если вы говорите, что это история о любви, и она попросту прервалась, то…

С.НАСИБЯН: Так красиво сказали, если вы читали, а, судя по всему, вы читали, вы красиво написали – я отрекаюсь от других отношений.

ЛЕОНИД: Ну, как бы это время было такой период.

С.НАСИБЯН: Вот давайте само слово «отречение» попробуем разобрать с вами. Как это «я отрекаюсь». Что вы вкладываете в это слово, как вы его слышите, как вы его понимаете?

ЛЕОНИД: Ну, к примеру я встречался с какими-то девушками, и, может быть, что-то в них не находил того, что находил в предыдущих отношениях. И, может быть, терялся в этом во всем, как-то запутался в этом во всем.

С.НАСИБЯН: Ну, давайте все-таки еще раз, вот слово «отречение», раз уж вы его подобрали. Потому что для меня очень важно, какие вы подбираете слова. Если вы выбрали именно это слово, то, что для вас в этом глаголе, каково действие в этом отречении?

ЛЕОНИД: Не могу объяснить, мне очень тяжело, я дрожу весь.

С.НАСИБЯН: Вы сейчас прямо дрожите, когда я вам задаю этот вопрос?

ЛЕОНИД: Да.

С.НАСИБЯН: Ну, хорошо, давайте посмотрим на это немножко по-другому. Смотрите, когда мы отрекаемся от чего бы то ни было, то это означает, что мы отвергаем это. Вот теперь смотрите, отвергая это, мы как будто бы заявляем о том, что этого не существует или этого не должно быть в нашей жизни. И вы словно не позволяете этим девушкам, ну, женщинам, которые вас окружают, вам уже 23 года, заполнить ту часть вашей души, ту часть вашего сердца, ту часть вашей жизни, которую вы посвятили этой барышне, посвятили вот этой своей, ну, уж я не знаю, как вы ее назовете, как бы вы назвали эту девушку, ваша возлюбленная, ваша избранница.

ЛЕОНИД: Ушедшая любовь, скорее, так.

С.НАСИБЯН: Да не ушла у вас любовь, она же вот, ваша-то любовь, она прямо внутри вас. Вы от нее-то и дрожите, от этой любви, и вас наполняет эта любовь, Леонид. А вот боль вам причиняет именно тот факт, что нет объекта этой любви, и вы не способны на данный момент и не можете ею сегодня обладать. И вот здесь вы становитесь похожи на маленького ребенка, у которого, когда ломается игрушка, ему потом пытаются в руку сунуть что-нибудь другое, а он в истерике это отбрасывает. Видели это, как ведут себя младенцы?

ЛЕОНИД: Да, неоднократно.

С.НАСИБЯН: Вот именно это вы сейчас и делаете. Вы не позволяете самому себе, на самом-то деле, вкусить ту жизнь, которая вас окружает. Ваша избранница, эта возлюбленная, она могла не выбрать вас, она могла выбрать вас, а потом перевыбрать другого, она могла отказаться от этой идеи, она могла разлюбить вас. Там может быть все, что угодно. Вы не можете повлиять на нее в этом смысле. Но при этом при всем вы берете ее образ и очень глубоко запечатываете в свое сердце. И тогда вы начинаете отвергать абсолютно все то, что происходит вокруг. Но отвержением этим вы же сопротивляетесь реальности. И вот тут вы теряете огромное количество сил.

Знаете, однажды я задал вопрос своему учителю о том, как отпустить любимого человека, как отпустить женщину, ну, вообще любимого человека. И он сказал мне прекрасную вещь, которая стала для меня важным уроком, это мудрость, которую я забрал. Он сказал, что не надо отказываться от любви, нужно отпустить человека, но любовь сохранить. Вы понимаете, Леонид, разделить обладание персоной, обладание объектом и любовь по отношению к нему. Потому что любовь не способна причинить боль. Вы же любите, например, ну, не знаю, вы море любите?

ЛЕОНИД: Да, могу так сказать.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Но вы же сейчас не на море, вы же мне не с моря звоните.

ЛЕОНИД: Нет, конечно.

С.НАСИБЯН: Отлично. Но море вы любите. Вас не смущает тот факт, что сейчас в этом море кто-то другой купается?

ЛЕОНИД: Нет, нисколько.

С.НАСИБЯН: Нисколько, потому что вы можете эту любовь внутри себя найти. Вы борщ любите? Любите, например, но вы же не требуете, чтобы вам каждый день готовили этот борщ.

ЛЕОНИД: Нет.

С.НАСИБЯН: Но внутри вас формируется эта память, памятование об этой любви. И это памятование о любви, оно вам как раз-таки дает очень много энергии. И поэтому, если вы задаете мне вопрос, как вам облегчить эту жизнь, вот я вам точно могу сказать, прямо сейчас самое время читать очень много любовной литературы, много стихов, романтики, каких-то романов о любви. Правда, потому что вы сейчас будете подбирать через литературу именно слова для переживания своих собственных чувств. Потому что сейчас эта ситуация, в которой вы находитесь, она весьма возвышенна, и она вас возвысит. Но только не страдания, чего там страдать-то. Попробуйте сконцентрировать свое внимание на вашем чувстве. Леонид?

ЛЕОНИД: Да.

С.НАСИБЯН: Вот, когда я говорю о вашей любви, что вы чувствуете, что с вами происходит?

ЛЕОНИД: Конкретно о моей предыдущей любви?

С.НАСИБЯН: Вот сейчас я говорю о ваших чувствах.

ЛЕОНИД: Любовь во мне еще есть.

С.НАСИБЯН: Так, и когда мы говорим о ней, вы смотрите, и какие у вас ощущения возникают? Вам хорошо или вам плохо, когда мы говорим о вашей любви?

ЛЕОНИД: Мне радостно.

С.НАСИБЯН: Радостно, конечно. И вот именно на это внимание свое направляйте. Перестаньте, уберите свое внимание от желания и стремления обладать этой барышней. Тем более что любите вы не ее, а тот образ, который у вас запечатлелся. Самое идеальное время, 23 года, самое идеальное время пережить вот эту романтическую любовь. Что скажете, Леонид?

ЛЕОНИД: Возможно, вы правы. И я даже могу сказать о том, то, что вот вы упомянули книги, стихи, в последнее время я выучил множество стихов.

С.НАСИБЯН: Вот это прекрасно. Вы не представляете, как повезет следующей барышне.

ЛЕОНИД: Возможно.

С.НАСИБЯН: Сохраните эту любовь, культивируйте эту любовь, и не смешивайте туда желание обладать этим человеком. Хорошо?

ЛЕОНИД: Хорошо.

С.НАСИБЯН: Спасибо большое, спасибо за такой приятный звонок, приятную тему. Отлично. Ну, что же, у нас еще один вопрос, и мы переключимся на следующий звонок. «Добрый вечер, тема ревности к соцсетям своей девушки. Как быть? Скандалы каждый день. Внимание других мужчин в соцсетях вызывает дикую ревность. Она меня успокаивает, что ей нужен только я. Но мои мысли бегут впереди, не могу удержаться, возможно, из-за того, что я Овен».

Отличное завершение вопроса. Возможно, из-за того, что вы Овен. Позвольте, сделайте очень простую вещь, позвольте вашим мыслям быть просто вашими мыслями отдельно от всего. Позвольте вашей ревности быть просто вашей ревностью отдельно от вашей девушки и уж, тем более, ее соцсетей, и тогда вам удастся сохранить вашу любовь и чувство собственного достоинства в этих отношениях. И, возможно, тогда неважно будет Овен вы или Скорпион.

Что же, у нас звонок. Добрый вечер.

АННА: Добрый вечер, здравствуйте, Сергей.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте.

АННА: Меня зовут Анна. Я очень рада попасть на эфир. Вопрос у меня следующий. Наступил в жизни сложный период. В сентябре мой муж стал мне изменять, нашел себе другую женщину. Причем она его соблазнила, и он пошел на этот шаг и рассказал обо всем этом мне в начале ноября.

Ну, естественно, я на это все отреагировала, ну, внутри меня, конечно, все кипело, но я понимала, что в жизни возможно все, и я приняла как бы этот факт, спокойно отреагировала, причем он очень удивлялся, говорил мне – только не бей меня, не истери, ничего не делай. Ну, я говорю – Костя, я не собиралась ничего этого делать, я понимаю, что возможно все. И, если ты хочешь, уходи. Мне больно наблюдать, как ты сидишь в телефоне, я не хочу это наблюдать, уходи, все. Он ушел на съемную квартиру, а потом вообще стал жить у нее, у этой женщины.

И мы обоюдно решили с ним, что надо подавать на развод. Но причем у него были попытки вернуться в семью, вернуться ко мне.

С.НАСИБЯН: Вот в последнее время, да?

АННА: Были попытки в декабре, две попытки были. Причем потом он снова уходил, сказал, что не могу, хочу к ней, думаю о ней. Я снова принимаю это все. Я понимаю, что я не обладаю человеком. Вот предыдущий был разговор с Леонидом, я понимаю, что я не обладаю им, мне больно, но я понимаю, что не могу его держать и отпускаю. Ну, он все равно вернулся снова домой.

Наш бракоразводный процесс причем, продолжается. Вот уже в конце января он должен случиться, и я задаю вопрос – Костя, я жду от тебя просто слов «Аня, забери заявление». Я, как заявитель участвую в этом процессе. Он сказал – пусть ты будешь заявитель. А он говорит – если ты хочешь, ты заберешь это заявление. То есть и мне сложно в этой ситуации понять, вот это какое-то перекладывание свою ответственность на меня. Мне сложно принять это все.

Я просто понимаю, что он в эту женщину серьезно влюбился и до сих пор еще и думает о ней, но находится с нами, дома, в семье, вернулся к нам. Я люблю этого человека, я готова работать над отношениями, я готова простить, я уже простила. Я просто в данной ситуации не понимаю, почему он мне говорит, если ты хочешь, ты остановишь этот процесс. Но я не понимаю, хочет ли он сам его остановить или нет. Он не говорит.

С.НАСИБЯН: Ань, смотрите, здесь же важно, чтобы вы не брали на себя ответственность за то, что происходит с вашим мужем, а уж, тем более, с ним и между ним и этой женщиной. Ни в коем случае не вмешивайтесь в это, а присваивайте себе только то, что с вами происходит.

А с вами происходит очень простая вещь. Вы не заметили, как ваш муж полюбил другую женщину. Вы не заметили, как ваш муж заинтересовался, возможно, другой женщиной. Вы не заметили, как другая женщина соблазнила, как вы сказали, вашего мужа. Вот это ваша ответственность. Вот здесь вам стоит работать, что происходило с вами. Сейчас ваш муж поступает, как абсолютно любой мужчина, пытаясь перевалить на вас ответственность.

Знаете, когда Господь Бог, согласно Библии, пришел вечером и обнаружил, что Адама и Евы нет в том месте, где он с ними каждый вечер встречался, он позвал их, а они прятались от него, потому что они съели то самое яблоко. И вот когда он соответственно призвал Адама, он сказал – а почему ты прячешься от меня? А тот ему сказал, говорит, ну, потому что я наг, ну, в смысле голый, и вот мне стыдно пред лицом твоим и страшно. А он говорит – не ел ли ты яблоко случайно с того дерева, ну, или плода с того дерева, с которого я запретил есть? А что сказал Адам? Он сказал – жена, которую ты дал мне, дала мне есть. И это определяет, что делает мужчина каждый раз, когда сталкивается с подобной ситуацией. Мужчина старательно, к сожалению, в большинстве своем стремится переложить эту ответственность на плечи женщины.

Проблема даже не в этом. Проблема в том, что 90 процентов женщин с радостью эту ответственность на себя берут, а потом мучаются. Вот здесь вам нужно очень четко разделить.

АННА: Да, вот я и боюсь…

С.НАСИБЯН: Не берите на себя это. Вот он вам говорит – если ты захочешь, ты остановишь. И у меня, конечно, к вам вопрос, Ань, а вы хотите остановить этот бракоразводный процесс?

АННА: Ну, видя его состояние в том, что он еще по ней как бы скучает, не может переварить все, что произошло, точнее, в процессе переваривания, я для себя понимаю, что он вернулся рано, потому что к ней еще чувства очень сильные, яркие.

С.НАСИБЯН: Аня, опять про него, опять про нее. Вы хотите остановить этот процесс?

АННА: В данный момент, скорее, нет, чем да.

С.НАСИБЯН: И это самое важное. И он должен об этом знать. И он должен об этом знать, что вы не хотите его останавливать. Здесь не вопрос, заключающийся в том, разводиться вам или нет. Вы поймите, ведь иногда развод это простое следствие вашего брака. Потому что, знаете, хорошо сказано у Марка Захарова в фильме «Тот самый Мюнхгаузен», когда он на суде выступает, он говорит – есть браки, пары, которые созданы для брака, мы же с ней были созданы для развода. Чурикова играет его жену, сегодня скончалась, к сожалению. Так вот – мы созданы для развода.

К сожалению, многие пары созданы для развода. Потому что на моменте брака каждый не взял на себя, что ли, ответственность за этот самый брак.

АННА: Да.

С.НАСИБЯН: Сегодня ваш супруг совершил измену, это никак по-другому не называется. Да, он вам изменил. Это не значит, что вы не можете с ним быть больше никогда. Но, если вы сейчас внутри чувствуете, что вы не хотите жить с мужчиной, который любит другую женщину, вам неприятно это видеть, вам это доставляет боль, не живите, не делайте этого.

АННА: И причем, самое интересное, он говорит – да и после развода мы будем вообще-то жить вместе. Господи, какой ужас, он даже не хочет уходить физически.

С.НАСИБЯН: Конечно, потому что он не хочет брать на себя эту ответственность, вот и все. Не берите на себя того, что не ваше, Ань. Берите только то, что вам, именно вам принадлежит, и вот эту ответственность рассмотрите. А, в частности, то, в результате чего и какие ваши действия или какие ваши состояния привели к тому, что ваш муж вам изменил, вот тогда это будет ваш урок. Хорошо?

АННА: Поняла. Спасибо вам большое.

С.НАСИБЯН: Спасибо вам. До свидания. У нас сегодня такой непростой вечер оказался, все больше о ревности. Я даже уже знаю, какой фильм я порекомендую в конце. Ревность, измена, измена, ревность, это же, в общем-то, такая составляющая парной жизни, составляющая семейной жизни. Конечно, часто с этим сталкиваются люди, которые не готовы к этому и переживания весьма сложные у каждого из нас. И здорово, что вы звоните, и здорово, что вы об этом говорите, и, надеюсь, вам помогают наши разговоры, и помогают тем, кто слышит их в качестве свидетелей. Поэтому оставайтесь с нами на волнах «Маяка», мы продолжим через некоторое время.

Вечер субботы в самом разгаре. Кто его отмечает, как угодно, кто-то сейчас идет в гости, кто-то, наверное, идет в театр, самое время, кто-то выходит из кино. Ну, а я сижу с вами в эфире и жду звонков на шоу «Провокация».

Ну, что же, у нас звонок. Добрый вечер.

АННА: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте.

АННА: Меня зовут Анна, очень рада, Сергей, что попала на передачу.

С.НАСИБЯН: Слушаю вас.

АННА: У меня такой вопрос. У меня дочке 8 лет, в общем, вроде бы она маленькая, но вот проблемы (неразборчиво), для меня это проблема, в общем.

С.НАСИБЯН: А вам сколько?

АННА: А мне 48, очень поздний ребенок, я долго ждала, так получилось. Получилось у нас, мне кажется, что вот именно смещение границы, то есть получается, что она сейчас меня совсем не слушается. Авторитета у меня нет совсем. То есть элементарные вещи – уроки, школа, еще так получилось, что учительница очень, ну, такая хорошая учительница, но строгая и требовательная. Я специально, мы к ней шли специально. Но получилось так, что теперь она требует, в общем, в школу она не хочет идти, плачет.

Начинается сейчас уже, получилось, что у нее такие, то есть температура повышается, это уже, ну, психологически, мне кажется, такие вещи, которые действуют уже на тело. Ну, то есть бывает температура, бывает голова. То есть голову мы обследовали, ничего у нее нет, с головой все хорошо, но голова болит. И меня она не слушается. Ну, в общем, то есть я не могу на нее воздействовать. То есть получается, что, даже не знаю, я ее никогда не била и даже не рассматриваю. Ну, ей уже 8 лет, как ее бить, как мне ее бить.

С.НАСИБЯН: Нет, бить очень просто, чего, берете палку потяжелее и даете по голове. Нет, все можно.

АННА: Нет, меня мама не била, и, в общем, я тоже не знаю, я не представляю тоже, как это делать. Есть телефон, значит, с телефоном тоже, конечно, проблема, что я постоянно стараюсь ей не давать, если даю, то она, конечно, там зависает, вот этот ужас.

Планшет, у меня рабочий планшет, вот, если я отвлекусь, я сейчас думаю на него поставить тоже код, потому что я отвлекаюсь, значит, она сразу бежит с этим планшетом. То есть она очень умный ребенок, пытливый не по годам, то есть получается, что не по годам, то есть больше. В общем, вот эти все проблемы, я так думаю, что обычно у людей в 15-14 лет, а у нас 8.

С.НАСИБЯН: Ну, возможно, она действительно ранняя, такое возможно.

АННА: Ну, да, не готова к этому всему. Не знаю, в общем, то есть у нас еще у меня мама была, и она была такая властная, то есть больше она (неразборчиво), то есть старшая у меня дочь, ей 26, она ее, считай, вырастила, потому что я работала, мне некогда было особо. Ну, то есть я, конечно, ее воспитывала, но, в основном, она была с ребенком.

Сейчас вот мама умерла два года назад, то есть получается, что с педагогической точки зрения я не очень подкована, то есть, как мне себя вести, я, в общем, не пойму теперь, потому что она говорит – я не хочу. А еще она где-то это увидела, может быть, в интернете, я не обязана это все. Я говорю – иди делать уроки, я не обязана. Иди, помоги мне – я не обязана. Я просто даже не знаю, чего мне сказать, в общем, как мне, обязана, не обязана.

Мы сейчас живем вдвоем, то есть, у меня мужа нет. Старшая дочь, она замужем, она уехала. В общем, получается, что мы вдвоем, больше никого. И вот так вот, такие отношения, которые еще, в общем, меня это очень расстраивает, я даже не знаю, что у нее, как принять.

С.НАСИБЯН: А ваша дочь делает какие-то дела по дому?

АННА: Ну, в основном, сейчас, в принципе, не делает ничего. Ну, я ее как-то пытаюсь…

С.НАСИБЯН: Подождите, вам кажется, что это рано в смысле, почему ваш ребенок…

АННА: Нет, ну, чего-то там, то она занята, то у нее много секций, вот этих всяких кружков, которые тоже, значит, то хочу, то не хочу.

С.НАСИБЯН: Ну, конечно.

АННА: Причем там танцует, то поет. Получается, что по дому особо-то, ну, так, иногда – помой посуду, ну, это помыла один день, второй – не хочу. Собаку мы тоже вот купили, значит, я буду гулять, я хочу, ну, то есть мы взяли собаку из приюта, я буду помогать.

С.НАСИБЯН: Она не гуляет.

АННА: Нет, особо нет, не успеваем.

С.НАСИБЯН: А чего обратно не сдадите в приют собаку?

АННА: Да нет, она наша уже. Ну, просто сам факт, что получается, что ничего не исполняется.

С.НАСИБЯН: Нет, ну, подождите, вы же собаку можете, например, сдать, она же должна понимать, что ее неспособность ответственность нести за собаку может привести к тому, что собаки не будет, например.

АННА: Не знаю.

С.НАСИБЯН: В смысле, не знаете? Ну, она же должна это понимать. Вот вы взяли собаку, она говорила – я буду гулять, она не гуляет, ну, раз не гуляет, значит, собаку надо отвезти в приют. Поезжайте с ней, выберите какой-нибудь приют поприличней. Вот возьмите ее за руку в субботу следующую или завтра, в воскресенье, и провезите по парочке приютов, чтобы выбрать, в какой приют собаку отдать. Ну, просто вы должны, понимаете, смотрите, понятно, что у ребенка на данный момент происходит какой-то кризис. Детская психология, конечно, не мой конек в этом смысле, и я не детский психолог, но понимаю прекрасно, что бывает кризис 7 лет, потому что она с 7 лет пошла в школу или с 6?

АННА: Ну, с 7, да.

С.НАСИБЯН: Ну, очевидно, что у нее очень серьезный кризис в связи со сменой роли, потому что роль учащегося это совершенно другая роль, она не просто ребенок, она теперь учится, и у нее там есть какие-то обязанности, которые она должна выполнять в школе, и поэтому она старается не выполнять обязанности дома. То есть там причин может быть много. Там может быть и физиология, особенно, если она за последний год, например, сильно подросла, набрала вес или потеряла вес. Есть какие-то такие тенденции?

АННА: Ну, немножко подросла, да. То есть еще вот, если она в школу ходит, ходит, вот мы декабрь весь болели. Как-то она более-менее, ну, то есть (неразборчиво) не пошла, а потом, значит, вместе с ней поболели, потом, боюсь, что сейчас совершенно сложно в школу вести – то у меня голова болит, то у меня то, то у меня сё. В общем, каждый день это прям скандал какой-то, чтобы дойти в школу, то есть пойти.

С.НАСИБЯН: Как вы ее наказываете?

АННА: Ну, никак, получается.

С.НАСИБЯН: Нет, ну, давайте так, вы ее не бьете, я это уже услышал. Вы запрещаете ей играть в телефон, вы, например, обижаетесь на нее и прекращаете с ней контакт. Какая форма?

АННА: Ну, обижаюсь, но, мне кажется, ей это как-то особо…

С.НАСИБЯН: Но вы обижаетесь?

АННА: Обижаюсь, да. Даже плачу иногда, получается. Ну, потому что мне обидно, потому что, не знаю, у меня такого не было в семье. Вот мама, например, ну, она как-то меня там по-другому воспитывала, может, ну, вернее, так же, но со мной как-то получалось, что она вот посмотрит как-то строго, я уже расстраивалась и все, и я делала, что она просила, например. Вот так получалось, взглядом одним даже как-то. Но так у меня не получается никак, у меня, может, силы воли такой нет и характер у меня мягкий, никакой. Но получается, что я так не могу, в общем, как она. А как по-другому, тоже все время кричать, ну, не знаю, это глупо.

С.НАСИБЯН: Дело даже не в том, что это глупо. Смотрите, единственное, что сейчас, есть две вещи. Первое, это вам необходимо, конечно же, сформировать сейчас с вашей дочерью какие-то доверительные отношения, что, на самом деле, непросто, потому что вам 48, ей 8, большая разница, вы совсем не понимаете того мира, в котором живет она, а уж она точно не понимает того мира, в котором живете вы.

Но, если попробовать это сделать, то это можно, конечно, сделать. Для этого важно найти какое-то, возможно, действие или какую-то активность, которая будет вам, возможно, совместной и будет вам обеим интересно. Это может быть, что угодно, начиная от плавания в бассейне, заканчивая лыжами, что угодно, но чтобы это было интересно именно обеим. Это первое, где вы сможете с ней, так сказать, соприкоснуться.

А вот второе, это она, конечно же, должна увидеть, как работают ее манипуляции и, самое главное, она должна увидеть, как работает ее ответственность. Здесь, сейчас в этом возрасте в период с 7 до 8 лет это как раз-таки период, когда у ребенка начинают очень сильно закрепляться ее собственные убеждения. Она, на самом деле, учится у вас очень многому, она видит в вас многое, но при этом при всем уже сейчас она выбирает, что для не было бы важно с точки зрения выживания. И она сейчас вот прямо внутрь себя набирает эти принципы, правила, какие-то убеждения, установки, которые потом, в контексте ограничения будут в ее жизни. Но мы сейчас не об этом.

Мы сейчас говорим о том, как восстановить контакт с ребенком. И вот здесь она должна понимать, что вы взрослая, вам нельзя менять эту роль, а она начинает вас воспитывать, вот, что я слышу.

АННА: Ну, да, начинает. А потом говорит – вот бабушка была жива, я могла с ней поговорить, а с тобой я не могу и вообще, я хочу к бабушке, начинаются рыдания, это вообще какой-то кошмар.

С.НАСИБЯН: Это манипуляция, да, конечно, хочет она к бабушке, конечно, отведите ее на кладбище, оставьте ее там, пускай посидит одна особенно так вот в сумерках, посмотрим, как она тогда захочет. Смотрите, я точно вам рекомендую, чтобы вы увидели как раз-таки, поезжайте, посмотрите, пускай она посмотрит, вы же ездили выбирать собаку из приюта.

АННА: Ну, да, мы ее взяли просто, посмотрели и взяли.

С.НАСИБЯН: Ну, вот, а теперь поезжайте в приют и скажите, что вы не справляетесь, и вы готовы ее отдать. Вот две вещи, первая – это ответственность, чтобы она научилась это видеть. Как можно больше все-таки давайте ей задач по дому и хвалите ее за выполнение. Не ругайте ее за невыполнение.

Но при этом при всем она должна видеть, что, если она не выполняет какие-то функции, то вы, ну, тоже не будете выполнять определенных функций. Она же должна научиться с вами эти отношения строить, потому что в итоге она будет на основании этих отношений строить отношения с миром. Поэтому здесь вам нужно просто оставаться взрослой. Не позволяйте ей становиться, так сказать, старшей в ваших отношениях. Вот, что я хочу вам сказать.

Ну, и самое главное это контакт. Контакт нужно, конечно, установить. А контакт, он возможен только в каких-то общих интересах.

АННА: Спасибо, Сергей.

С.НАСИБЯН: Да не за что пока, попробуйте. Если что, звоните, будем разбираться. Спасибо вам, Аня, всего доброго. Что же, это шоу «Провокация», мы уже практически подходим к концу, к завершению нашей программы, а я жду ваших звонков. И помните, мы никого здесь не лечим, я, правда, не люблю давать советов, хоть вы их и просите, потому что в каждой из этих ситуаций лучше бы разобраться, как вы там оказались.

«Здравствуйте. Хотела спросить, как наладить общение с бывшей снохой, не вижу внучку». Ну, я уж не знаю, звоните в эфир и будем разговаривать.

Мне нравится следующее: «Ведущий не в себе? Сдать собаку в приют? Это живое существо. Что еще может советовать этот неадекватный ведущий». Вы же слушаете программу «Провокация», правда? Это же не программа «Я вас поглажу там, где вам приятно». И я даю такие рекомендации, да, это и есть как раз-таки провокация, потому что иначе человек, который позвонил, ни ребенок не поймут собственной ответственности за то, что эту собаку взяли для того, чтобы ребенку не было скучно.

Вот взять собаку из приюта для того, чтобы ублажить ребенка с его пожеланиями не грустить или потому что у соседа есть собака и так далее, вот, на мой взгляд, это гораздо менее человечно, нежели то, что сделал я.

Вопрос шоу «Провокация»: «Лучше разобраться, почему вы называете себя психологом. Судя по вашим рассуждениям, у вас с психологией ничего общего». Это пишет мне та же самая Ирина. Да, хорошо, такой вот я психолог.

Мне тут недавно задали вопрос, как найти идеального психолога. Я сказал, что идеальный психолог не пьет, не курит и не существует. Поэтому, Ирина, я вам точно не подхожу, выключайте, в каждую субботу с 5 до 7 не слушайте радио «Маяк», не пишите, не раздражайте себя, оно вам надо? Живите спокойно.

«Здравствуйте. Мы с сестрой обе замужем. Сепарации с мамой не произошло у мамы с нами, и у меня с ней. Сестра думает, что она сепарировалась. Мама может, придя в гости, начать критиковать ужин, ремонт, качество уборки и т.д., и т.п., все это от добра, естественно, но раздражает дико. Бесит, что она вместо того, чтобы думать о том, куда бы сходить на выходные, какую книгу прочесть, думает, как нам изменить, переделать соответственно ремонт, который нас вполне устраивает. Все ее поведение вот в таком духе.

Она делает покупки на три семьи. Она обижается, если ей не звонить хотя бы раз в день. Живет в браке с нашим отцом. Детство ее было тяжелое, разведенные родители, воспитывали бабушка и дед. Мать забрала ее к себе только подростком. Бабушка дама деспотичная, от нее она сбежала, выйдя замуж за не менее деспотичного мужа (ну, в смысле их отца), который только к 50 годам научился быть спокойней и мягче. Сейчас родители ладят хорошо. Но я чувствую, что ее недолюбленность в детстве и молодости до сих пор аукается ей и нам всем. Как помочь ей? С чего начать?»

Вот сейчас будет то же самое, что с собакой. Не звоните маме, если не хотите. Если мама хочет вам звонить, у вас есть право не брать трубку. Сейчас я чувствую, как Ирина там прямо взрывается, говорит – какой же он психолог, он еще и маму хочет сдать в дом престарелых.

Еще раз повторю, смотрите, вы же действительно говорите о сепарации. Хотите сепарироваться – сепарируйтесь. Мама по-прежнему живет, как вы говорите, на три семьи, ну, потому что мама, действительно, таким образом, выражает свою собственную любовь. Материнская любовь, как самое высокое, наверное, на этом свете проявление чувств, так и самое сложное, самое тяжело, потому что уйти от него гораздо сложнее потом.

И именно поэтому я и говорю, если вы хотите помочь своей маме, то вначале все-таки сепарируйтесь вы со своей стороны.

«Тут уж не знаю, все правильно вы сказали, это не значит пойти и тупо отдать собаку». Меня защищают, это приятно, спасибо, Игорь. «Я согласен с вашим советом». Спасибо.

«Так, сдается мне, что Насибян знаком с Новиченковым». Не знаком, простите, не знаком, но рад буду познакомиться, если что.

Так что же, сегодня у нас был такой эфир, что я хотел бы посоветовать посмотреть сегодня субботним вечером прекрасное старое кино, которое называется «Ревность». И это соответственно Мерил Стрип и Джек Николсон. Тут надо внимательно, мне кажется, посмотреть на это произведение кинематографа, для того чтобы увидеть одну очень важную вещь. Я бы хотел, чтобы, ну, постольку, поскольку мы разговаривали, в основном, с женщинами сегодня, чтобы наши дамы посмотрели на этот фильм и на поведение героини Мерил Стрип, как на то, чего делать не надо в случае, когда возникает в ваших отношениях ревность. В общем-то, такой, знаете, самоучитель про то, как не надо ревновать.

Но помните очень важную вещь, ревность это ведь замечательная приправа к любому блюду. Ну, и как любой приправой можно блюдо очень сильно испортить. Я вот сейчас сказал, кстати говоря, этот фильм, название этого фильма можно было перевести, как «изжога» или «жжение». Мое тело сейчас просто подсказало, потому что я провел месяц в Индии и, поверьте мне, индусы умеют приправой испортить любой продукт.

Так что я желаю вам горчинки, перчинки, солёности, наверное, в этом смысле ваших отношений, потому что, правда, ревность это замечательная приправа, которая добавляет страсти, огня в отношения, но при этом при всем может все испортить, потому что ревность еще становится и тюрьмой для того, кто ревнует. А тот, кого ревнует, соответственно становится демоном в глазах этого узника.

Я прощаюсь с вами до следующей субботы. В субботу с 17 до 19 на волнах радио «Маяк» мы с вами продолжим «Провокацию».